— Кому что дать с собой? — перебила она, направляясь к холодильнику.

— Мне бутерброд с арахисовым маслом и вареньем.

Лэйни была уверена, что Райли ответит именно это (как отвечала ежедневно), поэтому банка клубничного джема уже была у нее в руке.

— Тебе то же самое, Тим?

— Эту гадость? — поморщился мальчик.

— Тогда что же? — нетерпеливо спросила Лэйни, придерживая дверцу холодильника.

— Не знаю.

Тим наполнил тарелку молоком и вывалил туда чуть не половину хлопьев из коробки Лэйни с тревогой покосилась на часы.

— Ешь скорее! А то опоздаем.

Тим подцепил ложкой громадный ком слипшихся хлопьев и затолкал его в рот. При виде этого Лэйни от души пожалела, что торопила его.

— Послушай, у нас нет времени на вызов «скорой помощи»! О Господи! Пищу надо пережевывать, а не глотать куском. И что все-таки насчет школьного завтрака?

— Индейку, — ответил Тим, вытирая рукой молоко, стекающее по подбородку, и тут же выудил из тарелки другой ком.

Лэйни достала с полки пшеничную булку и фунт вареной индейки, купленной накануне.

— Горчички? Майонеза? Кетчупа?

— Само собой.

Бросив очередной панический взгляд на часы, Лэйни решила не уточнять и намазала ломоть хлеба сначала майонезом, потом кетчупом. В результате получилось что-то вроде розовой с белыми разводами плесени. Точно такие же бутерброды ей давала когда-то мать. Лэйни передернулась от отвращения, вспомнив, как однажды попросила ее: «Пожалуйста, хотя бы смешивай все это как следует!» Это было в понедельник, и Элен Вульф щедро сдабривала жуткой полосатой смесью остатки воскресной индейки. В ответ мать привела в пример русских, которые едят абсолютно все только с таким соусом.

Это воспоминание вдруг напомнило Лэйни про обязанность, которую она совершенно упустила из виду.

— Ребята, как насчет карманных денег?

Она чувствовала себя неловко оттого, что тянула с этим так долго, но вместо того чтобы просиять, Тим начал подозрительно мяться и жаться. Лэйни пришло в голову, что его смущает необходимость брать у нее деньги. Она решила как можно скорее поговорить с детьми о своих обязанностях по отношению к ним. Поскорее закончив сандвич для Тима, она пошла за своей сумкой, на ходу вытирая руки кухонным полотенцем.

— Сколько вы получали от родителей?

— Я не помню, — виновато ответила Райли.

— Ей давали пятьдесят центов, а мне доллар, — буркнул Тим, продолжая переминаться с ноги на ногу, как бы в крайнем смущении.

Лэйни достала из своей сумки бумажник, выудила два четвертака и принялась рыться в деньгах в поисках долларовой бумажки. Кроме двадцати-, десяти- и пятидолларовых купюр, в бумажнике ничего не оказалось. Протянув Райли ее пятьдесят центов, Лэйни повернулась к Тиму.

— У меня только вот это, так что держи.

Она протянула пятидолларовую бумажку. Мальчик отступил, спрятав руку за спину.

— Бери, бери! — улыбнулась Лэйни. — Сдачу вернешь вечером.

— Мне нужен доллар, один доллар, не больше, — сказал Тим, глядя в пол.

Кухню внезапно заполнило громкое тиканье часов. Лэйни раздраженно шлепнула деньги на стол.

— Но у меня нет доллара! Бери и беги к машине. Ты, Райли, тоже, потому что времени почти не осталось.

Девочка осторожно подняла робота и прошла к вешалке за курткой. Тим, однако, не двинулся с места.

— Тим! — прикрикнула Лэйни. — Нам пора.

Она взялась за спинку его стула и потянула. Мальчик всхлипнул. Лэйни тотчас оставила стул в покое и уселась рядом, повернув Тима за плечи. Оказывается, он беззвучно плакал.

— Что случилось? — спросила она, прижимаясь щекой к мокрой щеке и поглаживая светлые волосы, щекочущие ей лицо.

Тим покосился в сторону прихожей, где одевалась сестра, и промолчал.

— Иди в машину, Райли! — крикнула Лэйни. — Мы с Тимом выйдем буквально через полминуты, а ты пока пристегни ремень.

