Мы останавливались в гостиницах, проводили вечера за разговорами, а вскоре дождались и Аги с Юрайном. К тому времени парень уже не походил на больного, он поправился и загорел. У братьев были серые глаза и кудрявые черные волосы. Если бы не разница в возрасте, я бы приняла их за близнецов. Они с радостью присоединились к путешествию, и Лина с удовольствием создала дли них летуны: для Аги серебристый, для Юрайна белый.

Я помню нашу дружбу. Помню, как мы стройной цепочкой, неизменно возглавляемые Кирианом, неслись сквозь пургу. Как я дорожила ими! Линой — замечательной юной девушкой, умницей и непокорной мечтательницей. Аги — серьезным, молчаливым мужчиной, проявляющим к нам не меньшую заботу, чем к брату. Юрайну — открытому для всего нового, веселому и бесшабашному парню, получившему возможность жить счастливо. И Кириану — человеку, полному тайн, сильному, честному и отважному, ищущему во всем высшее наслаждение. Мы были такими разными, но это лишь укрепляло связь. Разве что я всё больше уходила в себя, застывая во времени.

Шаг за шагом в никуда. Я питалась настоящим. Несколько раз мы встречали других путешественников, и каждый раз я ловила на себе странные взгляды, полные удивленного восхищения. Мне было всё равно. Безразличие вытесняло спокойствие, хорошо, что я поняла это не слишком поздно и остановила губительный процесс.

Больших городов миновать не удалось, и мы решили ненадолго остаться в одном из них. С того и началось длительное и полное приключений «бдение», как назвала его Лина.

Не сказать, что в этом мире было много плохих людей и процветала преступность. Но иногда у кого-нибудь срывало крышу, доходило, бывало, и до насилия. И вот одним обычным утром Аги предложил нам записаться на курсы в местные правоохранительные органы, которые здесь назывались «Сезанами», то есть служителями закона. Все согласились. Накопленную за время путешествий энергию, силу и опыт нужно было куда-то потратить.

Отличительными знаками сезанов были пояса. Тяжелые, из кожи и металла, они охватывали талию как добрые надежные руки. По прошествии двух месяцев у нас появились такие же.

Всем пятерым не составило особого труда сдать итоговый экзамен. Вообще-то более серьезное обучение длилось дольше, но, увидев, что все мы обладаем достаточными навыками, нас взяли без скрипа и бумажной волокиты. Правда, Лина все равно «нафурычила», как выражался Кириан, каждому удостоверение личности.

Мы не впутывались в серьезные дела, их решали вышестоящие инстанции. Я бы назвала нас «Дежурными», потому как нужно было только следить за порядком и предотвращать конфликтные ситуации. Коих, кстати, случалось немного, но уж если кто-то «закипал», то приходилось его умело «остужать». Кириан разговоров не разговаривал — если случалась драка, он вмешивался жестко и безмолвно. Также поступал и Аги, а вот Лина с Юрайном предпочитали устные «наказания». Я же вела себя по-разному, в зависимости от происходящего. Если нужно было разнять — разнимала, если хватало слов — тогда по-доброму, спокойно разговаривала со слетевшими с катушек. Чаще всего, конечно, слетали парни, но иногда взрывало и женщин. А с ними было куда тяжелей, по крайней мере мне.

Лина сильно изменилась. В её повадках появилась твердость, а в мыслях — мягкая уверенность. Даже внешне были заметны изменения — в выражении глаз, в осанке и улыбках. Такой она мне нравилась ещё больше, и мы всё чаще называли друг друга сестрами.

Мы купили две квартиры в тихом районе и расположились с комфортом. Честно говоря, я была рада где-то задержаться надолго. От постоянной беготни тоже устаешь, нужно уметь придержать лошадей.

