– И удар более серьезный, чем официальный провал моей миссии, – согласилась Мерхол. – Да, отлично понимаю. Но это одно из главных качеств командира.

– Понимать?

– Быть уверенным в своих людях.

Кажется, под конец разговора ей удалось вызвать что-то похожее на симпатию. По крайней мере, уголки безгубого рта едва заметно дернулись, и это не было похоже на злость. Конечно, он тоже уверен в своем офицере. Должен быть уверен...

Красивые слова. И та самая ситуация, когда нужно промолчать о подробностях. Например, о том, что у Теры Эйнав просто нет иного выхода, кроме как сотрудничать с раптором. Мерхол знала, где найти ее отца и ее родную колонию. Девчонка сдалась, когда капитан упомянула об угрозе Дархе, так что вряд ли бросит все сейчас. А харттикер? Пойдет с ней из-за дружеских чувств, а если даже нет – невелика потеря, пусть с ним разбираются сородичи. Поэтому – да, Мерхол была уверена в «своих» людях.

Но кроме этого существовала еще одна деталь, о которой она не рассказала.

Страж-раптор не знал обо всех тонкостях командования в земном космофлоте. Пилот, пусть даже в звании лейтенанта, не может руководить экипажем. Не имеет полномочий. Не имеет необходимого опыта. Даже в экстренных ситуациях он отвечает, скорее, за корабль, чем за людей... Про Бондаренко – если цела и невредима, – и говорить не стоит. Техник важен, но техник – не солдат. Она даже не имела никакого звания. Поэтому нужен иной официальный представитель.

«И выбор невелик», – с неудовольствием, уже в который раз, отметила Мерхол.

Капитан Шаллис, пусть и сговорчивей других, все равно бы не одобрил тот факт, что преступница вдруг стала солдатом. Мерхол и самой это не нравилось. Но для Эйнав это единственный способ остаться в живых, когда дело будет раскрыто. А для Мерхол – видимость контроля.

Добравшись до комнаты, выделенной ей ящерами и временно превращенной в штаб представителей Земли, Мерхол открыла новый документ, сохраненный на передатчике.

Сержант? Имеет право командовать в экстренных ситуациях. По протоколу, обязан связаться с вышестоящими, как только появится возможность, а каналы связи с «Зорге» молчат, и никто не в курсе, что творится на борту. Не подходит для серьезной миссии. Лейтенант? Слишком жирно...

Мичман подходил лучше всего – человек, обязанный следить за точным исполнением приказов капитана. В особых случаях – капитана, находящегося на значительном расстоянии от корабля. Но соответствующая должность фактически существовала лишь на больших судах, не меньше линкоров, да и там, благодаря налаженной связи, про нее все чаще забывали. Фактически, она только в учебниках и существовала... «Мичман Тера Эйнав, временно исполняющая обязанности капитана», – даже в мыслях это звучало странно.

Но выбирать, опять же, было не из чего.

Вопросы выбора

Росса – Феи, Цахес

Сектор 6

2998 г. н. э.

Аппарат над доктором Бондаренко блестел острым лезвием. С потолка спускался подвижный автоматизированный держатель, подключенный к медицинскому терминалу, – «кузнечик» в простонародье. Загрузить данные со сканера, отметить точки разрезов – и компьютер самостоятельно справится с несложными операциями, даже врач не понадобится. Вряд ли разведкору приходилось участвовать в сражениях, а экипажу десантироваться в опасных условиях, так что дорогая техника вполне искупала отсутствие доктора на борту.

Корби на всякий случай отодвинул «кузнечика» подальше от тела доктора Бондаренко, стараясь не думать о том, как бы хорошо заиметь такой аппарат в лечебницу.

Нет у него лечебницы и уже, скорее всего, не будет. А вот пациент – пациент имеется.

Доктор Бондаренко по-прежнему не подавала признаков жизни. «Стабильность – тоже неплохо», – думал Корби, в очередной раз сканируя череп и посекундно сверяясь с терминалом.

– Уже четвертый раз, – заметил Руд, копаясь в ящике стола.

– Еще разок не повр...

– За последние двадцать минут.

