-- Вот из-за этого-то больше всего и боишься.
-- На что очередь? -- спросила запыхавшись, полная дама в шляпе.
На нее недоброжелательно посмотрели. Никто ничего не ответил.
-- А ты, матушка, становись лучше, а то покуда будешь расспрашивать, другие заместо тебя станут, а под конец попадешь, и не достанется ничего.
-- Спрашивает, ровно начальство какое...-- проворчала про себя растрепанная женщина,-- люди раньше пришли -- молчат, а этой сейчас объявляй.
-- Вот видишь, я и правду говорил,-- заметил старичок, когда вслед за дамой встали еще три человека.
Пришедший раньше всех мужчина с сумкой оглянулся на выстроившихся сзади него и спросил:
-- На что стоите-то? Что выдавать-то будут?
-- Бог ее знает,-- ответил старичок,-- там объявят.
Мужчина с сумкой посмотрел на старичка, ничего не сказал и, повернувшись, приложился к замочной щелке и посмотрел внутрь магазина.
-- Вот это так -- "сейчас",-- сказал он сам с собой, посмотрев на часы,-- уж двадцать минут прошло.
-- Теперь, батюшка, везде так-то долго.
-- Что вы весь тротуар-то загородили,-- через вас, что ли, ходить,-- кричали прохожие, набежав на очередь, и озадаченно останавливались.
-- А куда ж нам деваться?
-- Куда... по стенке становись, а то, вишь, всю улицу заняли.
-- О, господи, батюшка, и откуда ж это столько народу берется?
-- Прямо как чутье какое.
-- Один узнал, а за ним и все идут,-- сказал старичок.
-- Какие это умники выдумали. Бывало, пошел купил, что надо, и никаких. А теперь стоим, а зачем стоим, неизвестно. Когда отопрут, тоже никто не знает.
-- Ай спросить пойтить.
-- От этого скорей не будет.
-- Нет, ежели надоедать начнут, все, может, поскорей повернутся.
-- Раз в какой час положено, в такой и отпирать будут.
-- А в какой положено-то?
-- Я почем знаю, что ты ко мне пристал?
-- Эй, ты, дядя передний, спроси-ка, когда отпускать нас начнут, у самой двери ведь стоишь.
-- Мне-то какое дело,-- сказал тот угрюмо,-- вам нужно, вы и спрашивайте.
-- Вот черти-то, для себя не могут постараться. Будет стоять два часа, а пойтить спросить толком -- силком не прогонишь. А ведь раньше всех приперся.
-- Что ж, ему бы только пораньше местечко захватить.
-- И чего, окаянные, в самом деле измываются над народом, соберут с утра, а выдавать к обеду начинают.
-- Не напирайте там, что вы очередь-то спутали, теперь и неизвестно, где кто стоял.
-- Нарочно путают. Ведь теперь задние наперед пролезут.
-- Списки бы надо делать или еще как. А то, вишь, народа набилось сколько, разве уследишь, кто где стоял. Раз знают, что народа в этом месте много, значит надо списки какие-нибудь или еще как.
Подбежала какая-то запыхавшаяся женщина, вся исписанная меловыми цифрами: на спине стояла большая цифра пять, а на-груди и на рукавах другие цифры.
На нее все молча посмотрели. Только барыня посторонилась и, отряхнув рукав, сказала: "Пожалуйста, не прислоняйтесь".
-- Не начинали еще выдавать? -- спросила женщина.
-- Нет...
-- А вы что ж немеченные стоите?
-- Нет.
-- Новый магазин значит. Мы сначала тоже путались, до драк доходило. А теперь заведующий прямо выходит и подряд на всех проставляет. В одной очереди пометили, в другую идешь.
-- Сейчас устроим,-- сказал какой-то здоровенный малый, вынув из кармана штанов кусок мелу.-- Без заведующего управимся.
-- Спасибо, умный человек нашелся. Покрупней, батюшка, ставь.
-- В лучшем виде будет; получай,-- сказал малый, выводя у старухи во всю спину цифру 20.
-- Сразу дело веселей пошло.
-- Как же можно, порядок.
-- Что ж это тебе размалевали-то так? -- спросил старичок у женщины с цифрами.
