P.S. В этом рассказе все фамилии и события не вымышленные, а реальные.
Мимоходом. Военная кость
Выражение «военная косточка» каждый понимает по-своему. Тут и подтянутость, и точность, и выправка, и еще многое-многое другое. Все эти качества достойные и нужные. Но, по-моему, есть еще и другое сходное, но не идентичное предыдущему понятие — «военная кость»…
Севастополь. Пятый курс. Увольнение. Стою у рынка, жду троллейбус «десятку». Опаздываю к будущей жене. В город я тогда выбрался позже других, после наряда, поэтому на остановке военнослужащих практически нет, за исключением парочки первокурсников. Остальные уже растеклись по явкам и квартирам. Патрулей и офицеров поблизости тоже не видать. Можно дышать ровно. Я задрал фуражку на затылок, сунул сигарету в зубы, руки — в карманы и жду. Вдруг прямо напротив меня, буквально в метре, возникает немолодой мужчина в штатском костюме и настойчиво пытается заглянуть мне в глаза. Неприятное ощущение, надо сказать. Стою, по-прежнему стараясь не обращать внимания на назойливого мужичка. Атому, видно, что-то очень сильно не дает покоя, и кажется, с каждым мгновением злит все сильнее и сильнее. Он прямо-таки кровью наливается. Того и гляди, лопнет. Я отвернулся. Он оббежал вокруг и снова впился взглядом. Я вновь сделал поворот. Он тоже. Стало очень неуютно, и как назло, нет транспорта. И тут, наконец, мужичка прорвало. Вытянув руки по швам, он, словно заправский строевик, громким и зычным голосом принялся меня строить и равнять.
— Товарищ главный корабельный старшина! Что вы себе позволяете? Я уже пять минут болтаюсь перед вами, словно тополь на Плющихе, а вы, наглец и негодяй, даже руку к козырьку поднять ленитесь перед старшим по званию! Встаньте как положено! Руки из карманов! Выплюньте вашу соску! Разболтались…
От неожиданности и по инерции я подобрался и вытянулся. Военным вообще свойственно соловеть от командного рыка. И тут меня осенило: мужик-то в гражданской одежде. Я как-то сразу расслабился и посмотрел по сторонам. Народ на остановке, привлеченный шумом, заинтересованно поглядывал в нашу сторону. Я медленно засунул руки обратно в карманы и нарочито удивленным голосом спросил беснующегося подле меня мужчину:
— Извините, пожалуйста. А вы, собственно, кто будете?
Мужичка словно плетью огрели.
— Да вы… Да я… Вы что…? Перед вами целый контр-адмирал корячится!
Адмирал — это серьезно. Тем не менее я набрался наглости и спросил:
— Еще раз извините, ради бога. А ваши документы посмотреть можно? А то как-то по вам сразу и не поймешь, что вы адмирал…
Народ на остановке хохотал, уже не стесняясь. Адмиралже скосилвзгляд на свое плечо. Погон там не было. Только цивильный костюм. Он как-то сразу сник и как будто уменьшился в росте. Стало даже немного жаль его. Он суетливо передернул руками и, опустив глаза, негромко сказал:
— Извини старика, кадет. Совсем заслужился…
И, махнув рукой, быстро зашагал прочь… Вот это уже настоящая «военная кость»!
Блеск эполет, шуршанье платьев, звон бокалов И медный канделябр на стене…
Последний бал гардемаринов их провожает в дальние моря…
О выпускном бале в Морском кадетском корпусе 1913 г.
Выпуск — это всегда праздник, и для тех, кто до него дотянул, и для тех, кто выпускников до него дотягивал. И естественно, хотелось бы написать о торжестве, золотом блеске новеньких лейтенантских погон, белоснежных мундирах под щедрым крымским солнцем, новеньких кортиках и прочем, прочем, прочем… Все это, естественно, было. И счастливые слезы матерей, и суровые лица отцов с едва заметной внутренней гордостью, запрятанной в уголках губ, и молодые жены и подруги с радостными улыбками и букетами цветов, и оглушающая медь оркестра…
Началось все с того, что еще за несколько месяцев до выпуска нам в самой категоричной форме довели, что приказом начальника училища и командующего флотом и вообще нам запрещен лейтенантский банкет после выпуска. Законы законами, но нам дали понять, что по большому счету севастопольским властям глубоко наплевать, что мы будем уже офицерами, а не курсантами, приравненными к срочной службе. Черноморский флот недаром носил прозвище «королевского флота». Тут все директивы руководства всегда исполнялись не просто тщательно, а очень даже инициативно и изобретательно. А эпоху борьбы с зеленым змием, вообще можно назвать временем, когда «сон разума порождал чудовищ».
