Придя в столовую, я увидел, как повара и официантки хлопотали над устройством угощения для летчиков. Один стол накрывали отдельно: там были особенно любовно приготовленные блюда, словно предназначенные для именинника.

- Можно подумать, что вы встречаете почетного гостя, - сказал я заведующему столовой, показывая на выделенный стол.

- Нет, товарищ генерал. У нас есть традиция: для [247] летчика, отличившегося в бою, мы накрываем стол. Он в этот день как бы именинник. Сегодня в бою отличился Николай Шутт. Впрочем, он часто бывает у нас именинником.

- Кто же установил такую традицию?

- Никто ее не устанавливал, она родилась сама по себе. Работникам столовой хочется отблагодарить героя, да и самим летчикам приятно.

После ужина я пригласил Шутта на беседу. Передо мной предстал статный русоволосый красивый парень в звании старшего лейтенанта.

И вот теперь, в дни боев за Львов, я услышал о новых подвигах Шутта, и мне было радостно за его успехи. Войну он закончил освобождением Праги, но мы еще встретимся с ним.

Помнится мне и разговор с командиром парома лейтенантом И. Дмитриевым. На дальних подступах к Львову, на берегу небольшой реки, я ждал очереди на паром и разговорился с командиром переправы офицером Дмитриевым. Видя скопление солдат у парома, я предложил лейтенанту рассредоточить и замаскировать людей.

- Если вы опасаетесь налета вражеской авиации, - сказал он мне, - то это напрасно. В небе патрулируют наши самолеты.

И он указал на пролетавшую четверку наших истребителей.

- Но вражеских самолетов может оказаться больше, и они прорвутся к переправе.

- Не прорвутся, товарищ генерал, - уверенно ответил Дмитриев, - теперь не то время.

И тут же, словно в подтверждение нашей беседы, на горизонте появилась большая группа немецких бомбардировщиков. Мы насчитали 24 самолета. Наши истребители, имея большую высоту, устремились на врага сверху. Четырех храбрецов не испугало количественное превосходство неприятеля. Уверенно атаковали они головную группу самолетов, затем, разбив строй, стали выбирать себе определенные цели. Завязался воздушный бой. Бомбардировщики один за другим, не дойдя до цели, сбрасывали бомбы и поворачивали обратно. Один Ю-87 отделился от группы и на большой скорости устремился на [248] переправу. Но тут же за ним последовал наш истребитель, догнал его и расстрелял из пушек. Ю-87 упал недалеко от берега.

Через час я был на аэродроме, с которого уходили самолеты на охрану переправы, и попросил позвать летчиков, участвовавших в неравном бою.

- Командир эскадрильи капитан Лобанов, - представился один из них.

На гимнастерке летчика красовалась звезда Героя. Лицо его хранило следы только что сошедшей улыбки. «Веселый парень», - подумал я и вдруг вспомнил, что полгода назад я встречал его в районе Белгорода. Тогда он в кругу друзей играл на баяне. Он казался мне молодым летчиком, только что начинавшим войну. А теперь… Герой, командир эскадрильи, гроза фашистских летчиков.

- Героя за Курскую получили?

- Так точно, товарищ генерал!

- А на баяне по-прежнему играете?

Лобанов смутился, словно речь зашла о каких-то его слабостях.

Вечером я побывал на разборе полетов, который проводил капитан Лобанов с летчиками своей эскадрильи. О воздушных боях он рассказывал просто и обстоятельно. Капитан говорил о тактике врага, о необходимости творчески подходить к решению боевых задач, проявляя смекалку и находчивость.

А когда кончился день боевой работы, летчики собрались в землянке. При свете гильзового фитиля сверкнули перламутровые ряды басов, раздалась мелодия «Полярного вальса». Она лилась, как волны северного моря, о котором говорилось в песне.

- Любит наш капитан морские песни, - проговорил кто-то рядом со мной.

А я сидел и думал о том, как замечательны наши люди, как красиво умеют они жить, бороться и побеждать.

Я всегда жалел, что за каждой такой встречей непременно следовало расставание. Военные пути-дороги часто навсегда уводили людей в разные стороны. Каждому предстояло свое дело, своя судьба.