-- Это у меня на сахар, пятнадцатым номером иду, это на керосин десятый вышел, это на мануфактуру...-- говорила женщина, глядя себе на грудь и водя по цифрам пальцем.-- Господи, как бы по этому номеру не пропустить.
-- Ну, где ж тебе написать, когда на тебе живого места нету,-- сказал малый, подходя с мелом к женщине.
-- А на спине, батюшка, местечка не осталось?
-- Спина -- свободная.
-- Ну пиши, родимый, там.
-- Если бы заведующие-то были с головами,-- сказала дама в шляпе,-- распределили бы как-нибудь по алфавиту, каждый бы свое время и знал, не метили бы, как арестантов, мелом и не стояли бы целыми часами.
-- Опять не понравилось,-- сказала растрепанная женщина, подставляя свою спину малому и недоброжелательно из-под низу выглядывая на даму в шляпе.
-- Ждать не привыкли,-- сказал из толпы насмешливый голос.
-- Тут в одной кофтенке стоишь, жмешься, и то ничего не говоришь, а она целый магазин на себя напялила и то уж ножки простудила.
-- Куда вы, черт вас... Дугой на середку улицы выперли... Отвечай за вас! -- крикнул солдат с ружьем.-- Так вот прикладом и поддам. На что стоите-то? -- спросил он, посмотрев на вывеску магазина.
Все только молча испуганно оглянулись на него. Никто ничего не ответил.
-- Языки проглотили. По стенке становись.
-- О, господи, батюшка!
-- Кабы народ-то был распорядительный, сейчас пошли бы, расспросили толком, когда отопрут, что выдавать будут, и не стояли бы зря целый час.
-- Да, порядка нету. И за что, черти, мотают, мотают народ, нынче в одном месте выдают, завтра в другом. Я что-то никогда и не видал, чтобы тут выдавали. Там музыка какая-то стоит.
-- Они этим не стесняются.
-- Что за черт, провалился, что ли, в самом деле,-- сказал передний мужчина с сумкой и постучал в дверь.
-- Сейчас, сейчас,-- послышался голос из магазина.
-- Осенило, наконец,-- сказали сзади из толпы,-- целый час простоял, прежде чем постучать догадался.
-- Это еще милость, мы вчера шесть часов так-то стояли,-- сказал старичок с трубкой.
-- Отпирают. Номера гляди. Женщина, куда полезла!
-- Черт ее разберет, она вся размалевана.
-- Да куда ж вы прете-то. Цифры эти по пол-аршину накрасили, обрадовались, как прислонится, так и отпечатается. Наказание.
Дверь открылась и все, забыв про номера, сплошной лавиной двинулись к дверям. А передние, оттолкнув мужчину с сумкой, ворвались в магазин, где человек в кожаной куртке чистил пианино.
-- Чтой-то?.. Куда вы, ай очумели!..
-- Проходи, проходи в середку, там скорей до дела доберешься.
Но человек в кожаной куртке уперся коленом в живот дамы в шляпе и вытеснил всех назад.
-- Чумовой какой-то народ стал,-- сказал он, выйдя из магазина к роптавшей толпе. Он запер на замок магазин и пошел по улице с дожидавшимся его человеком.
-- Куда это они?..
-- Эй, куда пошли-то? Что вы, смеетесь, что ли?
-- А вы чего тут выстроились? Обалдели.
-- Вот мучают, проклятые, народ, да, на пойди,-- сказала растрепанная женщина.-- Час целый постояли, все номера проставили, а они вышли и, как ни в чем не бывало, пошли себе.
-- Народ нераспорядительный. Тут бы с самого начала пойтить и толком расспросить, почему держат народ, когда отпускать начнут.
-- А то час целый простояли, вымазались все, как оглашенные, а они вильнули хвостом и до свиданья.
-- Это еще милость, час-то,-- сказал старичок,-- мы вчерась в одном месте целых шесть простояли.
ЛЮБОВЬ
I
Венчаться они решили, как только продадут старинные канделябры и венецианские стаканы, которые были единственным приданым невесты.
Они оба происходили из честных буржуазных семей. Она, со своими большими детскими глазами, была наивна и чиста душой, и в ее маленькой золотистой головке остались в неприкосновенности все предрассудки предков. Каждое утро и вечер она горячо молилась у своей белой девичьей постельки и боялась всяких грехов.