Сильный хлеб. Благородное руно. Говядина степных лугов… Шахта не выработана!

А новая формула неверна. Сейчас орошение не только не единственный, но и не главный, если ценить деньги, путь стабилизации сборов. Аргументов добавилось, выстроить нужно и их.

Любимой мыслью Менделеева было: и хорошо удобряя, нельзя плохо пахать. Чуть переменим: запрашивая сотни миллионов, если не миллиард рублей на орошение, нельзя пахать даже посредственно. Орошение — как бы расширение земли, оно словно бы говорит: данная пашня возможности осадков с неба использовала, она дает прибыли для собственного расширения — дождевалкой.

Из лозунга об орошении надо делать вывод, что пар как средство скопить атмосферную влагу свою роль в Кулунде сыграл. Но ведь ничего подобного! Уже шестой год и здесь тянется процесс вхождения в севообороты, а степь едва поднялась к пятнадцати процентам, четырехполка подлинная еще в дальнем будущем. А ведь сама сложность положения, в каком сейчас зона, должна открыть свободу поиску и маневру.

И не было б удивительно, если бы здесь, перейдя за минимальную 25-процентную долю пара, стали кое-где размещать пшеницу процентов на 85 по отдохнувшим полям. Что ж, нужен рентабельный, устойчивый хлеб даже при 280 миллиметрах среднегодовых осадков, и без известных уступок, без учета мирового опыта засушливого земледелия он не дастся.

«Учет мирового опыта»… В целинных спорах это было кодированным названием правомочности почвозащитной паровой системы. В самом деле, странно было узнавать о Канаде: есть спрос на хлеб, зерно стало таким же фактором мировой политики, как нефть, а фермы прерий все держат под паром процентов сорок земель и не решаются «качнуть»… Однако как бы не опоздать с «учетом» того, что делают сегодня. Пары в Канаде создали солидные запасы зерна, и теперь они же становятся для правительства средством сократить поток избыточной пшеницы.

У фермера уже есть технические пути от паров избавиться. Чем? «Сухим поливом». Высокими дозами удобрений.

Зарубежный академик ВАСХНИЛ, профессор Манитобского университета Л. X. Щебецкий при одном из посещений Москвы сообщал в Министерстве сельского хозяйства Союза, что мнение о малой отдаче минеральных подкормок в сухих прериях перечеркнуто. Туки сильно уменьшают расход влаги на единицу урожая, а это уравнивает в продуктивности неважный предшественник с паром. Фермеры Манитобы, где осадков побольше, чем в Саскачеване или Альберте, щедрой нормой удобрений и без чистых паров часто добиваются урожая в 20 центнеров. Ученый отметил, что ему удалось в производственных условиях агрохимическим путем повысить содержание белка в пшенице с 16 до 19 процентов, что равносильно увеличению урожая на одну пятую.

Канадский член ВАСХНИЛ считает, что земледельцы прерий, внося по 8–9 центнеров фосфорных и азотных туков на гектар, могут оставить не больше четверти нынешних паров, и притом повсеместно поднять сборы пшеницы с нынешних 17 до 24–25 центнеров.

Речь же мы ведем к тому, что чистый пар, как и все в земледелии, — агроприем со своим сроком жизни, и если хлебопашцы, применяя слово деда Тримайло, «стали богатеть», — он может быть замещен иными приемами. Высокая окупаемость минеральных удобрений — пять рублей прибыли на рубль затрат — уже разведана сибиряками. Председатель Сибирского отделения ВАСХНИЛ И. И. Синягин писал в «Правде», что фосфорные туки «и во влажные, и в засушливые годы значительно повышают урожай. Больше того, фосфаты улучшают качество зерна и ускоряют созревание пшеницы…». Уже вполне доказана высокая эффективность азота. Беда только — Западная Сибирь пока вносит около 11 килограммов туков на гектар, и говорить о широкой замене паров обильной подкормкой пока нет материальных оснований.

Что тормозит развитие ярового клина в целом? Нехватка вложений. А вложения, как и все в сельском хозяйстве, подчинены тому же закону минимума: клади туда, «где тонко». Кулунде нужны 38 миллионов рублей, чтоб электрифицировать сто хозяйств, еще не подключенных к государственной сети. Большая часть отар и треть поголовья коров зимуют во временных помещениях, а при сибирских ветрах и морозах — это явные потери кормов.