В первой, двухкомнатной, жили мы с Линой. Квартира была просторная и светлая. Я всегда любила помещения с высокими потолками и широченными окнами, а эта была ещё и с балконами. Лина обставила её постепенно, советуясь со мной по поводу каждой мелочи. Общую спальню мы сделали сине-голубой, гостиную — бледно-зеленой, а кухню — желтой. Цвета были неяркие, но вкусные, и квартира получила название «Весенней». А вот у ребят была трехкомнатная, с двумя спальнями и большой залой. Сдержанная в цветах, строгая в обстановке и такая же светлая, на одном этаже с нашей. Её назвали «Дождливой», потому что в комнатах преобладали серые и синие оттенки. Конечно, Лина и там все создавала сама, но на наш с ней вкус, потому что ребятам это было неинтересно. Разве что Кириан иногда высказывал пожелания, но они были в основном шуточные вроде большой бочки в разноцветную крапинку для его грязных носков. Лина всегда производила эти забавные вещи, и мы все вместе хохотали над ними.

Квартиры находились на восьмом этаже, а сам дом стоял на возвышенности, к тому же выходил окнами на парк. То есть самое подходящее место для мирной жизни. Ужинали мы все вместе у нас в гостиной, а готовили обычно я и Кириан или Аги. Вскоре Лина стала проявлять интерес к этому делу, и мы взялись учить её стряпать разные веселые и вкусные блюда, а также учились новому сами. Я была сильна в выпечке и сладостях, Кириан — в салатах и закусках, Аги — в горячих блюдах. Юрайн читал нам, пока мы готовили, а если заменял Кириана в нарезке, тогда Кир играл на гитаре. Мы называли такие блюда «начитанными» или «музыкальными», в зависимости от того, чем они напитаны.

Первые дни в рядах Сезанов ничем мне не запомнились. Долгие обходы территории, короткие простые отчеты. Я была в паре то с Кирианом, то с Линой, иногда разбивала братьев. Наконец дело увлекло меня, затянуло. Это была хорошая жизнь, хотя я по-прежнему боялась наступления ночи, потому что тогда, ложась под стеганое синее одеяло, неизменно тосковала по любимому, которого забыла. Слез не было, но я хотела плакать. Это тяжелей всего — когда беспощадно и настойчиво тебя терзают физические желания. А когда к ним добавляется боль сердца — спишь в пустоте и встаешь разбитым.

И все-таки я была по-своему счастлива. Называть то, что мы делали, работой, язык не поворачивался. Всем это нравилось, никого за уши не тянули вставать с утра пораньше или идти в ночь, платили достаточно (хотя мы вообще в деньгах не нуждались), к тому же оказывать помощь было правильно и важно.

Кириан оставался собой. Точно не знаю, сколько у него было за это время девушек, но что он ни одну не обидел — это точно. Иногда он знакомил нас со своими временными подружками, и ухмылялся при этом весьма забавно, как будто извиняясь за свое непостоянство. Меня удивляло происходящее. Неужели ни одна в него до сих пор не влюбилась, и он не полюбил? Как можно быть вместе несколько дней, а потом, без сожалений и слез, расстаться навсегда? И это при том, что общались они со всей пылкостью!

Полагаю, дело было в Кириане. Я понимала, кого он мне напоминает. Он был змеем-искусителем, и умел ужались так, что жертва теряла разум и отдавала чувства, чтобы потом ощущать лишь нежное и сладкое послевкусие хитрого яда. Однако Кир никогда не был злым, не принуждал к отношениям и не стремился «пополнять коллекцию юбок», как выразился Аги. Тогда я даже рассердилась на мужчину, сказав, что он все понимает неправильно.

— Ты снова смотришь на внешнюю оболочку пирога, упуская начинку, — сказала я. — Киру не это нужно. Он не коллекционер, он искатель. Процесс для него важнее количества. Он бы предпочел испечь один-единственный пирожок, но восхитительно вкусный, однако пока ещё не знает рецепта. Таков его путь, и если он не похож на твой, не стоит называть его неверным.

Аги смутился совсем как тогда, и пробормотал, что над этим стоит подумать. Мне было неловко снова вгонять его в краску, тем более что я была единственной, у кого получалось его смущать. Конечно, я чувствовала, что нравлюсь мужчине, но и он прекрасно знал, что не стоит даже пытаться за мной ухаживать. Тем более что в снежном мире, называемом Белва, хватало красавиц. Даже Юрайн начал знакомиться с девушками своего возраста и ходить на свидания. Лина, казалось, смирилась с тем, что Кириан останется ей просто другом.

Всего у нас было три выходных в неделю, и мы постарались сделать так, чтобы у всех пятерых они совпадали.