- Ну, а как вы, товарищ Асауленко, собираетесь ехать в Москву или останетесь на фронте? - спросил у него командующий.

- Дайте мне любую работу, но оставьте на фронте, - ответил он.

Этим ответом Асауленко еще раз подтвердил уже сложившееся мнение командования фронта рекомендовать его на должность начальника политического отдела воздушной армии. И всей своей работой оправдал доверие, оказанное ему партией.

В дни подготовки к Берлинской операции мне часто приходилось бывать на аэродроме Бриг. Весенняя распутица вывела из строя и без того небольшое количество аэродромов. Строить же новые было некогда. Именно в это время принимается решение летать с автострады. Но с автострады могли летать только истребители, бомбардировщикам же требовались аэродромы. Бриг - первоклассный немецкий аэродром, занимающий большую площадь и оснащенный новейшими средствами. Нужда заставила нас разместить на нем около 400 самолетов. Здесь были бомбардировочный корпус И. С. Полбина и соединение истребителей генерала А. В. Утина. Над аэродромом постоянно патрулировало несколько групп истребителей. С тревогой осматривая небо, Иван Семенович Полбин говорил:

- Вся надежда на истребителей.

Тревога была законной. У нас еще никогда не сосредоточивали на одном аэродроме столько самолетов. И если командование армии пошло на это, то лишь из-за крайней нужды и в полной уверенности, что истребители не позволят вражеским бомбардировщикам сбросить на аэродром бомбы. [261]

Перед началом операции командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев поставил войскам задачу прорвать оборону противника на участке 35-40 километров и на пятый день наступления выйти на рубеж южнее Берлина. На реке Эльбе предполагалось встретиться с войсками союзников.

Мы знали, что со второй половины марта существовала специальная группа войск союзников под командованием фельдмаршала Монтгомери. В эту группу входили канадская армия, 2-я британская, 9-я американская. Конечно, эта группа армий имела задачу занять Берлин раньше русских. И им не так уж трудно было это сделать. Стоявшие перед фронтом союзников немецкие войска отходили в сторону Берлина, не оказывая сопротивления. На восточном же фронте Гитлер сосредоточил основные силы, и фашисты дрались со злобой обреченных.

В те дни И. В. Сталин писал Ф. Рузвельту: «Трудно согласиться с тем, что отсутствие сопротивления со стороны немцев на западном фронте объясняется только лишь тем, что они оказались разбитыми. У немцев имеется на восточном фронте 147 дивизий. Они могли бы [262] без ущерба для своего дела снять с восточного фронта 15-20 дивизий и перебросить их на помощь своим войскам на западном фронте. Однако немцы этого не сделали и не делают. Они продолжают с остервенением драться с русскими за какую-то малоизвестную станцию Земляницу в Чехословакии, которая им столько же нужна, как мертвому припарки, но безо всякого сопротивления сдают такие важные города в центре Германии, как Оснабркж, Мангейм, Кассель. Согласитесь, что такое поведение немцев является более чем странным и непонятным».

Настало утро 16 апреля, тихое и ясное. По синему, точно умытому небу плыли пушистые белокрылые облака. Из-за соснового леса, как и миллионы лет назад, неторопливо выплывало огромное красное солнце…

За время войны летчики, техники, воины наземных частей не раз испытывали ощущение приподнятости перед большими сражениями. Не раз под команду, возвещавшую начало атаки, склонялись они перед боевыми знаменами и клялись в верности своему долгу. Теперь, стоя на земле Германии, мы давали священную клятву сокрушить немецкий фашизм.

В это утро первыми с наших аэродромов поднялись две группы штурмовиков: одну вел Герой Советского Союза гвардии майор М. И. Степанов, другую - мастер штурмовых ударов гвардии капитан Яковлев. В точно указанное время, в 6 часов 50 минут, появились они над передним краем. Сделав несколько заходов вдоль и поперек переднего края, штурмовики выпустили шлейфы дыма, и река Нейсе окуталась желтой завесой. Тем временем в небе появились и наши истребители. Они дружно прочесывали небо, не пропуская немецкие самолеты в район боев. В 7 часов 05 минут к линии вражеской обороны, подошли стройные девятки «Петляковых» и сбросили бомбы на артиллерийские позиции немцев.

