Так вот, настал тот знаменательный день, когда нам вручили погоны и кортики. Нас облобызали жены, родители и подруги, нам пожали руки, как равным или почти равным, преподаватели и командиры, и мы счастливо сошли на гранит Графской пристани уже лейтенантами. Конечно, были торжества и застолья дома, счастливые взгляды супруг и задушевные советы бывалых служилых отцов с рюмкой на балконе, но где-то в глубине души всем хотелось отметить этот единственный такой день в жизни еще и в кругу тех, с кем пять лет делил один кубрик. И этот день тоже наконец настал…

Мы были все-таки очень наивными конспираторами, и в подметки не годились нашим основателям партии из далекого революционного прошлого с его законспирированными съездами РСДРП под носом у полиции, и уж тем более с пьяными маевками пролетарски настроенных рабочих Северной столицы. Сбор на тайную гулянку мы назначили по-простецки и не мудря лишний раз в самом центре Севастополя, в Артбухте, рядом с пирсом, откуда ходили паромы на Северную сторону. Там же кучковались автобусы многочисленных туристических групп, и мы надеялись, что наша «экскурсия» среди них обязательно затеряется.

Но наши училищные военморы, вдохновленные возглавленной партией беспощадной борьбой всего советского народа с алкоголизмом и самогоноварением, были начеку. Оба училища отрядили массу эмиссаров в звании не менее кавторанга в самые оживленные места города, на все КПП, закрывающие въезд в город, и на все пирсы, короче во все точки, откуда можно было покинуть столицу Черноморского флота. Поэтому группа красиво наряженных девушек и молодых людей одинакового возраста человек в сорок внимание не привлечь никак не могла. Сначала к нам подтянулся прямой как палка, высоченный каперанг не из нашего училища, с видом оскорбленного сноба, который вежливо, но с плохо скрываемыми командными нотками поинтересовался, кто мы такие.

Мы бодро и весело озвучили заранее приготовленную версию, что, мол студенты из приборостроительного института, что его явно не убедило. Да и наши бритые затылки говорили сами за себя. Каперанг временно отвалил, но минут через десять вернулся уже с патрулем. Тут уже нам пришлось полностью расшифровываться. Город славы русских моряков много лет жил в условиях непрекращающегося военного положения, патруль мог вязать кого хотел, а плюхаться с завернутыми руками в гарнизонный УАЗ, обладая лейтенантскими удостоверениями, не очень хотелось. Патруль проверил наши документы и удалился. Метров на тридцать. Формально придраться к нам было не за что.

Мы уже заканчивали рассаживаться в автобусе, когда откуда-то, как черт из табакерки, вынырнул капитан 2 ранга Петров по прозвищу Аполлон. Офицер он был очень занятный, никакого отношения к славным механическим силам подводного флота не имел, а в училище попал прямо с крейсера «Жданов», откуда-то из необъятных недр крейсерской артиллерийской боевой части. Ко всему прочему он был, кажется, чувашом и не очень грамотным, отчего на корабле дослужился только до каплея, и перевод в училище рассматривал как манну небесную. Майора он давно «переходил», и получил его сразу, как стал начальником курса. Потом, так же вовремя, получил кавторанга, которого на своем крейсере никогда бы не заслужил. Был он сухощав и невысок, обожал форму, которая у него была сплошь из шитых на заказ элементов, и любил сильно покричать, что считал самым важным в командной должности.

Аполлон был с нашего факультета, и всех нас знал в лицо. Крик начался сразу, и просто непрекращающийся. Зычный голос в маленьком теле кавторанга был одной из его самых сильных сторон, и Аполлон пустил его в ход не задумываясь. Уж не знаю, что там думали бедные туристы из центральных областей России в соседних автобусах, но кажется всей Артбухте пришлось выслушать полный «Словарь командных выражений ВС СССР», обильно снабженный зоологическими терминами, простонародными идиомами и сложными флотскими определениями. Аполлон, словно обезьянка, даже пытался запрыгнуть к нам в автобус, чего ему сделать не дали, и мы, наконец, покинули стоянку, так и не выдав никому маршрут и пункт конечного назначения нашей «экскурсии».

