Офицер читает, затем снова возвращает рапорт Нептуну.

НЕПТУН:

Рапорт ваш я принимаю И серьезно обещаю:

Стиль такой искоренить,

А достойных наградить.

Но пора и праздник править Песни петь и лучших славить.

Тех, кто флоту повсеместно Служит доблестно и честно.

И чтоб знала их страна,

Назову их имена.

Владыка морей называет имена лучших молодых офицеров и приказывает им выйти к нему. Отбирать только офицеров, сдавших в установленные сроки зачеты на самостоятельное управление, без нарушений воинской дисциплины, опрятно выглядящих и утвержденных командирами частей. Лучшие офицеры, названные Нептуном, по приказанию командира выходят на сцену и выстраиваются перед морским Владыкой, который медленно идет вдоль

Часть вторая. Прощальный полет баклана

строя, любуясь выправкой офицеров и их образцовым внешним видом. Слуги из свиты Нептуна вносят ларь. Нептун вручает офицерам ценные подарки (радиоприемники, шахматы, шашки и другое) со словами: «Благодарю за службу!», а те в свою очередь четко отвечают: «Служу Отечеству!» Средства на подарки собрать с командиров частей в приказном порядке.

Потом Нептун предлагает для полного удовольствия испить соленой воды.

(Ритуал обязательный — проходил каждый, но, правда, не в ДОФе, а на корабле, в первое погружение.)

Двое из слуг Нептуна выкатывают бочку с соленой водой. Владыка морей берет кубок и щедро угощает морских офицеров. Некоторые из них морщатся, но пьют до дна. Крайне важно избежать случаев рвоты.

Нептун прощается.

Вновь звучит музыка М. Глинки «Марш Черномора». Нептун со своей свитой медленно уходит из зала. Звучит мелодия песни О. Газманова «Офицеры» (со второго куплета и до конца). После окончания песни концерт художественной самодеятельности (хорошо, чтобы в нем приняли участие и молодые офицеры), игры, викторины, аттракционы, шутки по вашему усмотрению. Офицерам отдела воспитательной работы пресекать попытки несознательной части офицерского состава покинуть праздник, доходчиво объясняя, что веселиться надо вместе, в своем военном коллективе. В конце программы получасовой танцевальный вечер, желательно под репертуар с военно-морской тематикой.

Даю голову на отсечение, что кое-кто, прочитав этот верх сценарного искусства, скажет: «Бред! Такого быть не может!» Согласен, не может. Но есть. Храню эту рукопись на память о времени, проведенном мной врио замполита. Хотите верьте, хотите нет! Я не изменил ни строки.

И ведь самое интересное, что вне службы все замполиты — нормальные хорошие люди. Как надевают форму — все! Крепка же была партийная школа, черт возьми! Так что каста осталась кастой. Как говорится: мафия бессмертна!

Мимоходом. Скамейкина нога

Стоит корабль в Оленьей губе, стоит и стоит. Тишь да гладь. Вдруг скотовозы не пошли — народ на построение опоздал. Дорогу замело — снова опоздал. Половина в автобус не влезла — снова не все. Еще какая-нибудь напасть — опять строй неполный. И нападает тогда на командира начальственный бзик (особенно если он на корабле ночевать оставался), почему ОН на пирсе, а народа нет! И тогда разъяренный командир назначает построение на подъем флага не в 07.50, а в 07.30. Вот тут и засада! Народу остается одно: вбрасывание в рейсовый автобус № 115, следующий по маршруту: г. Полярный — г. Скалистый. Он отходит из поселка в 06.40 и если выскочить у Оленегубской развилки, то минут через двадцать резвого шага долетаешь до пирса. Вбрасывание в автобус — мероприятие посерьезней, чем в «скотовоз». Тут уж кто во что горазд! Автобус один, двери у «Лиаза» узкие, и попасть в него хочет несравненно больше народа, чем в «скотовоз».

Однажды и наш командир взбрыкнул и решил поставить всех на место. Оборзели наглецы, за пять минут до подъема флага не все в строю! Непорядок! Дисциплина, она и в Африке дисциплина! Всем быть в 07.35 — и точка! Народ повозмущался, повозмущался и стих. Наше дело подневольное, и утром в 06.30 весь экипаж толпился у ДОФа на остановке рейсового автобуса. Все бы хорошо, но кроме нас на остановке толпилось как минимум еще два экипажа, не считая отдельных индивидуумов.

