- Будешь сверху? - хрипло спросил Влард.

Почему бы и нет? Знать бы только, как еще это проделывается.

Король усмехнулся, словно прочитал мои мысли, немного приподнялся, схватил одну мою ногу и перекинул ее через себя, я оказалась сидящей у него на животе.

- Теперь приподнимись, - прошептал он.

Я уперлась коленями и приподнялась. Его рука легла на живот и слегка толкнула меня назад, а потом обхватила с одной стороны талию и потянула вниз, прямо на него, отчего я невольно застонала.

- А теперь двигайся, как тебе хочется.

И я начала двигаться. Вначале медленно, неуверенно, а затем, набирая темп, заставляя нас стонать. Но долго так не продолжалось, так как Влард вдруг схватил меня за ягодицы, немного приподнял и начала двигаться сам. Намного быстрее и резче, чем это делала я.

Я схватила его за плечи и застонала от этих молний, которые врезались в мою плоть с каждым толчком. И когда молнии... сотни молний, казалось, одновременно ударили в меня, я выгнулась и со стоном закричала:

- Влард...

Вдруг меня резко дернули вбок и в следующую секунду, я лежала под ним и с удивлением смотрела на короля. Он застыл, внимательно взглянул мне в глаза, словно пытался там что-то увидеть и вдруг произнес:

- Мое имя - Редрик.

Вначале мое лицо исказилось в удивлении, а потом в изумлении.

Он ведь наполовину южанин, а значит... значит это было его истинное имя. И он мне его открыл. И это значило очень-очень многое для южан. И раз он мне его открыл, значит, она меня на самом деле... Нет! Стоп! Нельзя об этом думать, иначе весь мой план провалиться! Я уже приняла решение и не собираюсь его менять!

В следующую секунду, он сделал совсем странную вещь. Он укусил до крови свой палец и своей кровью начал рисовать на моей груди странный символ, при этом так быстро бормоча на своем языке слова, что я не смогла ни одного понять. Когда он закончил, то наклонился ко мне, поцеловал в губы и прошептал:

- Отныне твое имя будет Каллиса. Никому его не говори. Ни одной живой душе. Поняла?

- Да, - в шоке ответила я, а потом спросила: - Но что вы сделали?

Король улыбнулся и хотел ответить, но вдруг его глаза закатились, и он, потеряв сознание, упал на меня.

Точно, артефакт! Мама предупредила меня, что он заберет у него много энергии, так что неудивительно, что король потерял сознание через несколько минут после нашего соития.

Выбираться из-под него было трудно, особенно из-за того, что он до сих пор был во мне. Мне потребовалось около десяти минут перед тем, как я смогла встать на ноги и натянуть платье. Потом вспомнила, стащила его, взглянула на грудь... но крови на ней не было! Как и не было ее на платье!

Что за чертовщина? Надеюсь, это не какой-то южный маяк? Надо будет, уточнить про магию южан у Нэда.

Надев платье назад, я подошла к кровати, укрыла короля одеялом, поцеловала его губы и прошептала:

- Прости, меня. Я не могла поступить иначе. Прости и прощай, Редрик.

Я погладила его по лицу, на котором застыло счастливое выражение, развернулась и, не оборачиваясь, чтоб не дать сомнению и крошечного шанса, остановить меня, направилась к двери.

Направилась к выходу из моего маленького мирка, оставив там навеки свою душу и сердце.

***

Редрик проснулся в отличном расположении духа. Мысли в его голове медленно раскачивались на волнах сонливости, а в душе свернулось клубком и мурлыкало что-то такое прекрасное, нежное и правильное.

И в этом была виновата она - Анжей Вайтерон.

До вчерашнего дня он считал ее своей женщиной, но эта ночь заставила его переосмыслить свое отношение и понять одну истину, которую он не хотел, не желал и боялся осознать - она является его любимой женщиной. Он испытывает к ней немного большее чувство, чем желание обладать, покорить и заставить принадлежать только ему.

До того, как она не сделала шаг к нему навстречу, не сняла своим поцелуем повязку неведенья с глаз, не освободила ласками тело от цепей сомнений, не отдала ему свою душу всю без остатка, он не понимал ее значение в своей жизни.

