Жив наш язык.
И Родина жива
X X X
Твердь литая,
доблесть славная!
Русь святая православная!
Ты в потемках,
вроде семени,
В нас, потомках,
спишь до времени.
И забьет потом,
как колокол,
И взойдешь цветком
и колосом,
И красу свою нетленную
Возвестишь
на всю вселенную...
Х Х Х
Там русский дух,
Там Русью пахнет!
А.С.Пушкин
Снова хочется ведать клады,
Знать сокрытую силу трав,
Петь старинные были-склады,
Горстью жемчуга их собрав,
Мерить бархатные уборы,
Любоваться на их узоры,
Да заглядывать в сундуки,
Что стоят у бабы Яги.
Словно рядом стена какая,
А за ней - отодвинь засов –
Русь давнишняя, колдовская,
Русь чудес и глухих лесов.
Русь немереного раздолья,
Русь Буяна и Лукоморья,
Русь кикимор и водяных,
Змей Горынычей и иных...
Русь, не знавшая потрясенья,
Безрассудная в те лета,
Но почуявшая спасенье
В славном знамении Креста.
Русь, что, сделавшись православной,
Укротила порыв свой нравный,
Чтоб взамен колдовских огней
Свет лампад засиял на ней.
ПЛАКУЧАЯ БЕРЕЗА
Слилась береза с Русью воедино,
И по лесам растет, и по долам;
Ведь все года,
где горе и кручина,
С родной землей
делила пополам.
Когда пожар горел до ослепленья
И уводили русичей в полон,
Вокруг взошло, наверно, поколенье
Берез плакучих,
с ветками внаклон.
Но чем они, казалось бы, покорней
Склонялись долу,
пряча рост и стать,
Тем глубже в землю впутывались корни,
Чтоб средь ветров разбойных
устоять.
И так же,
трепеща под тучей черной,
Сгоравшая едва ли не дотла,
Бывала Русь
подавленной и скорбной,
Но сломленной
вовеки не была.
Х Х Х
Высокий ствол отблескивает чисто.
Сучки на нем намечены едва.
А наверху,
как звонкое монисто,
Дрожит чеканно-круглая листва.
Не зная в древнем ужасе остуды,
Дрожа без ветра,
в печке не горя,
Живет на свете
дерево Иуды,
Что годно
лишь на кол для упыря...
Сорвешь да покусаешь листик - горько!
Но, все простив осине наперед,
Ее поутру розовая зорька
Сквозяще-нежным светом обольет.
И в этот миг расторгнется нежданно
С былым злодейством пагубная связь,
И вновь осина
кажется желанна
Всему вокруг,
с чем свыклась и сжилась.
МАСТЕРАМ
На земле - естество,
над землей - волшебство,
А звеном, что меж ними
издревле блестело,
Нам в наследство от предков
пришло мастерство,
Завершенье искусное
всякого дела.
Нужен меч-кладенец, чтоб осилить врага,
Нужен ключ расписной,
чтоб распались затворы.
Дышит сдобой
воздушная плоть пирога,
На холстах
петухами краснеют узоры...
Вникни в дело
и внутренне весь соберись.
Выжидай:
а в последний момент напряжения
Ухвати
промелькнувшие образ и мысль,
Не просрочь
подоспевшего к месту движенья!
Это - древняя битва,
живая игра
С хитрым духом непрочности,
порчи,
слабинки...
Словно воины в поле,
встают мастера,
Чтоб помериться силами
с ним в поединке.
Х Х Х
Недалеко от старого овина,
На три дороги головы клоня,
Растут береза, елка и осина
Из одного чернеющего пня.
За ними ждет таинственная чаща:
И впереди,
за елкою густой,
И слева, за осиною дрожащей,
И справа, за слепящей белизной.
Они растут по-древнерусски крепко,
Напоминая трех богатырей,
И каждый раз,
при злом напоре ветра,
Друг к другу прижимаются тесней.
Х Х Х
Подбросишь в печь еловых дров –
И побегут по дому скоро
Треск и шипенье, вроде слов
Языческого наговора.
А вот березы кругляши
Светлы на вид, усердны в деле.
Пылают в топке от души,
Огонь распихивая в щели.
У, как чадливы и горьки
Осины, проклятые роком!
А яблонь свежие сучки
В огне вскипают белым соком.
Мудрено ль дело - печь топить?
Но в пламя вперившись глазами,
Здесь можно вспомнить и постичь
Живую истинность сказаний...
Х Х Х
Когда услышу имя ВАСИЛИСА –
В глаза зеленым цветом полыхнет.
Листва и травы - сверху и донизу,
Леса, луга, цветение болот...
А МАРЬЮ вижу
только белым цветом,
Пустым, еще не затканным, холстом,
А КАТЕРИНУ -
красным, словно летом
Глядит полянка
ягодным пластом.
Как имя НАСТЯ звонко и упруго,
Как будто тесто шлепнулось о стол!..
Давным-давно полна была округа
Таких имен –
да видно, срок прошел...
А вот теперь, как к прошлому причастье,
Как связь времен,
что заново сплелись,
Вновь подрастает
много Катей, Настей,
И Марьюшек,
и даже Василис.
А это значит - гуще станет зелень,
И уродится ягода в свой срок,
И будет холст для вышивки
набелен,
И, что ни праздник, -
выпечен пирог.
Х Х Х
Стихи из школьных хрестоматий!
Про осень, лес, былые дни –
Как все свежей и горьковатей
Всплывают в памяти они...
Сквозь лет прошедших оболочку
Их хочешь высказать опять -
Так, чтобы вновь
за строчкой оторочку
Раздельно, звучно повторять.
И хлынет в сердце
все, что скрыто
За видом изб, рябин, берез,
И туч,
дождящих словно сито,
И в хляби вязнущих колес,
Все, что в таком стихотворенье
Трепещет с каждою строкой:
Боль,
восходящая в смиренье,
И чистой совести покой.
ОЩУЩЕНЬЕ ОБЫЧНЫХ ДНЕЙ
О СЫНЕ
Немало - девять месяцев. И все же
Срок обозримый, тут и года нет.
А сын во мне
за это время прожил
Десятки тысяч,
сотни тысяч лет.
Всех видов жизни
мерил он обличье:
Нес панцирь,
плавниками обрастал,
Лез в чешую,
рядился в перья птичьи.
Таился, полз,
и плавал, и летал.
Он видел взросший папоротник серый
И белый мир в период меловой;
При нем была
и суша с атмосферой,
И океан великий мировой...
А я жила как все. Считала сроки.
И много раз,
пока недели шли,
Мне вспоминались
школьные уроки
О древе жизни,
юности земли.
Х Х Х
Солома! Поле со жнивьем,
Кропленым синью васильковой.
Сейчас мешки свои набьем
Поскрипывающей половой.
Гнись-распрямляйся – древний ритм