-- Вот из-за этого-то больше всего и боишься.

   -- На что очередь? -- спросила запыхавшись, полная дама в шляпе.

   На нее недоброжелательно посмотрели. Никто ничего не ответил.

   -- А ты, матушка, становись лучше, а то покуда будешь расспрашивать, другие заместо тебя станут, а под конец попадешь, и не достанется ничего.

   -- Спрашивает, ровно начальство какое...-- проворчала про себя растрепанная женщина,-- люди раньше пришли -- молчат, а этой сейчас объявляй.

   -- Вот видишь, я и правду говорил,-- заметил старичок, когда вслед за дамой встали еще три человека.

   Пришедший раньше всех мужчина с сумкой оглянулся на выстроившихся сзади него и спросил:

   -- На что стоите-то? Что выдавать-то будут?

   -- Бог ее знает,-- ответил старичок,-- там объявят.

   Мужчина с сумкой посмотрел на старичка, ничего не сказал и, повернувшись, приложился к замочной щелке и посмотрел внутрь магазина.

   -- Вот это так -- "сейчас",-- сказал он сам с собой, посмотрев на часы,-- уж двадцать минут прошло.

   -- Теперь, батюшка, везде так-то долго.

   -- Что вы весь тротуар-то загородили,-- через вас, что ли, ходить,-- кричали прохожие, набежав на очередь, и озадаченно останавливались.

   -- А куда ж нам деваться?

   -- Куда... по стенке становись, а то, вишь, всю улицу заняли.

   -- О, господи, батюшка, и откуда ж это столько народу берется?

   -- Прямо как чутье какое.

   -- Один узнал, а за ним и все идут,-- сказал старичок.

   -- Какие это умники выдумали. Бывало, пошел купил, что надо, и никаких. А теперь стоим, а зачем стоим, неизвестно. Когда отопрут, тоже никто не знает.

   -- Ай спросить пойтить.

   -- От этого скорей не будет.

   -- Нет, ежели надоедать начнут, все, может, поскорей повернутся.

   -- Раз в какой час положено, в такой и отпирать будут.

   -- А в какой положено-то?

   -- Я почем знаю, что ты ко мне пристал?

   -- Эй, ты, дядя передний, спроси-ка, когда отпускать нас начнут, у самой двери ведь стоишь.

   -- Мне-то какое дело,-- сказал тот угрюмо,-- вам нужно, вы и спрашивайте.

   -- Вот черти-то, для себя не могут постараться. Будет стоять два часа, а пойтить спросить толком -- силком не прогонишь. А ведь раньше всех приперся.

   -- Что ж, ему бы только пораньше местечко захватить.

   -- И чего, окаянные, в самом деле измываются над народом, соберут с утра, а выдавать к обеду начинают.

   -- Не напирайте там, что вы очередь-то спутали, теперь и неизвестно, где кто стоял.

   -- Нарочно путают. Ведь теперь задние наперед пролезут.

   -- Списки бы надо делать или еще как. А то, вишь, народа набилось сколько, разве уследишь, кто где стоял. Раз знают, что народа в этом месте много, значит надо списки какие-нибудь или еще как.

   Подбежала какая-то запыхавшаяся женщина, вся исписанная меловыми цифрами: на спине стояла большая цифра пять, а на-груди и на рукавах другие цифры.

   На нее все молча посмотрели. Только барыня посторонилась и, отряхнув рукав, сказала: "Пожалуйста, не прислоняйтесь".

   -- Не начинали еще выдавать? -- спросила женщина.

   -- Нет...

   -- А вы что ж немеченные стоите?

   -- Нет.

   -- Новый магазин значит. Мы сначала тоже путались, до драк доходило. А теперь заведующий прямо выходит и подряд на всех проставляет. В одной очереди пометили, в другую идешь.

   -- Сейчас устроим,-- сказал какой-то здоровенный малый, вынув из кармана штанов кусок мелу.-- Без заведующего управимся.

   -- Спасибо, умный человек нашелся. Покрупней, батюшка, ставь.

   -- В лучшем виде будет; получай,-- сказал малый, выводя у старухи во всю спину цифру 20.

   -- Сразу дело веселей пошло.

   -- Как же можно, порядок.

   -- Что ж это тебе размалевали-то так? -- спросил старичок у женщины с цифрами.

