Йоко фыркнула и, разливая в чашки ещё чая, сообщила:

– За пределами «полосы желтых морей» мало кто знает эту позорную историю.

– Теперь будут знать, – Дженифер кивнула в сторону работающей TV-камеры. – А в Меганезии для ныряльщиц есть ограничения на промысел?

– В Меганезии, – ответила японка, – ты можешь арендовать участок шельфа и на нем обдирать хоть всех моллюсков до последнего. Но аренда недешевая и промышлять дикорастущих моллюсков невыгодно. Выгодно устраивать подводные фермы.

– Значит, здесь ама и хэнио работают на фермах? – Предположила австралийка.

Обе её собеседницы звонко расхохотались.

– Что ты! – Сказала Хва. – Садки-инкубаторы на подводной ферме делаются на такой небольшой глубине, что там профессиональный дайвер просто не нужен.

– Не нужен? Но тогда в чем ваш бизнес?

– Наш бизнес, – ответила Йоко, – это инженерия, прикладные исследования и методы обучения. Короче то же самое, что и у любого нормального сообщества профи.

– Но за морским хавчиком для себя мы, конечно, ныряем, – добавила Хва, – это наше исконное хобби. Сейчас допьем чай, посидим немного и займемся этим.

– Хва жутко ленивая, – сообщила японка, – она даже на дне устроила огород, чтобы не возиться с поиском дикорастущего хавчика. Корейцы вообще ленивые и хитрые.

– Ну, блин, ты завернула! – Возмутилась кореянка. – Между прочим, я придумала этот огород для нашего с тобой общего дипломного проекта! Ты помнишь?

– Ничего подобного! – Парировала Йоко, – для проекта был подводный тент, который придумал Тбанги, а не ты. А ты потом сказала: если есть тент, то надо делать огород.

– ОК, – согласилась Хва, – тент придумал Тбанги, но давай честно. По-твоему, такой замечательный тент надо было просто бросить после диплома? Скажи: да или нет?

– Нет. Бросать было глупо. Но почему, блин, именно огород, а?! Почему не устроить подводный садик с красивыми водорослями и актиниями на живописных камнях…

– Садик!? Ну ты опять завернула! А свежая морская капуста, морской салат, морские гребешки падали бы с неба или как? Кто говорил, что детям с четырех месяцев надо обязательно давать свежие морские витамины прямо со дна, а не то, что продают на маркете? Ну скажи, кто? Ага! В тот биологический период мы с тобой не могли бы нырять по настоящему и пришлось бы просить родичей. Чувствуешь логику?

Японка демонстративно закрыла ладонями уши, и подняла взгляд к небу.

– Джени, прикинь: Хва кого угодно раздавит в лепешку своим прагматизмом.

– У нас в Калумбуру, – сказала австралийка, – детей тоже стараются кормить со своего огорода. Так надёжнее. А что такое подводный тент и кто такой Тбанги?

– Подводный тент мы тебе покажем, – ответила Йоко, – а Тбанги, это наш совместный постоянный мужчина. Он с озера Малави, которое в Трансэкваториальной Африке.

– Он случайно оказался в контейнере с аквариумными рыбками, – пояснила Хва, – его сцапали копы, а мы его отняли и утащили. Получилось – зачет. Хорошей ныряльщице обычно нужно три – пять мужчин для make-love, но у нас маленькое жилье…

– Только studio-flat в кампусе и вот эта вилла, – уточнила Йоко, – и если взять на эту площадь больше одного постоянного мужчины, то будет тесновато.

– …К тому же, – продолжила Хва, – у нас сложный характер, и мало кто может с нами ужиться. А Тбанги уживается, и это здорово, потому что ему 30, он взрослый и умеет возиться с детьми, организовывать все в доме, вовремя делать покупки, и типа того.

– Если бы Тбанги не было, – добавила Йоко, – то мама и Тётя Ми вряд ли бы отпускали наших детей с нами пожить, потому что мы как бы ещё юниорки, прикинь?

– И ещё, – произнесла Хва, – бывает, что хочется мужчину, а звонить или идти кого-то клеить нет настроения. А Тбанги простой, как баобаб, и у него с этим делом…

Кореянка сделала характерный жест согнутой правой рукой, поясняя, насколько все хорошо с этим делом у 30-летнего парня с берегов озера Малави. Дженифер Арчер улыбнулась и пожала плечами.