«Икарус» неповоротливо полз по севастопольским улицам, а мы торжествовали и радовались небольшой, а по сути, смешной победе лейтенантского достоинства над психологией курсанта. Как же, целого кавторанга с факультета просто отодвинули в сторону. Ликованию и уверенности в себе не было предела. А учитывая, что рядом находились жены и подруги, гордость за себя, храбрых, просто переполняла головы. Но, к сожалению, мы ослепленные своей маленькой победой за пять лет так, оказывается, и не поняли окончательно, что флотская организация и контроль побеждают все, даже хорошие намерения. Пока наш автобус выбирался из города, Аполлон успел связаться с дежурно-вахтенной службой училища и комендатуры и через двадцать минут на всех КПП уже знали не только номер нашего автобуса, но и номер выпускного класса, шедшего с семьями на прорыв из города.

Сначала нас тормознули на посту ВАИ на Сапун-горе. Ничего, кроме попытки нас уговорить повернуть назад, ваишники предложить не смогли, а потому оставив их за бортом, автобус уже через пару минут гордо покатил дальше. Но вот оперативность, с которой сработали военные власти, заставила немного унять возбуждение в салоне и призадуматься. Но бутылки, в небольшом количестве захваченные с собой на всякий случай, по рукам все же передавать не стали. Вырвавшись на оперативный простор и оставив позади город, автобус уже неукротимо мчался по ялтинской дороге, и когда городской пейзаж сменился горами, заросшими густым лесом, настроение всего общества снова поднялось. Пробок на дорогах тогда еще не существовало по определению, и мы быстро катили, пропуская вперед немногочисленные легковушки, спешащие в том же направлении. Народ, как я уже упомянул, приободрился и развеселился.

Эйфория была пресечена быстро и довольно жестко. У села Гончарного, где стояло последнее КПП нас уже ждали. Все машины, следующие из города, останавливались у шлагбаума для предъявления документов, и наш автобус, естественно, не стал исключением. Только вот в отличие от других машин, к нему для проверки документов двинулся не один матрос с повязкой, а в буквальном смысле кинулась целая толпа. Два морпеха сноровисто раскатали прямо перед колесами «Икаруса» металлическую ленту с шипами (такую же использует милиция при задержании бандитов на автотранспорте) . Еще двое с автоматами встали у дверей автобуса, а в салон вошел майор морпех и еще один представитель нашего училища в звании капитана 1 ранга с кафедры вспомогательных механизмов.

— Здравствуйте, товарищи лейтенанты!

Весь автобус настороженно молчал.

— Уважаемые выпускники… Думаю всем понятно, что автобус дальше не проедет и метра. Вас неоднократно предупреждали по этому поводу. Я предлагаю вам поворачивать обратно в город, а там уж сами смотрите. А лучше всего — просто расходитесь по домам!

Автобус взорвался криками. Возмущались все. Оказалось, что офицеров в нас еще не так уж и много. Перекрикивая друг друга, мы, да и наши жены, голосили про заказанный ресторан, отданные деньги, человеческое достоинство и офицерские звания. Гвалт продолжался минут десять. Все это время каперанг спокойно и молча, без тени улыбки слушал нас, а майор, скрестив руки за спиной, казалось, только и ждал команду «фас», чтобы разогнать наш базар к такой-то матери. Постепенно крики стихли.

— Уезжайте ребята. И не советую пытаться прорваться где-нибудь еще. Номер автобуса знают везде. На всех КПП дежурят офицеры из училища. Не создавайте сами для себя неприятности.

Каменное спокойствие каперанга, волчий взгляд майора, да и цепь под колесами вкупе с автоматчиками очень красноречиво подтверждали его слова. Водитель автобуса до этого тоже пытавшийся заодно с нами хоть в чем-то убедить старшего офицера, посмотрел на нас так выразительно, что мы смолкли, а он, усевшись за руль, начал подавать «Икарус» назад. Отъехав метров с триста от не покорившегося нам КПП, он остановил автобус и вылез к нам в салон.