- К гномам?! Рехнулся?! Они ж тебя в момент в своих пещерах и закопают! Достанет там у Трора друзей для сего дела! – Ратмир напрягся, точно собрался броситься на брата, связать его и отнести обратно в селение Волков.

- Успокойся, сразу и дуром я туда не полезу. Есть способ. Гномы народ прямой и справедливый. Я потребую собрать суд старейшин. А обвинения в сторону Трора для этого более чем серьезные.

- Например? – спросил Ратмир, все еще подозрительно глядя на брата.

- Например? – Озрик откинулся на траву и уставился в небо – Например, он похитил и удерживает силой высокородную эльфийку. Это самое тяжелое, пожалуй, обвинение. Гномы такое спустить не могут, ибо действия Трора нарушают Ордосский мирный договор. Обвинение может предъявить герольд Короля Эльфов, поэтому-то и надо попасть на острова.

- А если Аэр не согласится?

- Тогда обвинить могу я! Как законный супруг и член дома Аэра!

- Ладно, допустим – сказал Ратмир, примирительно поднимая руку с ложкой, которой он помешивал похлебку - дальше что?

- Нарушение того же договора, но уже с Империей – Озрик нахмурился и сжал кулаки – Нападение на подданных Императора! Захват земель Империи! В конце концов, он попрал обычай побратимства и я могу требовать боя насмерть!

- Ладо, не кипятись. Лучше поснедай, а то остынет – Ратмир разлил похлебку по мискам и нарезал хлеба.

Некоторое время прошло в молчании, усталые путники с удовольствием поглощали наваристую похлебку.

- В конце концов, можно попросить помощи у Княжгорода, лихих молодцов там много. Да и в ордене Храма, тоже не думаю что очень довольны самоуправством Трора.

-Все можно, но гномы нужны сугубо – в сгустившейся темноте блики огня делали лицо Озрика похожим на жуткую маску – даже если не выступят с нами, то хотя бы останутся в стороне…

С утра они двинулись дальше, по хоженым тропам сквозь светлые сосновые леса предгорий, с каждым днем поднимаясь все выше и выше туда, где неприступная стена гор прогнулась седловиной перевала, открывая путь в страну Вархов, к морскому побережью.

Уже сошли на нет леса, кончился чахлый кустарник, все чаше попадались покрытые снегом проплешины и ветер уныло завывал среди каменистых пустошей, когда, на шестой день пути Озрик с Ратмиром подошли к устью перевала.

-А почему он называется Печальным? – спросил Ратмир, переводя дыхание

- А ты прислушайся – ответил Озрик, глядя на угрюмое ущелье.

В тиши раздавались протяжные, тоскливые звуки, будто кто-то оплакивал здесь свою злую судьбу, вечно жалуясь небесам на несправедливость мира.

- Ого! Это что, ветер так? – застыл Ратмир с открытым ртом.

- Ветер. – Озрик оглянулся назад, туда, где в туманной синеве лежала страна Россавов. – У нас говорят, услышать, как плачет ветер в Печальном перевале - к удаче.

- Она нам понадобится. Пошли.

Путники вступили на перевал. Тропа стала шире и плавно вилась между серых стен, обходя валуны и трещины. Ущелье вело на юг, едва заметно поворачивая к западу и не было в нем ни кустика, ни клочка травы, ни кого живого. Только серый камень и песок под ногами, только ветер упрямо несущий песок вдоль стен и рождающий, почти человеческие, стенания и плач.

Братья шли в полном молчании не решаясь вести разговоры в этом месте, словно опасаясь, что их слова подхватит ветер и, отразив их от серых стен, вплетет новой жалостной нотой в общий хор.

