Бобби отпустила Кейна и накрыла голову руками.

– Постой. Куда мы идем?

Кейн остановился и стоял в центре двора, капли дождя стекали по его лицу.

– Не знаю. Просто подальше отсюда, пока меня не арестовали за твое похищение или что-нибудь еще.

– Мы пойдем на кладбище. Может, мы сможем найти… – Слишком поздно она заметила то, что собиралось произойти. Первое, что она подумала, когда увидела Кейна, неосмотрительно стоявшего в центре гигантской лужи, было: «Он промочит ноги». Второе было… «Кейн!».

Из воды появилась мраморно-белая рука и сомкнулась вокруг его лодыжки. Осознав, что происходит, Кейн округлил глаза, его рот раскрылся в потрясенном немом крике.

Его ноги исчезли в луже, как будто под ним открылся люк, рука тянула его вниз. К тому времени, как Бобби добралась до него, Кейна поглотило уже до пояса.

– Кейн! – Обеими руками она схватила его за правую руку и потянула со всей силы. Он весил гораздо больше нее, и то, что удерживало его, было сверхсильным.

– Боб… – Кейн стиснул зубы, его левая рука искала, за что зацепиться. Ногти царапали мокрую брусчатку, пытаясь удержаться. Вода достигла его груди.

Бобби со всей силы тащила его обратно, откидываясь назад и используя ноги в качестве опоры. Но этого было недостаточно. Ее колени подогнулись, она упала, увлекаемая вместе с ним.

– Держись!

Кейн погрузился по шею. Он откинул голову назад, удерживая лицо над водой. Бобби дернула его за руку, чувствуя, как хрустнуло его плечо. Стало еще хуже.

– Бобби, – проговорил он. – Я…

Кейн закрыл глаза, уходя вниз, из воды теперь виднелась только его рука.

– Я не отпущу тебя! – прошипела сквозь зубы Бобби. Ее мокрые носки рвались о плитку, она изо всех сил пыталась найти способ ухватиться. Пальцы тщетно скользили по мокрой, словно смазанной маслом, руке Кейна. Держись. С криком Бобби почувствовала, как Кейна вырвали у нее. Я не отпущу его.

Повалившись вперед, Бобби упала головой в лужу.

тьма

кромешная тьма черная и плотная

Кейн… не отпускай… Кейн… пожалуйста… Кейн… КЕЙН

падение

исчезновение

бесформенность

небытие

бесконечное и безграничное

Где я?

Бобби Роу

Кейн?

пустота

дыра

вакуум

Бобби Роу

Где ты? Откуда раздавался его голос?

Мои руки… я не чувствую рук

растворение

испарение

невесомость

завывание, крики ветра. Бури. Шторма.

Бобби Роу

Кейн, Кейн, я падаю. Я не могу остановиться.

Разрушение… гниение… яма…

дым… оболочка

Бобби Роу

пустота безысходность печать боль мука горе страдание мучение

свет

окно

Я это вижу… я это вижу

Бобби Роу

 

Глава 25

Правда

Вытянув вперед руки, Бобби провалилась через отражение и приземлилась в центре затоптанного ковра. Перекатившись на спину, она хватала ртом воздух, словно тонула в темноте. Казалось, пустота заполнила ее легкие. Осмотрев себя внимательно, Бобби убедилась, что все ее части снова собраны воедино. Две руки, две ноги… она была в порядке. Что это было за место? Оно ощущалось, словно… словно забвение. Она чувствовала себя так… так потерянно и одиноко. В той пустыне у нее не было ни формы, ни физических ощущений – только слабое сознание, сотрясаемое бушующими волнами.

– Кейн? – прохрипела она. – Кейн? – Ответа не последовало. Но она слышала его голос. Его голос направлял ее к зеркалу, тогда где же он сам? Пребывал ли он по-прежнему в том… кошмаре?