С неистовым ожесточением немецко-фашистское командование пыталось удержать Львов - крупнейший [249] административный и политический центр Западной Украины, узел восьми железных дорог, город, за которым начиналась Польша. На 1 июля немцы сосредоточили в районе Львова 8 танковых, 31 пехотную и 1 механизированную дивизии. На ближайших аэродромах базировалось 700-720 самолетов.

Ожидались ожесточеннейшие бои. Однако командование советских войск проявляло разумную осторожность. Штаб фронта искал пути наименьших потерь и материальных затрат для достижения победы. На основе опыта мы знали, что и серьезные победы можно одерживать малой кровью. Для этого нужно хорошо знать противника, его силы, расположение, планы. И тут во весь рост вставали сложнейшие задачи перед всеми видами разведки. Особенно много предстояло потрудиться воздушной разведке. На одном из совещаний нам, командованию воздушной армии, командующий фронтом сказал:

- Никаких серьезных операций по освобождению города не будет предприниматься до тех пор, пока разведчики, и в первую очередь воздушные, не представят полной картины обстановки во вражеском стане. [250]

Разведку вели днем и ночью на самолетах всех родов авиации. Летчики, выполнявшие задания, проявляли много выдумки, мастерства и отваги.

Перед операцией только фоторазведчики засняли площадь в 17 тысяч квадратных километров. По фотодокументам расшифровано множество различных объектов обороны противника. На основе этих материалов составлялись схемы отдельных участков предстоящих боев, готовилось много других документов, сыгравших исключительную роль в ведении боевых действий.

Можно сказать, что здесь впервые по строгому плану и так широко и четко работали не только специальные разведывательные части, но и выделенные во всех соединениях подразделения.

Прежде чем приступить к освобождению города, надо было уничтожить несколько плацдармов противника. Здесь-то как раз и важно было участие разведывательных подразделений, ибо боевая обстановка быстро менялась. Каждый день общевойсковым, да и авиационным командирам нужны были сведения о новом расположении огневых точек, складов, важных объектов. Командиры авиационных соединений, частей и разведывательных подразделений держали непосредственную связь с наземными командирами и доставляли им свежие данные. Разведчики летали в любую погоду, появлялись там, где их совершенно не ждали.

В те дни, помимо разведки, наши летчики вели беспрерывное патрулирование над боевыми порядками наземных войск. Однажды такое задание выполняла группа истребителей во главе с гвардии майором Петуховым. В 10 километрах от позиции наших войск, на территории противника, истребители издали увидели большую группу «юнкерсов» в сопровождении четырех «Фокке-Вульфов»-190. Атака гвардейцев была настолько стремительной, что большая часть бомбардировщиков повернула обратно, и только четыре из них, охраняемые одним истребителем, вступили в бой. Все пять вражеских самолетов были сбиты и, падая, взорвались в расположении своих войск. Группа же Петухова вернулась к себе на аэродром без потерь.

Наступление на Львов было намечено на 14 июля, но уже 13-го был замечен отход немецких войск на сокальском [251] направлении. Фашистские части отходили за Буг. Было ясно, что гитлеровское командование пытается вывести свои части из зоны удара нашей артиллерии и авиации. Командующий фронтом Маршал И. С. Конев дал приказ войскам правого фланга преследовать отходящего противника и не дать ему возможности закрепиться на второй линии обороны. А 14 июля войска фронта перешли в наступление на центральном направлении.

Тяжелые бои развернулись в районе Злочев - Плугов - Зборов на центральном участке наступления. Здесь немцы сосредоточили три танковые и одну механизированную дивизии. Наступление наших войск затормозилось, а некоторые части оказались в исключительно тяжелом положении. Надо было в помощь им дополнительно выделить некоторое количество самолетов. Командующий армией приказывает поднять резервные авиачасти и увеличить напряжение в боевых вылетах. 4350 самолето-вылетов сделали наши летчики в этот день. Дождь реактивных и пушечных снарядов, лавина бомб сыпались на головы вражеских солдат, на боевые порядки танков, артиллерии, минометов. Массированные удары советской авиации в течение 15 июля настолько изменили положение, что уже 16-го появилась возможность ввести в прорыв подвижные соединения 1-го Украинского фронта. О действиях авиации в этот день командующий фронтом сказал: «15 июля авиация спасла критическое положение 38-й армии».