Пошла речь о проектировании 300-километрового канала от Оби, о Кулундинской оросительной системе, и Омская область не без основания заявила, что ассигнуемые ей средства не обеспечат даже прежнего уровня ввода объектов… А Курган — тот своими 16 центнерами среднего намолота за пятилетку приблизился к мировому потолку сборов яровой пшеницы. И курганское требование новых тракторов, добавочных туков основательней иных заявок уже тем, что тут основательный хлеб.

Так что же, не тянуть воду в степь? Сэкономить на трубопроводах, на здоровье кулундинцев?

На всю Благовещенку только один колодец с мягкой водой, можно мыть голову. Вообще же стакан, из которого попил, становится матовым — таково содержание солей. Станция Леньки живет водой из цистерн, а на сотни ферм ее возят машинами… Со строительством водоводов Кулунда просто сильно отстала: солидные магистрали от Иртыша и Ишима для многих омских, кустанайских совхозов уже сняли проблему. Утоление жажды — не больно эффективный, но очень человечный этап освоения кулундинской целины, и было бы замечательно, если б комсомол, храня традиции, включил 1500 километров Обского водовода в число ударных строек.

Действительно смел и интересен план подземного орошения, выдвинутый на Алтае. Водой из скважин можно не только произвести вдосталь овощей, в каких огромная нужда (едва ли не единственный край, где до сих пор не «закручивают» в банки летнюю благодать, — Кулунда!), а и сократить долю кормовых на суходоле, расширив тем пар под пшеницу. Только план этот — не новость, ему и прежде, и теперь не хватало и не хватает фундамента — знания. В районах помнят давнего энтузиаста оазисного полива Ф. С. Бояринцева. По его расчетам, подземным орошением тут можно охватить полмиллиона гектаров, в конце сороковых годов в оазисах видели едва ли не спасение Кулунды. Тогда считалось, что массы воды, движущиеся глубоко в песках, измеряются миллиардами кубометров. Но фундаментальная наука вовсе не решила, пополняемы ли эти ресурсы, река ли под степью или, так сказать, озеро. Как скажутся новые тысячи скважин на режиме подпочвенных вод? Насколько далека опасность вторичного засоления — вода ведь сильно минерализована? В гидрогеологическом отношении Кулунда — земля незнаемая. А урок эрозионного пожара учит: лезть в воду можно, лишь предварительно узнав брод.

Так подробно об очередном лозунге — насчет «Кулундаводстроя» — стоит говорить потому, что Алтай в идеях неиссякаем. И эта «идейность» — дар, ее надо беречь. Тот факт, что и прерии Канады, и наши Курган, Оренбуржье перешли за стопудовую отметку в яровых только суходолом, ничем кроме влаги с небес, вовсе не должен оттягивать вступления в бой тяжелой артиллерии интенсификации — канала и дождевалки.

Речь лишь о том, что на орошение нужно заработать! А заработать можно. Самый веский и новый аргумент к тому — великолепная алтайская осень 1971 года.

Сезон сложился как по заказу: эту сторону Сибири обошли беды. Хлеба были не настолько тучны, чтобы полечь, а люди поработали до седьмого пота — и край получил высший за всю историю сбор: 15,9 центнера! Кулундинский урожай значительно превзошел намолоты и черноземной Алтайской степи, и влажных предгорий: Благовещенка — 19,2, Родино — 19,8, Завьялово — выше двадцати центнеров на круг! Это уже не целинный урожай, не отдача ковылей, это первый гимн культуре, науке, старанию. Такой год — награда, воздаяние, но и обещание, перспектива, новый горизонт.

Можно заработать! И притом так, чтоб и впредь было кому работать.

IV

В сообщающихся сосудах жидкость установится на строго равном уровне.

Кулундинский поселок Полтавка и Полтавщина изначальная, вся Сибирь и вся европейская часть — теперь отлично сообщающиеся «сосуды». Один день нужен Аэрофлоту, чтобы комбайнер Знаменки алтайской оказался у родни в Знаменке тамбовской или смоленской; один уборочный день нужен комбайнеру, чтобы заработать на билет. Глухомани нет: о хоккейном голе в Саппоро узнавали под Омском в один миг с киевлянами, о строительстве Краснодарского моря и новых микрорайонов Новосибирска, Зеравшана, Набережных Челнов «в той степи глухой» знают не меньше москвичей. Глухомань есть: роженицу зимой везут на тракторе, а четвероклассник Гамаюнов Коля должен или поселяться в интернате, или ежедневно топать в школу с новой программой — пятнадцать верст в оба конца.