"Молитва покойным - что дождь, греховные язвы орошающий. А милостыня за них - им богатство", - сказала тогда старушка, впервые наставившая Веру на путь нерукотворного памятника. Из этого следовало, что вещи деда надо раздать, чтобы и через них творилось добро, связанное с его именем. Так Вера попала на церковный двор, где одела двух мерзнущих нищих, а после зашла и в саму церковь.
Навстречу ей хлынуло зеркальное отражение того, что с давних пор хранилось под спудом воспоминаний: высокие стены, закругляющиеся кверху гладкими арками, цветная роспись, позолота подсвечников. Тот же старичок, святой деда, ободряюще-ласково заглянул на нее из-под строгих бровей. Впереди что-то пели, что-то читали; воздух, нагретый дыханьем многих людей и огоньками горящих свечек, отдавал широко растворившейся сладостью церковных курений.
Так началась для Веры новая жизнь с новыми заботами: по будням забежать в церковь до института, в воскресенье выстоять службу, на которой она всегда починала деда. А еще чтенье. За свечным ящиком продавались православные книги, постепенно собравшие все Верины наблюденья, воспоминанья и догадки в одно целое. В то самое, что хотел сказать ей дед и не мог, придавленный бременем вынужденного молчания.
Там же за ящиком Вера приобрела "Молитвы об усопших", которые положила себе прочитывать каждый день. Случались дни, когда на это трудно было подняться - не хватало времени, сил, вечером хотелось спать, а утром ждали дела. Зато потом она чувствовала себя так, словно протерла мутное стекло, за которым угадывался облик деда. Предстояло протереть сотни, тысячи таких стекол, чтобы окончательно отделить от него всю серую муть.
- Простите меня, - произнесла после паузы внимательно слушавшая Александра. - Выходит, ваш дед не был хорошим человеком?
- Почему? - встрепенулась Вера. - С чего вы...
- Я знаю, что, по христианскому учению, хорошие люди и так попадают в рай. Зачем же столько сложностей - молитвы, поминанье, "нерукотворный" памятник?
Вера, а также Маня, хотели ответить, но Александра предупреждающе выставила вперед ладонь:
- Одну минуту. Я живу по законам логики и хотела бы разговаривать на ее языке. Вы согласны, что хорошему человеку после смерти обещан рай?
С этим они были согласны.
- Следующий вопрос: можно ли считать таковым вашего деда?
- Можно! - вздернула подбородок Вера.
- Следовательно, ни в какой помощи он не нуждается.
Несколько секунд было тихо - девочки искали слов, чтобы облечь в них свое несогласие. Но логика есть логика, с нею просто так не поспоришь.
- Дело в том, что понятие "хороший" неоднозначно, - наконец нашлась Вера. - В церковном смысле это все равно что святой. Святым, естественно, не нужна наша помощь, это они нам благодетельствуют...
- Святые не пример,— сухо сказала Александра, вообще сомневавшаяся в их существовании. - Будем рассуждать, исходя из человеческих возможностей.
- Так они ж как раз люди, - вмешалась Маня.
- Если люди, то необычные.
- Сделали себя необычными, - подхватила Вера. - А жили в тех же условиях, что и мы. Сама Богородица человеческого происхожденья.
- Она не считается Божеством? - удивилась Александра.
- Она сочетает земное естество с добродетелями, превосходящими небожителей, - медленно ответила Вера, стараясь вспоминать формулировки недавно прочитанной книги - "Земная жизнь Пресвятой Богородицы". - Она соединяет небо и землю, божеское и человеческое для спасения людей.
- НУ хорошо, - сказала Александра. - Но мне хотелось бы говорить о будущем обыкновенного человека, такого, как мы с вами.
- Возьмем обыкновенного, - согласилась Вера. - Вот обычные люди: Иванов, Петров, Сидоров... (В лице кураторши что-то дрогнуло, и Вера спохватилась, что её фамилия как раз Сидорова. Да еще и отчество "Ивановна").
- Продолжайте, - сказала Александра.
