Конечно, в исполинском пожаре гражданской войны действия авиационной группы центрального направления были только маленькой искоркой. И все-таки мы счастливы, сознавая, что эта искорка больно обжигала врагов революции. [109]

Генерал-майор в отставке И. К. Спатарель. Против «черного барона»

1. На перекопском направлении

Весна на Украине в 1920 году наступила рано. Как-то сразу заголубело небо, засияло солнце, подсохла земля. А раз подсохла земля - значит начинай полеты. Людям 2-го истребительного авиационного дивизиона, которым я командовал, некогда было любоваться теплыми мартовскими деньками. Переброшенные в Елисаветград (Кировоград) издалека, мы знали, что нас ждет серьезная боевая работа. Весь холодный январь и вьюжный февраль с помощью поезда-мастерской ремонтировали наши порядком изношенные самолеты и моторы. На машинах работали все, вплоть до писарей. Как старый механик, засучив рукава трудился и я. В первых числах марта наши машины, радовавшие глаз новыми крепкими заплатами и свежей окраской, были готовы к работе. Занятые облетом и тренировочными полетами, мы не замечали, как летело время.

Двух парней в новых кожаных куртках я увидел издали. Они шли вдоль стоянки самолетов, глядя на машины так, что об их специальности спрашивать не приходилось. Тот, который шел чуть быстрее, первым, был высокий, угловатый, с длинными и большими рабочими руками. Второй - пониже на полголовы, более плотный, широкий в плечах, со спокойной, чуть медлительной походкой.

Подошли. Молодцевато вскинули руки в приветствии. Четко представились:

- Красный военный летчик Васильченко! [110]

- Красный военный летчик Дацко!

- Откуда, товарищи?

- Из Московской школы авиации Рабоче-Крестьянского Красного Военно-Воздушного Флота, - доложил Дацко.

- Какое отделение закончили?

- Истребителей! - гордо добавил Васильченко.

- Вот и отлично, вроде по заказу для вас мы отремонтировали два резвых «Ньюпора»-17…

Худощавое лицо Васильченко расплылось в белозубой улыбке. Небольшие глаза Дацко весело сверкнули.

- Состоите в партии?

- Коммунисты! - отвечали оба, посерьезнев.

Так состоялось первое знакомство.

Рабочие пареньки, ставшие летчиками, с удовольствием рассказали, как учились летать. С особенным теплом вспомнили летчика-инструктора А. И. Жукова. Оба показали хорошие знания законов полета. В работе на машинах доказали, что они не белоручки. Оба были назначены в 6-й истребительный авиаотряд и через три дня после прибытия приступили к тренировочным полетам.

Все летчики, мотористы и даже обозные, которые с лошадьми входили в штаты авиационных частей, внимательно следили за первыми полетами новичков. При тогдашней малочисленности летного состава, когда летчики и летнабы всей красной авиации чуть ли не по именам знали друг друга, прибытие молодых летчиков было большим событием.

Перед первым вылетом Дацко был спокоен. Неторопливо, основательно сел в кабину. Уверенно запустил мотор. Не спеша вырулил на старт. Десятки глаз внимательно следили за самолетом. Ротативный «Рон» зарокотал - маленький «ньюпор» пошел на взлет. Плавно развернулся, описал правильный круг и зашел на посадку. [111] Вот летчик подвел его к земле, выдержал на короткой прямой, и машина «сама» мягко приземлилась.

Стоявший рядом со мной командир 6-го отряда Соловьев без слов показал мне большой палец.

Теперь должен был вылетать второй. Я заметил, что Васильченко, получая разрешение на вылет, волновался. Надев пробковую каску, он никак не мог застегнуть ремешок под подбородком. Торопливо побежал к самолету. Быстро вскочил в кабину.

- К запуску!

- Отставить к запуску! - вмешался я.

Он повернул ко мне голову, и я увидел его широко открытые удивленные глаза.

- Товарищ Васильченко! Почему вы не привязались?

- Так слетаю, товарищ командир. Не выпаду, - ответил он смущенно, однако тут же накинул на себя и закрепил привязные ремни.

- Спокойнее, Васильченко, спешить нам некуда.

