- У МЕНЯ, - Вальтер выразительно выговорил это слово и погладил свою полуторамиллиметровую стрижку, - фена, конечно же нет. Есть, конечно, ветродув, которым я листву с заднего двора сметаю. Не думаю, правда, что Жу-жу хочет узнать радости сверхзвукового полета.

- Ну тогда пусть сохнет естественным образом.

Вальтер одобрительно покачал головой.

- Ну что, в таком случае, по кофе? – предложил он, кладя свою руку на поясницу Гюнтера. Тот поощряюще ему улыбнулся.

Кофе был отличным, но после третьей чашки какого-то латинского сорта Гюнтер признался, что не против был бы поесть. Этак три бигмака он бы съел с удовольствием или стейк супер-кинг-сайза, как их подают в ресторанчике под Рибнитцем. Озадаченное лицо Вальтера, с надеждой поглядывавшего на холодильник, говорило о схожих мыслях.

- Гюнтер, друг, я прошу прощения. Я совершенно не хочу, чтобы ты думал, что я скупердяй или еще что-нибудь, но я предлагаю снова сходить к дядюшке Хайно на обед. Я боюсь, в моем холодильнике не найдется достаточно еды, чтобы накормить даже этого крысеныша, - наконец признался он. – А мы все-таки немного крупней и еды требуем соответственно куда больше.

- Без проблем. Думаю, эта псина высохла достаточно, чтобы прогуляться с нами. Сейчас расчешем ее, и в путь, - умиротворенно отозвался Гюнтер. Они синхронно покосились на Жу-жу, смирно лежавшего на подушке – уже другой, пока еще целой, закутанного в полотенце и осторожно высовывавшего из его складок свой нос. Гюнтер решительно встал, и Жу-жу обреченно прикрыл глаза.

- Я принесу расческу! – возбужденно воскликнул Вальтер, вскакивая и выбегая из кухни. Гюнтер повернулся к собаке и угрожающе нахмурился; Жу-жу боязливо убрал голову в свой кокон.

На стол было застлано сухое полотенце, и на него водружен Жу-жу, робко повиливавший хвостом, надеясь, что его не будут сильно мучить. Гюнтер осмотрел пса.

- А что это была за хрень, которой я мыл это чудовище? – наконец поинтересовался он, с отстраненным интересом рассматривая свалявшуюся шерстку, куда больше похожую на перепревшую паклю, чем на блестящую, гладкую и ухоженную шерстку Жу-жу.

- О, ничего страшного. Это была жидкость для мытья рук при особых загрязнениях. В ней даже кислот никаких нет, - одобряюще похлопал его Вальтер, насторожившийся от слишком уж обреченных ноток в голосе Гюнтера.

Гюнтер задумчиво цыкнул.

- Ты знаешь, перед абитуром я носил длинные волосы. Я тусовался тогда с готами. И как человек, носивший длинные волосы, я говорю: эта пакля расческе не поддастся. – Он в печали отвернул от Жу-жу голову.

- Я своей кузине однажды вместо шампуня жидкость для мытья автомобилей подсунул, - признался Вальтер. – Ты не поверишь: до той жидкости у нее тоже были длинные волосы. Хотя этой стерве очень шла лысая голова, которой она была вынуждена щеголять добрых два месяца после того.

Гюнтер одобрительно посмотрел на Вальтера. Тот поднял на него глаза с Жу-жу, смиренно улегшегося на полотенце. Практически одновременно они злорадно ухмыльнулись. Вальтер от всей души хлопнул Гюнтера по плечу.

- Сейчас-сейчас! – радостно воскликнул он.

Машинка, которую Вальтер откопал все в том же подвале, была внушительной, неубиваемой и зингеровской. Она справилась с колтунами Жу-жу за жалкие пять минут.

- Ого-го! – радостно воскликнул Вальтер. – Недаром мой дед так ее уважал! Какой собаки я платил восемьдесят евро в том салоне, если то же самое мог сделать дома!

- Надо Жу-жу баки подправить, - счастливо вставил Гюнтер в самовосхваления Вальтера. – Может, у тебя еще и ножницы есть?

- Конечно! Даже филировочные!

- Тоже от деда достались?

- Нет, от бабки.

После энергичного мозгового штурма было решено оставить немного шерстки на шее и подстричь хвостик. Жу-жу терпеливо сносил все издевательства над собой, лишь поскуливая время от времени, когда усердие парней было слишком усердным. Наконец он был снят со стола и водружен на подушку, на которой улегся, счастливо вздыхая и сворачиваясь в клубок.