Но мы никак не могли представить себе, что, уже будучи офицерами, не сможем посидеть в ресторане со своими женами и подругами, обмывая свои погоны после пяти лет совместной учебы и перед долгим расставанием. Но дело обстояло именно так. Нам запретили банкет, а заодно с ним еще любое массовое мероприятие, связанное с выпуском, будь то даже посиделки в открытом кафе или аренда какой-нибудь столовой.
Сначала этому не поверили, но потом оказалось, что командование слов на ветер не бросало, и весь Севастополь, да и район, находящийся под флотской юрисдикцией, оповещен, что молодым лейтенантам или лицам, их представляющим, никаких злачных мест не сдавать, и заказы от них на банкеты не принимать. Атак как тогда настоящей властью в городе был именно флот, то и указание выполнялось беспрекословно. Были конечно, наивные попытки сделать заказы от имени членов семей или знакомых, но служба войск в Севастополе была поставлена на славу, да и не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы не сопоставить дату заказанного банкета с датой выпуска училища, да и количество приглашенных тоже кое о чем говорило.
В итоге ни о каком ротном банкете думать даже не приходилось, и обсуждение возможности хоть как-то отметить это дело расползлось по классам. Все начали искать выход самыми разными способами. Наш третий класс принял самое простое, и как оказалось, верное решение. Они сбросились, накупили продуктов, и мобилизовав своих жен, организовали празднование на Северной стороне, в частном доме одного из своих одноклассников, расставив столы посреди широченного крымского дворика. Не очень торжественно, но душевно и по-домашнему. Первый класс просто собрался на шашлыки и отметил окончание своего обучения где-то на природе, далеко от цивилизации и вездесущих патрулей, в плавках и шортах, жарясь под солнцем. А вот мой класс решил пойти цивилизованным путем, и закончилось это вот чем…
Один наш одноклассник жил в Ялте, до которой из Севастополя было часа полтора езды на автобусе. Ялта как курортная жемчужина Крыма к военным играм имела очень слабое отношение, и людей в погонах там было очень мало. Вот и появилось предложение заказать ресторан в Ялте, а в Севастополе только заказать автобус, который довезет нас туда, а после всего и обратно. Так и порешили. Были конечно проекты и по поводу Симферополя, и других мест, не охваченных вездесущим оком флота, но сошлись на Ялте как приморском городе. А где же еще, как ни рядом с морем отмечать свой выпуск лейтенантам-подводникам?
Вообще нашему выпуску как-то не повезло. Мы были первые пятикурсники, которые не переехали в общежитие старшего курса и так и не вкусили радости проживания в отдельных комнатах. Мы были, наверное, первыми пятикурсниками, которых старательно и показательно равняли со всеми остальными курсами, не делая различий между нами и первокурсниками ни в чем, включая утреннюю зарядку, осмотр подписки формы одежды перед увольнением в город и нервотрепку по поводу полунулевой стрижки. На наш выпуск пришелся пик борьбы с довольно безобидными училищными традициями вроде купания отцов родившихся девочек или проноса на камбуз на руках отцов родившихся мальчиков. В последний год нашей учебы отменили красивые золотые курсовки из галуна и прочие нашивки, заменив их на жалко выглядевшие пластиковые канареечного цвета. Мы, конечно, их не надевали, используя старые запасы или заказывая их отдельно, но постепенно командование начинало ругать и за них, старательно делая нас похожими не на флотских гардемаринов, а на выпускников торговых «шмонек». Звания лейтенант-инженер офицеров лишили за несколько лет до нашего выпуска, освободив от «молоточков» на погонах, но что самое странное, руководствуясь какими-то неотмененными директивами тыла, вместе с офицерской формой нам старательно выдали по комплекту этих самых «молоточков» на каждый погон. Как это и было принято всеми поколениями курсантов, значки о высшем образовании общегосударственного образца синего цвета носить считалось не очень престижно, и каждый выпуск заказывал себе знаки академического белого цвета с обязательным шильдиком, на котором указывалось название училища. Но даже их нам строго-настрого запретили надевать, что, впрочем, не помешало всем встать в первый офицерский строй именно с неуставными белоснежными значками. Когда-то само училище централизованно помогало выпускникам заказывать выпускные альбомы, но как раз на нас пришлось время, когда и это было забыто. Единственное, что мне сейчас приятно вспоминать и чем я по-настоящему немного горд, это то, что на альбоме нашего выпуска золотом оттиснен рисунок, к которому я приложил руку, да и самим заказом альбомов занимался тоже я, с той поры бережно храня списки выпускников своего года, написанные мной от руки.