– Помогите мне. – Бобби знала, просто знала, что это был он. Теперь она четко могла это представить – потный, паникующий и отчаявшийся Кентон Миллар переносит тело Мэри через туннель. Каким-то образом он поднял ее на лестницу и затащил в мавзолей. Вместо того, чтобы вынести ее наружу и похоронить как положено, он решил не рисковать там, где его могли бы увидеть, и положил ее в самую надежную из могил – самую древнюю.

Кейн с Наей поспешили к ее стороне каменного гроба.

– На счет три, – предложил Кейн, всколыхнув воспоминания о том, когда они последний раз делали группой, хором произнося обратный отсчет. Это было в ванной перед зеркалом пять дней назад. – Один, два… – Они дружно надавили. Крышка была тяжелой, но не настолько, как опасалась Бобби. У плиты был выступ, так что им нужно было только приподнять ее и плавно отодвинуть.

На теле Бобби не было ни одного места, которое бы не болело. Ей пришлось позволить Кейну и Нае выполнить большую часть работы по поднятию, но им удалось.

– Толкай! – воскликнула она, и они до конца отодвинули гранитную крышку с гробницы.

Рука Бобби подлетела ко рту. Ная вскрикнула и отскочила назад.

В саркофаге лежала прекрасно сохранившаяся Мэри. По-прежнему во плоти, по-прежнему вся в крови. Ее глаза были закрыты, она выглядела почти умиротворенной. Ее легко можно было принять за спящую. Рядом с Мэри, выглядя каким-то сжатым, лежал первоначальный обитатель – всего лишь кости.

Глаза Мэри резко распахнулись, и теперь вскрикнула Бобби, вцепившись в руку Кейна, так же как и он цеплялся за нее. Мэри подняла к ним руку. «Нет, – подумала Бобби, – теперь все кончено!». С губ Мэри слетел вздох, ее глаза закрылись, рука упала. На нее опустилось какое-то спокойствие. Облегчение и освобождение.

Шестьдесят лет, наконец-то, нагнали Мэри и, как в замедленной съемке в программах о природе, ее лицо сморщилось, обтягивая скулы, кожа стянулась вокруг костей и потемнела. Губы выгнулись в вечную улыбку, глаза превратились во впадины, кожа сгнила на глазах. Черные волосы выпали и ореолом поблекли вокруг черепа.

Теперь Мэри Уортингтон обрела вечный покой.

– Бобби, твое лицо. – Кейн обхватил ее за щеки обеими руками. – Все шрамы исчезли.

Бобби зарылась в грудь Кейна. Им удалось. Они на самом деле это сделали. Она никогда-никогда его не отпустит, и Наю тоже, больше никогда. Она сжала руку Наи, чтобы дать ей знать.

– Бобби, смотри. – Кейн отодвинул ее.

– Что?

– Погляди внутрь гроба.

– Господи!

Ная с осторожностью приблизилась.

– Что это?

Бобби указала внутрь саркофага, и все стало немного хуже. На стене, в буквальном смысле, была надпись. Возле скелетообразных пальцев Мэри лежало обручальное кольцо, предположительно, принадлежавшее ее сокамернику, которое она использовала, чтобы вырезать буквы на стенке гроба.

– Господи Иисусе. – Ная отвернулась, бледнея от тошноты. – Это означает, что…

Бобби закончила фразу, сжимая руку Кейна так, что костяшки пальцев побелели.

– Она не была мертва, когда он положил ее туда.

– Это ужасно. – Губы Кейна были страшно серыми. – Как думаешь, сколько она там пробыла… без еды и воды? Как долго так можно продержаться?

Мэри никак не смогла бы поднять крышку в одиночку, будучи раненной. Бобби закрыла глаза, чтобы сдержать слезы, в то время как последний кусочек головоломки опустился на место.

– Я не знаю, но думаю… я бы сказала, около пяти дней.

Пять дней. Пять дней, чтобы умереть. Пять дней, чтобы найти ее прежде, чем стало слишком поздно.

Бобби рассматривала буквы, которые Мэри вырезала в свои предсмертные дни. Последнее завещание Мэри Уортингтон, написанное безумным, нестройным беспорядком из букв:

дрУгие Мне не веРИли а я просто хотела чтобы такую КАК Я любили

Бобби очень захотела, чтобы существовал какой-нибудь способ дать ей знать, что даже если при жизни на нее не обращали внимания, то после ее смерти люди поверили в нее. Люди во всем мире произносят ее имя перед зеркалом, наполовину ожидая ее появления. Тысячи и тысячи людей верят.