- Допустим это был человек, с вашей точки зрения, хороший - в общем добрый, в общем порядочный. Но не без своих недостатков...
- Естественно.
- Вот эти-то недостатки, иначе говоря - грехи, ему нужно отстрадать, прежде чем попасть в рай. - Вера сама удивлялась, что говорит как по писаному. - Переболеть ими и исцелиться.
- То есть вы считаете, что критерий совершенства слишком велик для обычного человека, - подытожила Александра. - Происходит какая-то работа, в результате которой он подтягивается под норму... под уровень святых.
- Вот именно, а поскольку этот уровень очень высок, то и путь очень труден и может длиться тысячелетья... поэтому нужна помощь близких.
- Откуда вы знаете, что она до них доходит?
- Это христианское учение о загробной жизни, - Вера чуть пожала плечами. - И потом, я просто чувствую...
- Ага, а ещё, бывает, снятся, - снова не выдержала Маня. - Вот у нас в поселке мужика бревном раздавило, так он потом три дня к жене приходил - есть, говорит, хочу... Помянули в церкви - перестал.
Вера бросила на кураторшу быстрый взгляд - нет ли в ее лице недоуменья, а то и насмешки. Раньше она сама посмеивалась над такими рассказами. Совсем недавно, в свете открытий, связанных с православным чтением, к ней в числе других пришла следующая истина: всё, что грубо и ярко говорится в народе, более изощренным языком излагается в научных трудах, в литературных произведениях, в богословских трактатах.
Разве сейчас не подтверждаются научно импульсы невидимого мира, улавливаемые ещё древним человеком? Разве кто-нибудь усомнится в существовании ведьм и колдунов, которых сегодня, увы, хоть пруд пруди? Нет дыма без огня, и народные поверья не возникают на пустом месте.
Кураторша не смеялась, она выглядела задумчивой. - Назовите мне хоть одну точку соприкосновенья между нами и нашими... теми, кто уже там, - попросила она. - Хоть одну точку. Без этого я не могу допустить вашей правоты.
Вера задумалась, и Маня наморщила свой круглый лобик, надеясь подсказать подруге. Александра сама мысленно прикинула, что они могли бы назвать, тут же отбрасывая каждый предполагаемый вариант. Бытие в том и в другом случае полностью различно; чувства? - это уже производное от какого-то отправного пункта, если он существует...
- Бог, - коротко произнесла Вера.
Александра и даже Маня вздрогнули от такого простого решенья такой, казалось бы, неразрешимой задачи. "И ведь не придерешься", - думала Александра, слушая о том, что Христос, оказывается, один для живых и мертвых, а православная церковь представляет собой единство всех верующих - как земного, так и потустороннего мира. На словах выходило убедительно, а пропустить эту информацию сквозь фильтр своего здравого смысла она уже не могла. Слишком много всего, сразу не разберешься.
Девочки видели, что кураторша от усталости клонит голову над всё еще раскрытым "Акафистом за единоумершего". Очевидно, ей попалось на глаза особняком стоящее слово, потому что она спросила:
- Что такое аллилуйя?
- Ангельская хвала, - опередила Маня подругу. - Ангелы так восхваляют, а от них уже мы...
- Дословно переводится - "Слава Богу", - добавила Вера.
- А в церкви поют так красиво, -
Манин голосок потянул витиеватую мелодию, задерживаясь на гласных, звонко рассыпая солнечное "л" - действительно, красиво, хотя вообще музыка не производила на Александру особого впечатления. - Трижды поют, в честь Пресвятой Троицы.
Но Александра уже не отслеживала их слова: она была до предела наполнена новыми сведениях и ощущеньями. Унести бы "Молитвы за усопших" с собой и завтра на свежую голову... наверное, это желание отразилось на ее лице, потому что Вера сказала:
- Хотите, возьмите книжку домой... - и осеклась: ей ведь надо было прочитывать молитвы за деда каждый день.
- А можно отксерить... Умница Маня, это выход!
- Завтра на первой же перемене я отксерю. - Александра посмотрела на Веру, кивнувшую в знак согласия. - Сегодня вы успели прочесть?