- Надо бы его с собой взять, - задумчиво посмотрев на него, сказал Гюнтер. – Пусть бы выгулялся.

- Мы можем прикупить свежей рыбы и спаржи и организовать гриль на заднем дворе. Мы будем заниматься грилем, а он гулять по травке. Чем для Жу-жу не выгул? – предложил Вальтер, умиленно глядя на собачку. Гюнтер облегченно посмотрел на кобелька и перевел на Вальтера взгляд. В нем было много всего, но самым главным было невероятная, огромная, бесконечная признательность и обещание райских блаженств, и пусть гурии им обоим были побоку в силу своей принадлежности не к тому полу, но Гюнтер согласен был побыть за любую из них.

Вечер постепенно опускался на городок. Обед плавно перетек в ужин, был приготовлен пятнадцатый по счету кофе. Вальтер, которого переполняло блаженство и желание делиться бурлившими эмоциями, пусть даже и с забором, подхватил Жу-жу и устроил его у себя на коленях. Гюнтер задумчиво потягивал кофе. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал:

- Ну что ж, кажется, нам пора.

Вальтер помрачнел. Он, конечно, готовился к тому, что эта фраза будет произнесена, да и глупо было бы не услышать ее – они знакомы всего чуть больше суток. Но как же ему не хотелось расставаться!

Гюнтер отставил чашку и опустил руки на колени.

Жу-жу, почувствовавший свежедепилированной, а потому сверхчувствительной задницей, что настроение на заднем дворе скатилось в канализацию, тихонечко заскулил в надежде, что над ним измываться больше не будут, потянулся к подбородку Вальтера и робко его лизнул, смущенно помахав хвостиком. Вальтер мысленно пообещал псину лично отобрать индейку, филе которой он приготовит ему на пару.

- Кажется, Жу-жу понравилось у меня, - осторожно поглаживая его, задумчиво произнес он. – Да и подумай сам: ну что он будет делать в твоей квартире? А тут задний двор, травка, раздолье. Ты не хочешь пожить с ним у меня до приезда мамы?

Ответом, весьма красноречивым и очень сладостным, были ярко вспыхнувшие удовлетворением глаза Гюнтера.

- Ты же понимаешь, что мне в любом случае нужно будет сгонять домой за вещами для меня и него, - осторожно сказал он, глядя на Вальтера.

- Ну конечно, - пожал тот плечами и устроил заметно успокоившегося Жу-жу поудобней на своих коленях. – Мы будем ждать тебя, - игриво промурлыкал он, склоняя голову к Жу-жу и кокетливо подвигав бровями. Гюнтер засмеялся.

- Я постараюсь обернуться как можно скорей, - пообещал он, вставая.

Рабочий день Вальтера начинался в семь утра, но на верфи в пятнадцати минутах пешком от дома. Рабочий день Гюнтера начинался в восемь часов утра, но до него нужно было ехать сначала двадцать пять минут на электричке, а потом еще семь минут на трамвае, поэтому вставали они практически в одно время. Сначала Гюнтер с любопытством и странным, щемящим и романтическим чувством слушал пение Вальтера в душе – тот снова воздавал должное Джо Кокеру, а затем Вальтер с интересом прислушивался к шуму воды в душе, варя яйца и готовя сандвичи. Гюнтер спустился в кухню, принюхиваясь к кофе, в аромате которого он с некоторым сомнением опознал – эфиопский? Индийский лунго? Одним словом, кофе. На столе лежали льняные салфетки, его уже дожидался сандвич, Вальтер брал только что наполненную чашку с кофе.

Жу-жу радостно поприветствовал сына хозяйки, но подбегать к нему поостерегся. Вообще, в эту ночь, насколько можно судить, он вел себя почти безупречно: подушка была целой, им никто не мешал (то есть никто не запрыгивал на кровать, практиковал ли Жу-жу вуайеризм, Гюнтер предпочитал не задумываться), на полу не наблюдалось следов преступлений. Гюнтер поднял глаза, чтобы поприветствовать Вальтера, и осекся. Он, конечно, понимал и принимал метросексуалов, а также панков, хиппи, «детей цветов» и дальтоников, но почти пляжная рубашка в желтую и красную клетку с просторными джинсами и сандалиями ни одну из этих групп украсить не могла в принципе. Если на нем еще и галстук...

Галстук был темно-желтым с красными ромбами. Гюнтер две минуты открывал и закрывал рот, потому что все, что он мог брякнуть в порыве вдохновения, наверняка поставило бы крест на их романе раз и навсегда. Наконец он решился.