Последним явлением, о котором сейчас следует упомянуть, будут горячие ключи. Ключей этих в Камчатке очень много, и они неоднократно описывались. Я видел сам Паратунские, Начикинские, Апачинские, Малкинские, Пущинские, Щапинские и ключи Узона, всего семь групп. Все их можно подразделить следующим образом. Во-первых, ключи, непосредственно связанные с фумаролами в старых кратерах (Узон), дающие обильные выцветы извести и серы, с t до 100°, нередко непостоянной, и отличающиеся обильным притоком воды, которая сливается местами в целые горячие пруды. Во-вторых, железо-известковистые с t до 45°, строящие около себя конические или плоские сооружения из накипей и глины (Щапинские и Пущинские). Обе первые группы сильно минерализованы, и вода их отличается резким, неприятным вкусом, хотя и не во всех отдельных ключах. К третьей категории принадлежат ключи, выбивающиеся из речных отложений по берегам рек с t 50--70° и с почти чистой водой, содержащей лишь ничтожную примесь сернистого газа, кремневой кислоты и натровых и известковых солей. Это самая большая категория, куда относятся наиболее популярные на полуострове Паратунские, Малкинские, Начикинские и Апачинские ключи. Наконец, к последней, четвертой группе я причисляю Верхнепаратунский ключ, выбегающий из склона горы высоко над рекой; его t 70° (рис. 13).

   Кроме горячих, немало ключей с постоянной температурой, которые зимой не замерзают и весной дают около себя первые проталины и первую зелень. Интересны также крупные ключевые бассейны ("курчажины"), очень распространенные на Камчатке. Они достигают значительных размеров, круглы или овальны, с обрывистыми, ровными стенками и песчаным дном и служат одним из любимых мест нереста красной рыбы.

   Все виденные мною фумаролы принадлежат к типу кислых и, кроме обильного водяного пара, содержат примесь сероводорода или сернистого газа и (большая фумарола Кихпинича) хлористого водорода. Нечто вроде сухих фумарол представляют собою некоторые из глиняных конусов Узона, так как они выделяют сухие, сильно нагретые газы, не оставляющие, однако, никаких осадков у места выхода.

   Резюмируя сказанное, ясно, что Камчатка с ее вулканизмом, ледниковыми образованиями, ключами, с разнообразными озерами, с удобным для вьючного передвижения рельефом, если только есть средства завезти в нее лошадей и рабочих, представляет прекрасное поле для детальных физико-географических исследований. Летний климат ее также благоприятствует исследованиям. Петрографически это страна бедная, так как андезиты и глинистые сланцы решительно преобладают над всеми остальными горными породами. Что же до практической стороны, то для развития какой-либо промышленности никаких данных пока не имеется.

Глава XXVII

РАСТИТЕЛЬНЫЙ МИР КАМЧАТКИ

   Растительность Камчатки мало разнообразна; за два лета усиленной работы нам удалось собрать всего 700 цветковых и папоротникообразных растений и лишь немногим более мхов, лишайников, грибов и пресноводных водорослей. Еще резче будет это подчеркнуто, если вспомнить, что часть этой растительности строго приурочена к альпийской области и что на Камчатке много растений, встречающихся лишь в определенных немногих пунктах, например на берегах горячих ключей или в известной части морского побережья, что объясняется иногда зависимостью от морских течений, приносящих семена растений вместе со стволами деревьев, вынесенных в море реками Сахалина и Охотского побережья, а может быть, и других мест; есть и небольшая группа растений, завезенных переселенцами из России и Сибири.

   Наиболее древним и устойчивым показался мне на Камчатке хвойный лес центральной области. Это частью лиственничные рощи из Larix dahurica, частью еловые, мшистые леса из Picea ajanensis с плоскими, белыми снизу иглами. Лиственница растет преимущественно на речных отложениях, на наиболее сухих местах, и здесь достигает большой вышины и толщины при солидном возрасте 150--200 лет; на болотах она мельчает, а на горах легко дает ветровые, угнетенные формы и из прямого, стройного дерева превращается в жалкого урода. Аянская ель охотнее восходит на горные склоны, но не высоко и чаще смешана с осиной и белой березой. В периферической полосе Камчатки ель совершенно неизвестна, лиственница же переходит за пределы центральной долины лишь на Кроноцкое озеро да в малом числе по долине нижнего течения р. Камчатки и в одном месте западного берега, близ подножия Станового хребта.