Ратмир смотрел на Озрика, широко шагающего впереди, и ясно представлял себе его лицо, сведенные в дугу широкие брови, жестко суженые глаза, плотно сжатые губы и закаменевши скулы. Таким Ратмир помнил брата в самые важные моменты жизни. О таком Озрике ходили легенды. О битве с кахарцами на Черном Берегу, где императорские гвардейцы три дня сдерживали натиск конников Кахара, положив возле моста через реку полк Бешенных. После чего, в отчаянной атаке прорвали центр вражьего войска и перебили почти всех полководцев султана. Гвардейским полком командовал тогда Озрик. После этого боя суровые воины гвардии раз и навсегда признали за Озриком право командовать и готовы были идти за ним в любое пекло. Что и доказали много позже когда три сотни гвардейцев прорвавшись к окруженной графской дружине, в битве на Вересковых холмах, вынесли своего бывшего капитана, тяжко израненного, на собственных щитах, окружив тройной живой стеной. Ощетинившись мечами и копьями, рубя всех кто дерзнул заступить им путь, гвардейцы с дружинниками графа прорвались к своим, попутно смяв строй на фланге орочьей орды. Сдав, едва живого, графа на руки лекарям, воины развернулись и в ярости втоптали остатки орков в грязь, разметав по окрестным каменистым склонам.

Таким был Озрик когда ради Этеля, наперекор отцу, отправился в одиночку к злейшему врагу их рода, тану Граделу и смог не только сосватать за Этеля единственную дочь тана, но и прекратить давнюю вражду, открыв торный путь караванам по Северному Взморью.

Таким был Озрик, когда в яростном споре с отцом отстаивал право Ратмира выбирать себе дорогу в жизни самостоятельно и стать в итоге Проводником, когда вызвался ехать с посольством к эльфийскому королю и смог таки заключить взаимовыгодный договор с беспокойным анклавом.

И, наконец, таким он был, когда шесть лет назад уговорил Императора вмешаться в свару между гномами и эльфами, и сам с сотней гвардейцев, вклинился на бранном поле между готовыми сойтись гномьем хирдом и эльфийским ополчением. Не дал разразиться кровавой сече и настоял на переговорах между эльфами и гномами. Наградой за это стало уважение гномов, признание эльфов и рука Анариэль, старшей дочери короля Аэра.

Такой Озрик куда больше нравился Ратмиру, чем тот, которого он нашел неделю назад в селении Черных Волков…

Стены ущелья постепенно сошли на нет, пологий спуск стал круче и тропа, соскочив с последнего увала, скрылась предгорных перелесках.

- Ну, вот и Изумрудный Каскад – нарушил, наконец, молчание Озрик.

Они стояли на последнем скальном уступе глядя на поросшую зеленью долину изрезанную десятками рек, речушек и ручьев, бравших свое начало у ледников Срединного хребта.

- Когда ты сможешь открыть Вход?

- Скоро - Ратмир прислушался к своим ощущениям. – Дойдем до той рощи, там можно. Только зачем? До тракта на Кирк дня два пути, а там лошадей можно на станции взять.

- Спешить нужно, сейчас каждый час на счету – Озрик коснулся алой ленты на правой руке – Боюсь не успеть…

- Думаешь, что она может тебя не дождаться? – Ратмир уже дошел до первых деревьев и скупыми, выверенными жестами открывал вход в Великий Лес.

- Нет, не то… - Озрик поморщился и яростно потер подбородок, заросший колючей щетиной – Анариэль знает, что я жив, но не знает, что я иду за ней.

- Так ведь ждет, раз знак прислала.

Вход в Великий Лес, наконец, открылся. Чаща впереди будто подернулся рябью, и деревья за этой пеленой стали много выше, краски заиграли ярче, словно солнце посветило каждый лист, тонко потянуло свежестью и прелью. Ратмир критически оглядел содеянное и, взяв Озрика за руку, шагнул под сень Леса.

- Любое терпенье имеет предел – ответил Озрик, настороженно озираясь по сторонам.

- Иди спокойно и не напрягайся – сказал Ратмир, заметив настороженность брата – страховидлов всяких, да и просто зверья здесь не встретишь, опасности никакой. Только вот без Проводника сюда не попасть, да и обратно не выйти… Ты бы ей знак какой подал что ли, что бы знала и ждала.

- Знак… знак… - Озрик вновь поскреб подбородок – Останавливаться здесь можно?

- Можно, но не стоит. Скоро выходить уже – Ратмир посмотрел на небо почти скрытое пологом леса, затем на стену деревьев впереди, словно определяя где выход – А что?

- Достать кое что из мешка надо – Озрик покосился на алую ленту – Когда дойдем до Кирка я отправлюсь к Шести Островам, а ты – к Этелю. Весть подать, чтобы дружину собирал. Ну и передашь кое-что по дороге Анариэль.

- Лесной Отец!! Как?!