Когда Редрик это осмыслил, сделал то, что на его месте сделал любой бы южанин - он открыл ей свое истинное имя, впустив тем самым в круг своего доверия, сердца и души. И даже больше - он поставил на ней свою метку, тем самым приняв в свою семью. Не в ту, где обитали словно гниющий нарыв вместо сердца, зависть, эгоизм, надменность, высокомерие, злоба, призрение, ненависть. В это общество лицемеров, скрывающих под вежливыми улыбками и преданными взглядами, искаженные в отвращении лица, Редрик никогда ее не приведет. Не выкинет на сцену, как неопытную актрису в качестве главной роли, на суд внимательных зрителей, которые только и жаждут, когда она оступится, чтоб освистать ее.

Редрик не понимал, почему отец сделал подобное с его матерью. Если он любил ее, то почему не сохранил, не спрятал, не сберег ту единственную, а выставил на всеобщее обозрение? Неудивительно, что его мать зачахла как нежный цветок в болоте сплетен, клеветы и предрассудков. У Анжей есть шипы - Редрик это знает, так как сам ломал их - но он все равно никогда не сделает то, что сделал отец с матерью.

Поэтому Редрик взял ее в другую семью, о которой никто не знает и никогда не узнает и которая теперь состоит всего лишь из трех человек: Алкана, Редрика и Каллисы.

Его Каллисы. Его нежного цветочка. Его любимой женщины.

Редрик приподнялся на локтях, глянул на вторую половинку кровати, где обычно спала на животе, обняв подушку в крепких объятьях, Анж, и не увидев женщину, раздраженно нахмурился. Он ведь сказал ей, оставаться с ним до утра, чтобы он мог разбудить ее нежным поцелуем и жаркими ласками, а потом сливаться, слышать стоны, чувствовать, как она сжимает его во время оргазма, доводя Редрика тем самым до грани блаженства, как физического, так и душевного. Вот и сейчас ему хотелось слиться с ней. Особенно, ему не терпелось услышать, как она со стоном произносит его истинное имя, потому что теперь она имеет на это право.

Раздражение сменилось насмешливой мыслью: "Она, наверное, смутилась своего поведения и ушла раньше, чтобы я не смог видеть ее смущенное лицо".

Смущалась она бесподобно. Ему нравилось наблюдать за ее лицом, когда он говорил какую-нибудь пошлость, на что щеки Анж становились двумя красными помидорами, а во взгляде плясали далекие, как звезды, искорки возмущения.

Редрик поднялся на ноги, и неожиданно его повело в бок, голова закружилась, а на виски и лоб стала давить каменная плита. Похожие, но не настолько сильные чувства, он испытывал после того, как Анж им питалась... Через липкий, неприятный туман головной боли вдруг мелькнула мысль о том, что вчера, после того, как он нарисовал на ней свою печать и дал истинное имя, его вдруг вырубило. Но ведь вчера она этого не могла сделать. Редрик уже чутко знал грань, после которой ее жажда тянет зубы к его энергии, и старался не переходить ее. Неужели у Анжей получилось, питаться без боли? Это было бы отлично, потому что ему хотелось убить каждого, кто доставлял ей боль во время утоления голода. Но тогда, почему она не сказала ему? Даже если Анж не знала, и это получилось впервые, то она должна была остаться и прояснить с ним эту ситуацию. И почему ему так плохо? Раньше ведь было во много раз легче.

В душе Редрика появился комок беспокойства, который увеличивался с каждой секундой.

Мужчина сжал камень на груди, который носил всегда и никогда с ним не расставался, и, дождавшись, когда он затянется голубой дымкой, хрипло спросил:

- Во сколько ты отвез Анж домой?

- Она разве не с тобой? - удивленно уточнил Дэй.

- Нет! - Редрик сжал камень с такой силой, что казалось, он сейчас рассыплется на кусочки. - Немедленно свяжись с тем, кто следит за ней и узнай, где она сейчас находится.

Не в силах держаться на ногах, мужчина сел на кровать, а потом и вовсе откинулся назад, на спину и уставился пустым и холодным, как снежная пустыня, взглядом в потолок.