В первый день наступления я провел несколько часов в 1-й гвардейской бомбардировочной дивизии, которой командовал полковник Ф. И. Добыш.

Еще накануне наступления дивизия получила приказ: 16 апреля от 7.20 до 8.30 нанести массированный удар по опорному пункту противника Домсдорф, по узлу и штабу 36-й немецкой пехотной дивизии в пунктах Клинге и Госда. [263]

Нечего и говорить, что готовились к боевым полетам самым тщательным образом. А когда каждый экипаж, каждый самолет был готов к выполнению задачи, техники, мотористы, вооруженцы, вместо того чтобы идти отдыхать, делали на бомбах надписи: «За нашу Советскую Родину!», «На Берлин», «Подарок Гитлеру» и т. д. Офицеры штаба, склонясь над картами, уточняли расположение целей, наносили на схемы и чертежи последние сведения о расположении противника…

В бездонное синее небо взвилась зеленая ракета. И тотчас один за другим, буравя утреннюю тишину рокотом моторов, двинулись к стартам «Петляковы». Все, кто был свободен в этот час, сбежались к старту проводить своих товарищей. По традиции каждый полк вынес на старт свою святыню - Гвардейское Знамя. Самолеты взлетают и в воздухе выстраиваются. В одном из полков летит командир дивизии Добыш. По сторонам бомбардировщиков, сзади, выше, ниже их идут истребители сопровождения. Одна за другой растаяли в синеве полковые колонны. [264]

Подошли к линий фронта. Впереди - море зенитных разрывов: вражеские зенитки ведут заградительный огонь. Но 54 пикирующих бомбардировщика уверенно приближаются к цели. С командного пункта сообщают:

- Работайте смело, в воздухе спокойно.

Вскоре показались цели. Они были расположены близко друг к другу. Каждая группа, выполнив противозенитный маневр, заходила на цель. Самолеты, перевалившись на нос, шли в пикирование. На землю падали бомбы. Удары, взрывы, столбы черного дыма. По радио были слышны доклады: «Линкор два! Я линкор три, задание выполнил, все в порядке».

Самолетов становилось все больше. Ширился, рос могучий гул советских авиационных моторов. Все тяжелее вздрагивала от бомбовых ударов немецкая земля. Вражескую оборону вспахивали прошедшие всю войну пикировщики Полбина, погибшего в боях за Бреслау. Их вел теперь молодой командир корпуса полковник Д. Т. Никишин. Рядом шли группы Героев Советского Союза П. А. Плотникова, А. А. Новикова, В. Я. Гаврилова и других прославленных мастеров бомбометания. В стороне от них грозной лавиной летели бомбардировщики генерала П. П. Архангельского.

Советская пехота устремилась к берегу Нейсе. Под прикрытием самолетов началось форсирование реки.

В течение одного часа в направлении лишь главного удара действовало 208 советских бомбардировщиков. Бомбы ложились на каждые 10-15 квадратных метров вражеских позиций.

Великую службу в сражении за Берлин сослужили гвардейцы-штурмовики дважды Героя Советского Союза [265] В. Г. Рязанова и Героя Советского Союза С. В. Слюсарева. Они делали по пять - шесть боевых вылетов в день. Плохая видимость затрудняла ориентировку, противник защищал себя сильным зенитным огнем. Но летчики-штурмовики, умудренные опытом боев за Сталинград и Курск, за Киев и Правобережную Украину, упорно преодолевали все трудности боевой обстановки.

К 10 часам утра река Нейсе была форсирована на всем участке прорыва. Наши наземные части устремились вперед.

23 апреля войска 1-го Украинского фронта, развивая наступление, овладели городами Котбус, Люббен, Цоссен, Беелтиц, Тельтов и ворвались в Берлин. 25 апреля северо-западнее Потсдама мы соединились с войсками 1-го Белорусского фронта, завершив таким образом окружение Берлина. Бои развернулись в Берлине.

В боях за Берлин летчики воздушной армии, как и воины всех родов войск, покрыли свои знамена неувядаемой славой.