– А что ты ищешь? – сдался Корби. Вынужденное ожидание – до Цахеса оставалось лететь более тридцати часов по земному, – заставляло его нервничать. Куда проще было с Румой. Даже с Сутореджем. Они только и успевали, что обсудить старые проблемы и спроектировать новые.

– «Волну», – раптор захлопнул ящик и оперся руками на стол, шумно выдохнул. Поднял на доктора тяжелый взгляд. – К шлюзам доставили все, что Тера успела купить. Есть ее винтовка, еда, пачки обезболивающего, а моего... этого успокоительного нет! Она утверждает, что лично занесла сюда ампулы, так где они?

– Понятия не имею, – пожал плечами Корби. – Может, упали?

– Может, она просто соврала?

– Может, она... э-э... заботится о твоем здоровье? – неуверенно предположил харттикер. – Нет, я серьезно! Смотри!.. – Корби улыбнулся. – Ты уже пару дней как бок о бок с преступниками, но ни разу не сорвался.

– Напомни мне об этом еще раз.

– Более того, ты... мы. Мы работали слаженно, как команда!

– Мы работали, как идиоты. Участвовали в этой игре, как идиоты, сперли старика, как идиоты...

– Ты говоришь, как Тера.

– Видимо, это заразно.

– И даже прорезается что-то, похожее на чувство юмора.

На всякий случай Корби отошел подальше, за койку, и оттуда уже продолжил.

– Послушай... Есть множество болезней, которые невозможно вылечить. Есть множество болезней, жить с которыми можно лишь постоянно принимая лекарства. Рапторская агрессия к этим болезням не относится. Это вообще не болезнь, это... особенность. Психологическая.

– Однажды эта особенность стоила жизни твоему сородичу, – поделился ящер.

– Тебе... жаль?

– Ни капли. Он был наркоторговцем.

– Тогда о чем мы спорим? – всплеснул руками Корби. – Я к тому, что совсем необязательно тебе это принимать, чтобы быть норма... таким... – доктор сделал неопределенный жест и коротко вздохнул. – Ты меня понял. Понял ведь?

Раптор сгорбился еще сильнее и еще ниже опустил голову.

– Если я не смогу... Если я сорвусь, случится катастрофа.

Корби подошел к ящеру и приободряющее похлопал того по плечу. Привычка сработала быстрее, чем мозг.

– Ну-ну, слишком пессимистичные прогнозы для такого образцового пациента, – покивал он. – Будем думать о хорошем.

Корби не сразу осознал, что общается не с больным у себя в лечебнице, а с офицером службы безопасности на угнанном корабле.

А когда понял, не нашел ничего лучше, как улыбнуться.

– Например, мы нашли Крипториум! – он быстренько отодвинулся и убрал руки, для пущей надежности держа их на виду и ладонями кверху.

– Да, – покачал головой Руд. – Я видел легенду...

Он побрел к выходу из медотсека.

– И это все?

Раптор остановился. Подумал.

– Она меня не впечатлила, – признался он.

– Бери что дают, – возмутился Корби. – Ящеры и таким похвастаться не могут!

Руд медленно и неумолимо, как автоматизированная турель, развернулся всем корпусом. Корби немедленно завопил, отскакивая назад:

– Вот видишь!!! Ты остался спокоен даже сейчас!!!

Офицер пару секунд пытался придавить его взглядом к полу, но все-таки отвернулся и вышел, тяжело дыша и сжимая кулаки. Оставшись один, Корби облегченно выдохнул. Харттикер ни секунды не сомневался в своих словах насчет рапторской агрессии. Ее можно преодолеть, и Руд делает успехи... Но все же стоило помнить о закрытом пространстве и долгом вынужденном существовании офицера рядом с преступниками.

Доктор, помедлив, подошел к свободной койке и достал из-под матраса упаковку ампул. Потянулся за шприцем, но все-таки остановился. Спрятал успокоительное обратно – ужасное хранилище! – и, нацепив на лицо улыбку, вышел из медотсека.

Ив он нашел в одной из кают – крохотных, разделенных перегородками комнатушек, в которых едва помешалась койка. Ящик для вещей располагался под днищем кровати, и в оставшемся свободным пространстве с трудом мог развернуться не слишком широкоплечий человек.