-- А что?
-- Вчера на этой пирушке была одна молодая пара, подруга с мужем, и они, кажется... совсем не ревновали друг друга. Жена сидела на ковре очень близко с другим мужчиной, и муж -- ничего...
-- Но он тоже, вероятно, не один сидел?
-- Вот в том-то и странность!.. Ведь есть же у них любовь друг к другу, как же они... с другими так держат себя, да еще на глазах друг у друга?..
-- Опять могу повторить тебе, что никакой таинственной и высокой любви не бывает, а есть просто физиологический процесс. А кроме того, затем и пьют.
-- Физиологический процесс? А когда пьют, то все кажется по-другому. Ты тоже это испытал?
-- Что же тут необыкновенного?
-- Как мерзко! Как тебе не стыдно,-- сказала она и заплакала слезами обиженного ребенка,-- такое высокое чувство любовь, и ты так...
-- Любовь, любовь...-- сказал с раздражением молодой человек,-- вот они, твои подруги, знают, что такое любовь, а тебе никогда ее не узнать. Ну, что ты все от меня отстраняешься, точно я тебе противен!
-- Милый мой, я не знаю, почему... Это совершенно безотчетно... ты не думай...
Она торопливо вытерла слезы, покорно села на диван, с которого было испуганно вскочила, и, вздохнув, сказала:
-- Вот этот их знакомый... Он сел на диван, обнял их, Мариэтт и ее подругу, и сидел с ними так, они -- ничего. А я не могу. Может быть, к этому надо стараться привыкнуть?
-- Просто надо иначе смотреть на это. А не так, как смотрела твоя бабушка. А главное -- хоть немного что-нибудь чувствовать.
-- Чувствовать? -- машинально повторила она.-- А что, и они чувствуют это так же, как мужчины, или у женщины э_т_о по-другому?
Жених пожал плечами и сказал:
-- Я думаю, что ощущения мужчины и женщины ничем не отличаются.
Она несколько времени смотрела на молодого человека:
-- Я в глубине души много знаю...о многом думала, даже все понимаю... Ну, конечно, меньше тебя, но все-таки много, несмотря на то, что я невинна. У меня тоже бывали всякие... желания, но я не знала, что это бывает у всех и что это можно...
IV
На пятый день молодой человек был в отчаянии: канделябры все еще не были проданы. И все из-за клейма.
-- Ну, как дела? -- спросил, встретив его, знакомый.-- Продали?
-- Нет. Клеймо проклятое! Так на него надеялись, и оно же подвело.
Он пришел такой убитый, что глаза молодой девушки наполнились слезами, когда она на него смотрела, чувствуя себя бессильной помочь ему.
-- Я бы все, все сделала для тебя. Милый, как я тебя люблю! И вот сейчас тебе плохо, а я от этого еще больше тебя люблю.
-- Э, оставь, пожалуйста.
-- Милый, ты не веришь мне? Ведь все мои мысли о тебе. Знаешь... мне только не хотелось бы тебе говорить, пока не выяснится. Я тоже им там продаю. И, может быть, тот знакомый, с которым она... встретилась в трамвае, купит. Для тебя я готова все, все сделать, только у меня масса мыслей... Вот той молодой паре, про которую я тебе говорила, что у них нет ревности, нужно переменить место, т. е. ему нужно, мужу, а этот человек, трамвайный -- влиятельное лицо и, ты понимаешь, жена очень многое ему позволяет, как я заметила... и муж -- ничего.
-- Молодец! Вместе делают дело, только и всего.
-- Главное, что это всем кажется вполне естественным.
-- Смотри на это не с своей "духовной", а с физиологической точки зрения, и для тебя будет так же естественно.
Девушка задумалась, потом сказала, вздохнув:
-- Ах, если бы так... А тебе приятнее было бы, если бы я иначе смотрела на вещи?
-- Конечно, приятнее. Мне даже приятно, что ты, наконец, заговорила об этих вещах. В наши годы, естественно, хочется говорить о том, что имеет отношение к этой стороне жизни. Это так просто, что только ты можешь не понимать.