Какими бы нереальными они ни были, Бобби вспомнила рассказы Джуди о «цыганских проклятиях», которые она отмела без тени сомнения, но, может быть, на какую-то малую долю, бедная Мэри была проклята. Возможно, виной этому были странные обстоятельства ее смерти или, может быть, как сказала Джуди, она просто родилась другой. Но какой бы не была причина, каждый раз, когда кто-то в Пайпер Холле называл ее имя, она была рабом их песни, не в состоянии предотвратить ужасный побочный эффект вызова. Произнести ее имя было сродни заводу часов – раз заведенные, они неизбежно тикают до конца.

А теперь этот цикл прерван.

После того, как им удалось сдвинуть статую – что было нелегко – решетка под Мадонной поднялась достаточно, чтобы открыть лестницу и туннель. Бобби могла думать только о том, что Миллар запрятал проход на случай, если в один прекрасный день тело Мэри найдут – последнее, чего он хотел бы, это чтобы полиция узнала, что отсюда в его учительскую был прямой туннель. Им повезло, что он не замуровал его целиком.

Бобби поняла всю иронию того, что у Абигайль, Тейлор и других был скрытый путь спасения в метрах от того места, где они погибли, но она выкинула грустные мысли из своей головы. Им нужно было приподнять Сэди достаточно, чтобы Кейн смог положить ее себе на спину и спустить вниз по лестнице. Первая ступенька была уже сломана, но разрушающаяся лестница как раз смогла вынести их общий вес.

Следующей пошла Ная, оставив Бобби одну в склепе.

– Я скоро вернусь, – сказала Бобби Мэри. – Все узнают правду, и мы похороним тебя в настоящей могиле, обещаю. – Бобби опустилась через потайную дверцу.

Ее голова как раз собиралась исчезнуть в туннеле, когда комната ярко осветилась. Главные двери, заскрипев, открылись, и ее ослепил солнечный свет. Неужели их так долго не было, что наступило утро? Наверное, доктор Прайс уже пришла в себя и организовала поисковую команду. Бобби прищурилась в свете утренней зари, решаясь оторвать одну руку от лестницы, чтобы прикрыть глаза. Однако это не была помощь – кто-то уходил.

На пороге стояла Мэри, и она была прекрасна. Вся кровь исчезла, одежда была чистой и опрятной. Легкий ветерок раздувал ее распущенные черные волосы, подчеркивая невероятные скулы и небесно-голубые глаза. Она повернулась и посмотрела на Бобби, которая застыла на лестнице. То, что она видела, не могло быть реальностью.

В ту минуту стало ясно, что через окно в мир Мэри можно было смотреть с двух сторон. Мэри наблюдала, слушала, узнавала, и теперь они стали знакомы. Сейчас, глядя на нее как на обычную девушку, Бобби стало интересно, смогли бы они быть подругами, если бы жили в одно и то же время. Мэри не преследовала ее, она протянула ей руку. Две маленькие девочки, плохо вписывающиеся в окружение Пайпер Холла, разделенные десятилетиями.

Мэри ничего не сказала, ее губы даже не разомкнулись, но Бобби знала в своем сердце, что девушка была благодарна. Отвернувшись, с едва заметной улыбкой на губах Мэри вышла из мавзолея на солнце.

Глава 29

Поразмыслив

Пайпер Холл вновь открыл свои двери в следующий понедельник. Как он мог не открыться? Доктор Прайс запустила крупнейшую в своей карьере пиар-компанию. Дождь наконец-то прекратился, и из-за облаков появился бледно-голубой лик зимы. Серебристый иней застыл на газонах, пока BMW и мерседесы высаживали учеников, чьё дыхание при прощании зависало, будто словесные пузырьки.

Коридоры заполнило коллективное нытье. Когда появились газетные заголовки, все ожидали, что школу закроют, по меньшей мере, на неделю или две, но доктор Прайс и заведующие были непреклонны в том, что ничего существенного не произошло, и что страшная находка в церкви Святого Павла не имела к ним никакого отношения.