Дверь хлопнула, закрываясь, и Тим бросил на Лэйни благодарный взгляд. Она отерла ему щеки салфеткой и повторила:

— Что случилось?

Несколько секунд мальчик колебался, но потом заговорил с откровенностью отчаяния: о еженедельных грабежах, о тщательно разработанном плане, который обернулся еще большим унижением, о безысходности, которую он ощутил после этого.

— До сих пор у меня с собой бывал только доллар, — едва сдерживая слезы, заключил он, — а за пять баксов они с меня с живого не слезут!

Лэйни всем сердцем пожелала, чтобы ее осенила идея, которая решила бы проблему раз и навсегда, но единственное, что удалось придумать, вряд ли понравилось бы Тиму. Тем не менее она сделала попытку.

— Может, мне поговорить с директором школы?

— Ты что, обалдела? — испугался мальчик. — Да они меня за это в порошок сотрут! И потом, с ябедами никто не разговаривает.

— Я постараюсь как-то с этим разобраться, — пообещала Лэйни, вставая.

— Да? И как именно? — с горькой насмешкой спросил Тим.

— Пока не знаю, но я как следует подумаю. Этому безобразию пора положить конец. Обещаю, что сделаю это.

Он неохотно поднялся и позволил увлечь себя из кухни. Все время, пока Лэйни одевалась, пока запирала дверь и усаживалась в машину, горький вопрос: «Как именно?» — эхом отдавался у нее в голове.

Двери конференц-зала открылись, пропуская передвижной сервировочный столик с сандвичами и напитками. Совещание, посвященное проекту «Мариза», продолжалось несколько часов, и присутствующие оживились при виде съестного.

— Перерыв пятнадцать минут! — объявил Патрик Фучард, вставая и подавляя зевок.

Джулиан, сидевший справа от него, тотчас повернулся к Лэйни, стараясь поймать ее взгляд. Она сделала вид, что не замечает этого. По правде сказать, с того дня, когда он сделал ей предложение, она его видеть не могла.

— Как впечатление? — улыбнулся Рик Дин, сидевший рядом.

Она только пожала плечами. Рик кивнул и углубился в компьютерные распечатки. Лэйни удостоверилась, что Джулиан не собирается вставать из-за стола, и быстро прошла к столику, вокруг которого уже собралась группа сослуживцев. Чуть позже к ней присоединился Рик. Очередь скоро рассосалась, и они остались вдвоем.

— Что-нибудь не так? — спросил он, понизив голос.

Лэйни обвела взглядом окружающих, деловито жующих сандвичи с окороком и сыром. Никто не обращал на них внимания, даже Джулиан казался погруженным в беседу с лос-анджелесским вице-президентом отдела маркетинга.

— Чем дольше я слушаю, тем больше чувствую себя какой-то дурочкой.

— Ты все что угодно, только не дурочка, — засмеялся Рик.

Взяв с подноса сандвич и бутылку содовой, Лэйни махнула рукой на пару стульев в самом дальнем углу. Рик тоже выбрал себе что-то из еды и пошел следом за ней.

— Ну? — поощрил он, когда они уселись рядом, расставив припасы на столике.

— Мне здесь не место, — объяснила Лэйни, уныло пробуя сандвич.

— Вот еще! Кому же здесь место, если не тебе? В конце концов это ты придумала Маризу.

— Я чувствую себя, как мать, которая собирается отдать своего ребенка приемным родителям.

— Доля истины в этом есть, но, пока ты участвуешь в проекте, пока ты здесь, с нами, такие мрачные мысли ни к чему. Я нахожу твое настроение странным.

— Ты сам только что сказал — «пока». Пока я здесь. Дети никуда не денутся, так что Калифорнии мне не видать как своих ушей.

— А ты бы не возражала, чтобы они куда-нибудь делись?

— Нет, что ты! — возмутилась Лэйни. — Все дело в том, что я сижу здесь и чувствую такое волнение, словно и вправду буду работать над проектом от начала до конца. Это глупое и бессмысленное чувство, потому что меня не будет и близко, когда работа пойдет полным ходом.

Рик пожал плечами.

— Будущее — это загадка за семью печатями. Ты не можешь знать, что оно готовит. Ну, а пока ты неплохо справляешься с ролью матери двоих детей.

— Да уж, одной левой… — рассеянно откликнулась Лэйни. — Слушай, Рик, когда ты был ребенком, тебя обижали дети постарше?