   Верной спутницей обоих хвойных деревьев в центре Камчатки является осина; ее прямые, светлые, гладкие стволы достигают значительных размеров и всегда прямы, как свечка. Вне центральной долины от Мильковой до Еловки я видел только три дерева осины около Завойки, и это единственные.

   Во всей остальной части Камчатки лес образован на горных склонах исключительно каменной, или эрмановской, березой (Betula Ermani), с развесистой, кудрявой кроной и сравнительно темной корой. Если взять всю Камчатку, то это -- наиболее многочисленное дерево на полуострове. Она образует границу леса у р. Трех Сестер, со стороны мыса Лопатки, где совсем нет деревьев, и она же идет на север до р. Вывнуки и Корагинского острова. Береза эта не особенно высока, но дает солидные стволы, только ветвиться она начинает довольно низко и часто страдает от чересчур обильных снегопадов, мешающих правильному росту. Насколько глубоки снега, например, в Паратунской долине, видно из того, что срубленные для построек деревья по большей части были срублены на высоте человеческого роста, благодаря чему нижняя часть ствола совершенно пропадала. Местные жители объяснили, что рубили бревна зимой, как могли, низко; ниже мешал плотный, обледенелый снег. Так как крона эрмановской березы очень широка, то густо расти она не может, почему березовые леса и можно назвать парковыми: в них всегда достаточно свободного пространства и света для развития пышного ковра из травянистых растений. Эрмановская береза тщательно избегает аллювиальных почв и не растет в широких долинах, почему жители и называют ее каменной, т. е. горной. На моренных отложениях и близ морского берега она, наоборот, является непременной гостьей: только у последнего сильно страдает от ветра и образует особые ветровые и шпалерные формы (см. стр. 335), которые часто смыкаются в непролазные чащи.

   Белая береза, близкая к японской разновидности этого дерева (Betula japonica), растет, наоборот, почти исключительно на аллювии речных долин, попадаясь на склонах и пр. лишь изредка и одиночно. В долине р. Камчатки она образует большие рощи и считается хорошим строевым деревом; кроме того, она постоянно входит в состав смешанных лесов с осиной, лиственницей и елью. Местное название -- "преснец".

   Подчиненную роль в лесах Камчатки играют еще черемуха, рябина и боярышник (местное название -- "харем"). Кроме того, совсем особую категорию образуют береговые леса по рекам. Это очень густые, тенистые, пышные заросли из крупных кудрявых ольх, высоких тополей, ветловника (ива Salix macrolepis), талов (Salix vïminalia и др.) и изредка черемухи. Особенно выделяются среди этого леса стройные кроны ветловника, похожие на кроны пирамидального тополя; дерево это весьма ценится жителями как строевое.

   Вот и весь перечень деревьев Камчатки, если не считать пихты (Abies gracilis), единственная роща которой каким-то чудом держится на р. Семячик.

   За лесом идут кустарниковые заросли. Среди них на первое место следует поставить Alnus fruticosa, по-русски -- ольховник. Стволы этого растения, нередко солидной толщины, в нижней своей части плотно прижаты к почве; отделяющиеся же от них ветви, как и вершина, дугообразно поднимаются кверху, образуя нередко густейшие сплетения, среди которых пробираешься с трудом, нередко приходя в совершенное отчаяние, так как местами более густые ветви запутали и руки и ноги путника. Для лошадей эти заросли -- большое препятствие, и, чтобы провести их, приходится прорубать настоящую дорогу среди зарослей. Приземистая форма ольховника находит себе объяснение опять-таки в обильных снегопадах, давших первоначальный толчок к выработке такого оригинального способа роста. Мне приходилось даже в конце июня находить в горах кусты ольховника еще вмерзшими в снег, причем они были совершенно придавлены и приморожены к почве и, по мере таяния снега, поднимались и оправлялись. Сам по себе ольховник Камчатки -- красивый куст с яркой, блестящей зеленью и приятным смолистым запахом.