   -- Это у меня на сахар, пятнадцатым номером иду, это на керосин десятый вышел, это на мануфактуру...-- говорила женщина, глядя себе на грудь и водя по цифрам пальцем.-- Господи, как бы по этому номеру не пропустить.

   -- Ну, где ж тебе написать, когда на тебе живого места нету,-- сказал малый, подходя с мелом к женщине.

   -- А на спине, батюшка, местечка не осталось?

   -- Спина -- свободная.

   -- Ну пиши, родимый, там.

   -- Если бы заведующие-то были с головами,-- сказала дама в шляпе,-- распределили бы как-нибудь по алфавиту, каждый бы свое время и знал, не метили бы, как арестантов, мелом и не стояли бы целыми часами.

   -- Опять не понравилось,-- сказала растрепанная женщина, подставляя свою спину малому и недоброжелательно из-под низу выглядывая на даму в шляпе.

   -- Ждать не привыкли,-- сказал из толпы насмешливый голос.

   -- Тут в одной кофтенке стоишь, жмешься, и то ничего не говоришь, а она целый магазин на себя напялила и то уж ножки простудила.

   -- Куда вы, черт вас... Дугой на середку улицы выперли... Отвечай за вас! -- крикнул солдат с ружьем.-- Так вот прикладом и поддам. На что стоите-то? -- спросил он, посмотрев на вывеску магазина.

   Все только молча испуганно оглянулись на него. Никто ничего не ответил.

   -- Языки проглотили. По стенке становись.

   -- О, господи, батюшка!

   -- Кабы народ-то был распорядительный, сейчас пошли бы, расспросили толком, когда отопрут, что выдавать будут, и не стояли бы зря целый час.

   -- Да, порядка нету. И за что, черти, мотают, мотают народ, нынче в одном месте выдают, завтра в другом. Я что-то никогда и не видал, чтобы тут выдавали. Там музыка какая-то стоит.

   -- Они этим не стесняются.

   -- Что за черт, провалился, что ли, в самом деле,-- сказал передний мужчина с сумкой и постучал в дверь.

   -- Сейчас, сейчас,-- послышался голос из магазина.

   -- Осенило, наконец,-- сказали сзади из толпы,-- целый час простоял, прежде чем постучать догадался.

   -- Это еще милость, мы вчера шесть часов так-то стояли,-- сказал старичок с трубкой.

   -- Отпирают. Номера гляди. Женщина, куда полезла!

   -- Черт ее разберет, она вся размалевана.

   -- Да куда ж вы прете-то. Цифры эти по пол-аршину накрасили, обрадовались, как прислонится, так и отпечатается. Наказание.

   Дверь открылась и все, забыв про номера, сплошной лавиной двинулись к дверям. А передние, оттолкнув мужчину с сумкой, ворвались в магазин, где человек в кожаной куртке чистил пианино.

   -- Чтой-то?.. Куда вы, ай очумели!..

   -- Проходи, проходи в середку, там скорей до дела доберешься.

   Но человек в кожаной куртке уперся коленом в живот дамы в шляпе и вытеснил всех назад.

   -- Чумовой какой-то народ стал,-- сказал он, выйдя из магазина к роптавшей толпе. Он запер на замок магазин и пошел по улице с дожидавшимся его человеком.

   -- Куда это они?..

   -- Эй, куда пошли-то? Что вы, смеетесь, что ли?

   -- А вы чего тут выстроились? Обалдели.

   -- Вот мучают, проклятые, народ, да, на пойди,-- сказала растрепанная женщина.-- Час целый постояли, все номера проставили, а они вышли и, как ни в чем не бывало, пошли себе.

   -- Народ нераспорядительный. Тут бы с самого начала пойтить и толком расспросить, почему держат народ, когда отпускать начнут.

   -- А то час целый простояли, вымазались все, как оглашенные, а они вильнули хвостом и до свиданья.

   -- Это еще милость, час-то,-- сказал старичок,-- мы вчерась в одном месте целых шесть простояли.

ЛЮБОВЬ

I

   Венчаться они решили, как только продадут старинные канделябры и венецианские стаканы, которые были единственным приданым невесты.

   Они оба происходили из честных буржуазных семей. Она, со своими большими детскими глазами, была наивна и чиста душой, и в ее маленькой золотистой головке остались в неприкосновенности все предрассудки предков. Каждое утро и вечер она горячо молилась у своей белой девичьей постельки и боялась всяких грехов.