На взлете молодой летчик высоко задрал машину и с большим углом круто полез вверх. Меня, несмотря на теплый день, озноб пробрал: еще мгновение - потеряет скорость, скользнет на крыло, свалится в штопор! А высота 100 метров! Гляжу, справился Васильченко. Перевел машину в горизонтальное положение и стал разворачиваться. Я стою и думаю: «Взлет нехорош. Какова-то будет посадка?!»

Вначале самолет пошел на снижение нормально. Но с приближением к земле летчик выровнял машину очень высоко, из-за этого начал неуверенно «щупать» поле аэродрома. Ткнул самолет костылем в землю и запрыгал, как козел.

Посмотрел я на Соловьева - тот пожимает плечами, на лице застыло вопросительное выражение.

- Ничего, - говорю ему, - и мы с тобой, Соловушко, когда-то были «зелеными».

Но Соловьев, человек быстрых решений, не ждал от Васильченко ничего путного.

Я решил сам заняться техникой пилотирования неудачного дебютанта. Он со стыда не глядел в глаза людям.

Вместе с ним мы проанализировали весь полет. Остановились на аварийном взлете. Разобрали неуклюжую [112] посадку. Я обратил его внимание на необходимость близкого подвода машины к земле, объяснил опасность высокого выравнивания.

На первых порах старое продолжалось. Иван Дацко правильно взлетал и красиво сажал машину. Николай Васильченко частенько «промазывал» аэродром и упорно «козлил». Самолета с двойным управлением не было. Поэтому помочь Васильченко в полете я не мог. Просто на его же самолете показывал ему правильные взлет и посадку, тщательно разбирал с ним промахи каждого вылета. Постепенно его неуверенность в себе, связанная с новым аэродромом, стала проходить. Николай Васильченко упорно исправлял свои ошибки. Настал день, когда он первый раз слетал, как говорится, без сучка и задоринки.

Дацко постигла неудача. Подойдя к аэродрому на большой высоте и повышенной скорости, он сел грубо, с большим промазом. Не учтя особенностей Елисаветградского аэродрома, имевшего уклон, выкатился за границу летного поля и сломал самолет. Дацко ходил мрачнее тучи. Остаться в то время «безлошадным» было равносильно прекращению летной деятельности. Кто сам откажется от полета, чтобы летал другой? Васильченко оказался настоящим товарищем: несмотря на личное ненасытное желание летать, он просил меня давать его самолет и Дацко. Каково же было наше огорчение, когда Дацко через несколько дней подломал шасси на втором «ньюпоре»! Ведь самолеты тогда были на вес золота!

Так началась летная работа двух молодых летчиков, ставших впоследствии мастерами воздушного боя и отличными разведчиками. А хорошие летчики были нужны: время стояло тяжелое.

В январе - марте 1920 года отборные части белогвардейского деникинского войска укрылись в Крыму. Командование Красной Армии вначале недооценило силы врага, спрятавшегося за Перекопскими и Чонгарскими укреплениями.

Первым разгадал опасность и потребовал решительных действий В. И. Ленин. 15 марта 1920 года в Реввоенсовет Республики поступило следующее его указание:

«Нужно постановление РВС: [113]

- обратить сугубое внимание на явно допущенную ошибку с Крымом (во-время не двинули достаточных сил);

- все усилия на исправление ошибки (события… крайне обостряют вопрос об ускорении добитая Деникина);

- в частности приготовить морские средства (мины, подводные лодки и т. п.) и возможное наступление с Тамани на Крым…

Ряд точнейших и энергичнейших постановлений РВС об этом необходим немедленно».

Развернулась большая подготовка для нанесения решительного удара по последнему оплоту белых армий. Но в апреле общая военная обстановка изменилась.

Чтобы отсрочить наступление Красной Армии на Врангеля, британский премьер-министр Ллойд-Джордж предложил Советскому правительству свое посредничество в переговорах с белогвардейцами. Одновременно заправилы Франции, Англии, Америки ускорили нападение на нас белопанской Польши. В польской армии было несколько тысяч французских инструкторов и американская авиагруппа. В Крыму во главе с «правителем и главнокомандующим» бароном Врангелем спешно готовилась к боям 50-тысячная армия, в которую входил и 47-й английский авиационный отряд. Французские и английские военные корабли помогали Врангелю на Черном море. В белую армию щедрым потоком вливалось иностранное вооружение.