— О чем пойдет речь на этих переговорах?

— Простите, не могу знать. Скорее всего, мне будут предложены пути мирного урегулирования существующего конфликта.

— Какой смысл господину Семидорьеву оказывать вам содействие в решении данного вопроса?

Степан всерьез задумался. Действительно: какой смысл? Купец наверняка даром даже не плюнет, бессребреники нынче не в моде в обеих мирах.

— Своим пособничеством Анатолий Ефремович в первую очередь окажет неоценимую услугу самой Татьяне Романовой, а это, согласитесь, дорогого стоит. Существует еще одна причина, на этот раз сугубо экономическая.

В голосе его собеседника, наконец, появилась заинтересованность:

— Излагайте.

— Широта моих посольских полномочий настолько велика, что от лица сиртей я могу предложить Анатолию Ефремовичу взаимовыгодный торговый контракт, а также возможность безопасного перемещения по их территории до истечения срока действия данного документа. И еще: будьте столь любезны, передайте своему нанимателю вот это, — Степан действовал сугубо по наитию, идея всучить корыстному купчине флягу с варевом Варвары, ядреным до умопомрачения грибным отваром, пришла ему в самый последний момент и, похоже, вот-вот должна была принести свои плоды.

— Что внутри?

Степан благожелательно улыбнулся:

— Напиток, не имеющий аналогов в Империи. Действие его на организм человека сродни воздействию спиртного. Пробовать будете?

— Нет, воздержусь, пожалуй.

Последний аргумент привел его оппонента едва ли не в состояние эйфории. Фляга с напитком — это уже нечто более вещественное: не пустые слова, не кавалькада беспочвенных обещаний, а самый настоящий продукт, рыночная стоимость которого ввиду своей исключительности может быть невероятно высока.

— Очччень хорошо, — получив флягу, их гость уже не выпускал ее из рук. — У вас есть еще что-нибудь, что вы можете предложить господину Семидорьеву?

— С собой — нет.

— Что ж, в таком случае я вынужден откланяться. Ответ Анатолия Ефремовича вы узнаете уже сегодня.

И Степан, и Джевехард сердечно поблагодарили Феофана Никодимовича, как он сам изволил себя называть и, едва только захлопнулась за ним дверь, обрадовано переглянулись. Теперь оставалось лишь ждать.

Завтрак заказали прямо в номер, его доставила миловидная девушка, чем-то напомнившая Степану Катрин — ту самую Катрин из комендатуры, что помогла ему адаптироваться в первые дни пребывания в этом мире.

— Думаете ваш план сработает? — Джевехард с энтузиазмом уплетал свою порцию, состоящую в основном из жареной на противне речной рыбы.

Степан сегодня решил быть более изобретательным. Ему, в отличие от корнета, хотелось попробовать нечто экзотическое. Таким вот «экзотическим» оказалось блюдо с интригующим названием: «гуденчики». Открыв крышку, он с озадаченным видом посмотрел на содержимое своей кастрюли. Неужели ракообразные? Песочного цвета хитиновые панцири сплошь усыпаны мелкими ярко-красными точками. Туловища длинные, продолговатые, по обеим их сторонам свисают тонкие многосуставчатые лапы. Хвосты защищены словно броневыми листами все теми же хитиновыми пластинами, имеющими на концах заметные утолщения. Глазки на тончайших стебельках нервов находятся там, где им и положено быть — на мордах, сразу за жгутиками усов, сейчас они прикрыты белесыми мембранами. Ракообразных всего двое, но размеры их достаточно велики. Жаль вот только клешней нигде не было видно — ведь именно в них и в хвосте находится пригодное к употреблению мясо.

К ракам Степан всегда относился с уважением. Особенно хорошо они шли под пиво. В этом, по его твердому убеждению, им попросту не было равных.

— Можешь не сомневаться. Семидорьев заглотит наживку, — нежное мясо ракообразного буквально таяло на языке, навевая приятные воспоминания детства. Раки — они и в Африке раки!

Приход купца не заставил себя ждать. Он ввалился в их номер грузный, запыхавшийся, с влажными полукружиями пота на широкой спине и подмышках. В меру длинная ухоженная борода, тонкая щеточка усов, сросшаяся с ней практически воедино. Волевой подбородок, цепкий взгляд, уши, в точности такие, как описывал Степану корнет.