Бобби заставила себя дышать равномерно и посмотрела вокруг. Она находилась в тусклой, заполненной дымом комнате. Рядом стоял низкий журнальный столик, вокруг него были расставлены четыре пухлых старомодных кресла – темно-зеленая кожа и металлические заклепки, крепившие материал вокруг каркаса. В центре стола стояла переполненная окурками пепельница.

Под темным окном, над столом, заваленным тетрадями для проверки, светила одинокая зеленая лампа. Чувствуя себя сильнее, Бобби поднялась с ковра, ноги не слушались (но, по крайней мере, она могла их чувствовать). Подождите секунду… она знала эту комнату. Это был кабинет доктора Прайс. Зеркало, через которое она ввалилась, было тем огромным позолоченным зеркалом. Мощного рабочего стола доктора Прайс не было, но безвкусное позолоченное зеркало висело там же, где и всегда.

Бобби посмотрела на себя и увидела, что она опять одета в колючую винтажную версию формы Пайпер. Она снова была Мэри.

Дверь открылась, и Бобби вздрогнула позади одного из кресел, наполовину ожидая, что Мэри ворвется внутрь. Но вместо этого, дверной проем заполнила знакомая мужская фигура. Кентон Миллар. Он заметил ее, и его рот раскрылся от ужаса.

– Мэри, ради бога, что ты делаешь в учительской? – Так значит в пятьдесят четвертом кабинет директора был учительской. – О чем ты думала? Мы должны были встретиться на кладбище в одиннадцать, как и всегда.

– Я прошу прощения, – проговорила Бобби не в состоянии сдержать слова. Мэри управляла ею. Слова не были ее собственными, даже если голос и был. Сейчас Мэри была сильной. Она манипулировала ею подобно невидимому кукловоду – Бобби встала на ноги. Это не был сон – она проживала воспоминание Мэри и была не в силах остановить его течение.

Учитель улыбнулся и кинул взгляд через плечо, проверяя, чист ли горизонт.

– Не волнуйся. Сейчас ты здесь, да и для кладбища становится немного морозно, так ведь? В любом случае, не думаю, что поблизости есть кто-то, кто может нас услышать. – Он притянул ее в объятия и страстно поцеловал в губы. У него был привкус сигарет и крепкого кофе. Лишенный мечтательного блеска, он был отвратительным. Она отстранилась. – Что не так, мой цветочек?

Бобби почувствовала, как по щеке скатилась крупная слеза. Не ее слезы, слезы Мэри. Еще до того, как Мэри зашевелила губами и озвучила его, Бобби уже знала следующее предложение.

– Сэр, мне кажется, что я могу быть беременна.

Он вздрогнул как от удара.

– Что? – Он сделал долгий и медленный выдох. – Тебе кажется?

– Я… да, сэр. Похоже на то. Пожалуйста, не сердитесь на меня. – Бобби не могла остановить слова. История проигрывалась через ее тело, и сейчас ее рука лежала на животе.

Кентон Миллар вцепился в спинку ближайшего кресла, угрожая опрокинуть его.

– Это какая-то шутка?

– Нет… нет, сэр.

Он повернулся к ней, его глаза были холодными и жестокими.

– И… и откуда мне знать, что этот ребенок – мой?

Потекло больше слез. Голова Бобби была полна замешательством Мэри. Почему он такой?

– Вы… вы единственный мужчина, с которым я когда-либо…

Он презрительно усмехнулся.

– Что я должен думать? Я слышал все истории… все эти парни из Рэдли. Я имею в виду, ты, казалось, определенно знала, что делала.

Бобби остро ощутила недоумение Мэри, ее неверие. Этот нежный, ласковый мужчина: было похоже на то, как собака оборачивается против своего хозяина – быстро, злобно и жестоко.

– Клянусь, что больше никого нет. Этот ребенок действительно ваш. – Она едва могла дышать из-за слез. Она протянула ему раскрытые руки. – Пожалуйста, обнимите меня. Я так боялась сказать вам.

Кентон Миллар шагнул к окну, приглаживая руками сальные волосы. Он повернулся и нехотя прижал ее к своей груди, равнодушно поглаживая ее волосы.