Автобус наезжал прямо на толпу. Все теснились, но не уступали, стараясь одновременно оказаться и поближе к двери, и не под колесами. Более всех преуспел наш вездесущий киповец, старлей Скамейкин. Натура у него такая была, без мыла… ну сами знаете куда влезет. Пройдоха из пройдох. Итак, автобус наезжал, народ на цыпочках, миллиметр за миллиметром уступал ему дорогу, монолитной массой концентрируясь у мест предполагаемой остановки дверей. Само собой, Скамейкин как из-под земли возник первым у передней дверцы автобуса. Машина остановилась, дверцы со скрипом и лязганьем раздвинулись. И вдруг произошло что-то странное. Если у задней двери вбрасывание шло традиционными методами, с криками, хохотом и легкой веселой матерщиной, то впереди события развивались неординарно. Оказавшийся первым, прямо перед дверцами, Скамейкин, вместо того чтобы ворваться в транспортное средство, занять место и впасть в дрему, начал размахивать руками, кричать, дергаться, но никак не входить в автобус. Напиравшие сзади военные пытались втолкнуть застрявшего старлея, но Скамейкин упирался, не входил сам и не давал другим. Стоял намертво, как под Москвой в 41-м. Но сила силу все-таки ломит. Напор на Скамейкина усилился, его толкнули вбок, и он лишь на миг уступил дорогу. Тотчас волна моряков его захлестнула, и тела начали влетать в автобус через неугомонного старлея. Но, несмотря ни на что, руки Скамейкина периодически вылетали из круговорота шинелей и били по стеклу кабины.

Наконец шофер, лениво куривший в ожидании заполнения автобуса, обратил внимание на толкучку перед своим носом и подал голос:

— Эй, старлей! Ты чего там, как затычка, встрял? Заходи или не мешай другим!

Из последних сил, стряхнув с себя наседающих офицеров и мичманов, Скамейкин прохрипел:

— Дай назад! Ты мне на ногу наехал!

Шофер разинул рот и схватился за руль. Народ стих и попытки перепрыгнуть через Скамейкина прекратились. Автобус дернулся и сдвинулся назад. Мы грешным делом приготовились подхватить тело изуродованного сослуживца, но он себя таковым, судя по всему, не считал. Едва освободившись от груза, Скамейкин воспользовался всеобщим скорбным оцепенением, влетел в салон и воткнулся в последнее свободное кресло. Узрев такое нахальство, толпа взорвалась, и вбрасывание продолжилось до победного конца.

Самое интересное, что на построение мы успели. Скамейкин хоть и прихрамывал, но шел довольно бодро и не отставал. Но еще интереснее то, что, кроме отпечатков протекторов на пальцах ноги (в виде синяков), Скамейкин ничего не получил… Гвозди бы делать из этих людей!

Обслуживание на приемах типа фуршет организуют исходя из того, что гости за стол не садятся…

Военно-морской протокол и церемониал.

Изд. МО СССР 1979 г.

Старший мичман Мирчу Владимир Иванович слыл служакой, человеком простодушным до наивности, но упрямым до упертости. Одним словом, настоящий молдаванин. Внешние национальные признаки выпирали из Мирчу со страшной силой. Крупный острый нос, пышные цыганские усы, шевелюра цвета вороньего крыла, специфический акцент — все это позволяло безошибочно узнать в нем пылкого сына бессарабских степей. Мичманом флота Владимир Иванович стал традиционным путем. Призвали, служил на лодке матросом, остался навсегда. Лет пятнадцать потел Вова наниве «королей дерьма и пара» (для несведущих: дивизион живучести БЧ-5), устал и решил сменить профессию. Благо минимальную пенсию он уже заслужил. Офицерам такой финт практически не под силу, а вот мичман рапорт настрочил, и глядишь, вечером механик, а утром уже связист. Поразмыслив, Владимир Иванович остановил свой выбор на ракетной боевой части. В перерывах между войнами ракетчики заботливо мыли и чистили свои отсеки, протирали пыль, и совершенствовали теоретические знания. Атак как ближайшая война закончилась давно, учебные стрельбы становились все реже, а новые войны пока не намечались, то ракетчики добросовестно стояли на вахтах и имитировали безумную занятость. В особенности мичманы и матросы.