— Я так понимаю, что именно вы хотели бы встретиться с императрицей? — безошибочно угадав в Степане главного, купец теперь обращался только к нему, напрочь игнорируя присутствие Джевехарда.

Степан молча кивнул. Семидорьев не вызывал у него неприязни — была в купце некоторая харизма, присущая далеко не многим.

— Значится, выезжаем немедля. В номере личных вещей попрошу не оставлять! На все про все у вас пять минут.

Степан с Джевехардом расстроено переглянулись. Обоим жаль было покидать насиженное место, в котором чувствовали они себя достаточно комфортно.

— Вам передали мое предложение?

— Да. И флягу тоже. А, впрочем, пойдемте, по дороге наговориться успеем.

Транспорт у купчины оказался ему под стать. Все та же карета, но явно не чета императорской. Никакого изящества линий, полное отсутствие внешнего лоска. Этакий совдеповский внедорожник «Нива», с виду топорный до безобразия, но чертовски надежный в эксплуатации и неприхотливый в обслуживании. Будучи по величине не намного меньше штабного фургона, на котором их привез Кольбе, эта так называемая «карета» имела существенное отличие от других видимых ранее Степаном транспортных средств: непривычно широкие колеса, что, в теории, должно было увеличивать ее проходимость.

Вообще, сама конструкция колес при ближайшем рассмотрении показалась ему весьма странной. Создавалось такое впечатление, что колеса все до одного были зубчатыми, а круглые обода крепились на них сверху каким-то хитрым способом и наверняка снимались при первой необходимости.

— Что, понравилась моя пташка?

Степан усмехнулся. Забавно, купец всерьез считает свою карету непревзойденным произведением искусства.

Внутреннее убранство салона полностью соответствовало внешнему виду Семидорьевского «внедорожника»: никаких излишеств, максимум функциональности и практицизма. Устраиваясь поудобнее между Джевехардом и купцом, Степан не преминул поинтересоваться, чем все-таки вызвано столь странное устройство колес купцового детища и тотчас получил незамедлительный ответ: круглые обода и вправду снимались. На заболоченной, труднопроходимой местности карета превращалась в маленький вездеход, для которого лишь водная гладь являлась непреодолимой преградой.

— Видите ли, молодой человек, по роду своей деятельности я вынужден большую часть времени проводить в дороге, — одарив обоих слушателей извиняющимся взглядом, Семидорьев извлек откуда-то из недр пиджака носовой платок в крупную красно-зеленую клетку и вытер обильно проступивший на лбу пот.

— Оригинальная конструкция. Сами разрабатывали?

— Нет, что вы. Мой удел делать деньги. Кстати о них, родимых, мы сейчас и речь вести будем, пока карета ко дворцу не подъехала. Грешно было бы упустить выгодную сделку. Тот напиток, что был во фляге, ориентировочно в каких объемах вы можете мне его поставлять?

— В любых, — отвечая, Степан даже и глазом не моргнул.

Естественно, это была наглая ложь, ни о каком производстве грибного отвара в промышленных масштабах у сиртей не могло идти и речи, тем более в условиях военного времени, но купчине об этом знать не полагается. Пускай посидит на крючке до поры до времени, а там, глядишь, как-нибудь и выкрутимся.

Сия плодотворная беседа продолжалась ровно до тех пор, пока карета не подкатила к императорской резиденции. Здесь их уже ждали. Почетный караул, состоящий из шестерки широкоплечих смазливых юнцов в крикливых гусарских мундирах с пафосом проводил Степана и Джевехарда в святая-святых Империи — к высокому беломраморному зданию дворца. Семидорьев по дороге куда-то пропал — ушел, видимо, решать какие-то свои проблемы.

— Подождите здесь.

Внутри дворец был похож на целую систему лабиринтов. Не будь с ним провожатых, Степан руку готов был отдать на отсечение, что наверняка заблудился бы в нем, несмотря на весь свой богатый армейский опыт. Убранство дворцовых комнат под стать гусарским мундирам: роскошное, кричаще богатое. Белые как снег стены украшены многочисленными гобеленами, панно. Дверные проемы, сами двери — все в позолоте. На потолках — лепнина, широкие стрельчатые окна также изукрашены ею. Мебель старинная, резная. Да что там — канделябры, и те ручной работы, все как на подбор из благородных металлов.