– Знаете, девчонки, я все равно не понимаю, как у вас в Меганезии устроены семьи.

– Они устроены, как нам удобнее, – ответила Йоко. – А Тбанги классный. Увидишь.

– Я уже верю, – весело сказала австралийка. – Девчонки, а каким эквипментом вы пользуетесь, когда ныряете? И пользуетесь ли вообще?

– Это как бы ветвящийся вопрос, – сообщила Хва. – Обычно мы ныряем без всего традиционно. В других случаях мы чем-то пользуемся. По обстановке. Иногда мы тестируем новый эквипмент и рекомендуем, что можно улучшить, а иногда вообще придумываем что-то новое. На последнем пункте можно поднять хорошие деньги.

– Мы придумали две фигни, – продолжила Йоко, – очки «кобра» и подводный тент и получаем кое-какие бонусы от партнерств, которые делают на этом коммерцию, и от ассоциаций, которые это юзают. Ты знаешь наш обычай: если кто-то юзает какую-то новинку, то, по возможности, бросает бонус автору. Gift by pass. А «кобра» это очень реальная штука для тех, кому не нравится маска. Если в обычных дайверских очках нырнуть на несколько метров, то сразу получишь проблемы.

Дженифер понимающе кивнула.

– Да. Я занимаюсь только сноркелингом, с трубкой, и глубоко не ныряю. Но бывает ощущение, как если тебе прилепили присоски на глаза.

– Точно! А в «кобре» ты ныряешь спокойно, как в маске. Aita pe-a. Простой фокус с физикой. Мы тебе подарим «кобру», и сама проверишь. Кстати в лавке при кампусе можно купить интересные штуки. Например, аквапак, который придумала Пак Хики, кузина Хва, младший техник контрольно-спасательной службы Асора. Аквапак – это банка с галлоном полимерного сиропа. Качаешь воздух под крышку простым ручным насосом. Сироп впитывает 200 литров кислорода. Лишний азот уходит через клапан. Кислорода в банке, как в 5-литровом акваланге, закаченном воздухом на максимум.

– Но! – Хва погрозила пальцем, – нырять с этой штукой можно только до 20 метров глубины, а если длинные нырки, то до 7 метров. Ограничение на чистый кислород.

– Все равно, классно, – сказала Йоко. – Это надежнее и проще акваланга и ребризера.

– Это точно, – согласилась кореянка. – Ну, что foa? Пошли под воду, а? Джени, хочешь продвинутую модель первобытного фридайверского пояса? Зачетная штука!

– Я только немного ныряю с трубкой, – напомнила австралийка.

– Все ОК, – успокоила её Хва, – наш тент всего на пяти метрах глубины. Раз, и там.

…

Дженифер освоилась в подаренных очках – «кобра» и «первобытном» поясе как раз примерно к тому моменту, когда, отплыв вместе с двумя молодых ныряльщицами на полста метров от берега, оказалась над подводным тентом. При взгляде сквозь слой зеленовато-голубой воды тент был похож на большой блестящий мыльный пузырь, прилипший к широкому гребню бурого рифового барьера. На этом участке барьера раскинулись густые джунгли из разноцветных водорослей. С боков большого пузыря иногда срывались маленькие пузыри, всплывали и лопались на поверхности.

– Джени, – сказала Йоко, – давай сюда свою TV-камеру и, когда будешь готова, махни ладошкой, а потом сразу ныряй.

– Расслабься, – добавила Хва, – я же говорю, всё будет ОК.

– Я постараюсь, – ответила австралийка, отдала японке камеру и начала старательно продувать уши, как написано во всех пособиях для фридайверов.

Минуты через две, она махнула рукой и нырнула. Обе меганезийки тут же нырнули следом, ухватили её за плечи и быстро потянули вниз. Пузырь на поросшем густыми кустами водорослей коралловом гребне оказался рядом, и сразу стало видно, как он устроен. Действительно, тент или небольшой туристский шатер, прикрепленный к площадке на гребне восемью шнурами, хвосты которых терялись среди водорослей. Вероятно, на них были маленькие якоря, зацепленные за неровности рифа. От края восьмиугольного тента-шатра до дна оставались вполне достаточные зазоры, чтобы вплыть под тент. Ныряльщицы подтолкнули туда свою гостью и вплыли за ней.