-- Ты не жил с ними, а рассуждаешь точно так же, как они.
-- Одинаковое развитие...-- сказал жених, пожав плечами.
-- Боже мой, как бы я хотела помочь тебе. Нет, ты не знаешь, как я тебя люблю! Не знаешь! Иногда я лежу ночью, смотрю в темноту и думаю, чем бы я могла пожертвовать?.. А вчера даже увидела во сне, что принесла тебе деньги. Как раз двадцать червонцев.
-- Лучше бы наяву, чем во сне. А то из-за этого идиотского клейма и твоей глупой морали я никогда ничего не дождусь.
Она несколько времени смотрела на него, потом вдруг, точно на что-то решившись и как бы просияв, сказала:
-- Нет, милый, ты дождешься. Я верю, я уверена, что канделябры будут проданы.
V
На шестой день молодой человек пришел, молча бросил на диван канделябры и, отвернувшись к окну, ничего ей не сказал.
А она стояла, смотрела на него с лучистой радостью и с выражением какой-то победы и освобождения. Потом молча вынула двадцать червонцев и подала ему.
-- Что это? Откуда?
-- Я продала.
-- Как? Кому?.. Значит, заветная мечта исполнилась? Двадцать?
-- Даже с излишком исполнилась: ведь за одни канделябры двадцать, а у нас есть еще стаканы.
-- Кто же купил?
-- Тот самый господин, про которого я тебе говорила.
-- Несмотря на клеймо?
-- Несмотря на клеймо...
-- Да ты у меня золото!..
Она покраснела и, опустив глаза, сказала:
-- Я, милый, решила, что мой долг -- помочь тебе.
VI
-- Расскажи же, как это вышло так удачно? -- спросил молодой человек, когда они, счастливые, сидели в вагоне, и она уже не запрещала ему потихоньку целовать себя.
-- Ну... мы сидели и пили...
-- Прогресс!
-- Потом все лежали на ковре у камина.
-- Уже?..
-- Нет, это не сразу так вышло. Ты, пожалуйста, не подумай...
-- Да уж представляю себе...
-- Я сказала, что ни пить, ни лежать с ними на ковре не буду, если мне не найдут покупателя на канделябры. Я все время помнила о тебе и о деле.
-- Ну, а все-таки потом, когда, стала пить,-- оказалось не так страшно?
-- Я думала только о том, что я делаю это для тебя. И чем было для меня это страшней и неприемлемей, тем большую любовь к тебе я чувствовала. Если бы это было для меня не страшно, а вполне обыкновенно, то в этом никакой жертвы не было бы. А я сказала себе, что для тебя я готова на всякую жертву. Но... правда, когда сама начинаешь делать то, что делают другие, то оказывается, все это менее страшно.
-- Все страшно только в теории. Ну, а что ты чувствовала?
-- Я все-таки была, милый, строга, очень строга...
-- И всем портила настроение своей строгостью?
-- А разве тебе было бы приятно, чтобы я была не строга? -- спросила она.
-- Конечно. Мне гораздо приятнее, когда ты вот такая, как сейчас.
Она испуганно отстранилась от него.
-- Не надо так... ради бога. Мне кажется, я сейчас не должна быть близка к тебе...
-- Почему?
-- Я не знаю, как объяснить... Ну, постой, а что, если бы он... поцеловал меня!
-- Что же такого, тебя от этого меньше не станет. Даже наоборот, больше.
-- Как больше?
-- Да так. Женщина, которая таким образом относится к этим вещам, имеет тот опыт и то содержание, которого не имеет такая, например, щепетильная девушка, как ты. Она, в сущности, бережет физиологию в ущерб душевной сложности, которую она могла бы иметь от соприкосновения с мужчинами.
-- Слава богу, слава богу, что ты так думаешь. Я нарочно сначала спросила тебя. Если бы ты ответил иначе, я бы ни за что не решилась рассказать тебе, что я перечувствовала. Боже, как все запутано и непонятно,-- прибавила она, смущенно краснея и как бы не замечая руки жениха, которой тот обнимал ее за талию и тихонько прижимал к себе.