Прежде чем подойти к храму, Палаемон дождался сумерек. По дороге ему не попался ни один из отрядов Завоевателя, занятых его поиском, и он был этому безумно рад. Возможно, она решила дать ему уйти. Но бывший капитан тут же потряс головой, отгоняя нелепую мысль. Он никогда не видел, чтобы Завоеватель отпускала свою жертву. И те, на кого она охотилась, всегда попадали в ее сети.

Открытое пространство к храму, была наиболее опасным отрезком пути, который ему предстояло преодолеть. Глубоко вздохнув и напомнив себе, что он защищает не только свою жизнь, но и Габриэль, Палаемон торопливо направился к лестнице.

Он миновал половину пути, когда услышал низкий смех. "Ты действительно думаешь, что она станет твоей - теперь, когда она возвратилась к своим амазонкам?"

Палаемон остановился. Вытащив меч, он повернулся в направлении голоса. "Сэфан, почему ты делаешь это?"

Прятавшаяся египтянка вышла из тени храма. Она прождала там несколько часов, зная, что это было единственное место, куда он придет. "Подумать только, когда-то я восхищалась тобой. Теперь я тебя презираю ". - Ее меч лениво покачивался перед нею.

"Должно быть объяснение этому, Сэфан. Подумай об этом".

"Я подумала. К тому же Завоеватель попросила, чтобы я принесла ей твой лживый язык". - С этими словами Сэфан шагнула вперед и занесла меч над его головой.

Палаемон мгновенно отбил ее удар. Отступив назад, он заметил, что несколько охранявших храм амазонок столпились на самом верху лестницы. Помня, что это не был тренировочный бой, он сделал обманное движение влево, в то время как сам нанес удар справа, пытаясь выбить меч из ее рук.

Удар был такой силы, что клинок завибрировал в ее руках, но Сэфан удержала его. Между ними завязалась схватка. Пенье клинков наполнило вечерний воздух, создавая своеобразное музыкальное сопровождение их смертельному танцу.

Они кружили друг возле друга, проверяя силы, поскольку каждый из них давно узнал слабости другого за время совместных сражений. Она знала, что он предпочитает стремительные круговые атаки, вызывающие головокружение у противника. Он знал, что она любила наносить удары снизу, чтобы, искалечив врага, потом провести клинком по его шее. Долгое время они сражались, но безрезультатно. Никому не удавалось взять верх.

Скрестив клинки, они теснили друг друга, сцепившись рукоятями мечей. "Прекрати это безумие, Сэфан", - попросил Палаемон.

"Никогда", - пообещала она, высвобождаясь, перед тем как резко выбросить ногу вперед, пытаясь лишить его равновесия.

Капитан подпрыгнул, избегая столкновения, и обрушил свой меч на заднюю часть мелькнувшего бедра. Его клинок задел ее плоть, и темнокожая женщина закричала от боли.

"Сэфан, убирайся. Я не хочу убивать тебя".

Ей удалось устоять, перенеся свой вес на левую, не пострадавшую, ногу. Кровь ручьем текла из раны, но она, кажется, не обращала внимания на окрасившийся красным цветом песок под нею. "Давай, капитан. Покончим с этим". - Сэфан стояла, все еще ожидая, когда он подойдет к ней на расстояние удара.

Удовлетворенный тем, что заставил ее хромать, Палаемон продолжал отступать, увеличивая расстояние между ними. "Я не собираюсь убивать тебя, Сэфан. Особенно тогда, когда не должен этого делать".

"Будь ты проклят, Палаемон! Дерись со мной!" - Сэфан двинулась вперед, сокращая расстояние между ними, но рана была слишком глубокой. Она потеряла слишком много крови. Ее нога подвернулась, и она упала на землю.

Достигнув ступенек, он посмотрел вверх на амазонок, которые стояли в боевой готовности. Палаемон спрятал меч в ножны и повернулся, чтобы взойти по лестнице.

И тут же почувствовал, как в его руку вонзился кинжал. Закричав от боли, он, пошатываясь, продолжал подниматься вверх по ступеням. Справившись с подъемом, он упал на колени, приземлившись на твердую мраморную поверхность. Вытащив со стоном кинжал из плоти, он оторвал полоску ткани от туники и перевязал рану на руке.

И лишь тогда заметил, что окружен живой стеной из амазонок. Они выглядели не слишком счастливыми по поводу его посещения их самого священного места.

Вечером Завоеватель встретилась с Чэрис и разведчиками, чтобы еще раз пройтись по плану утренней атаки на караван. С момента побега Палаемона, Зена переработала детали так, чтобы его знания были бесполезны амазонкам или римлянам.

Она ожидала сведений о его захвате или смерти весь остаток дня, но так и не дождалась. Когда солнце устремилось к горизонту даря миру обилие красного цвета, Завоеватель поняла, что время ее бездействия кончилось. Созвав Королевских гвардейцев, она вышла к ним, и заходящее солнце окрасило ее кожаный наряд в кроваво-красный цвет.

"Пришло время уничтожить амазонок".

Глава 26

По мнению Габриэль у Эфини был неважный вид. Казалось, глубокое горе подкосило молодую вдову, разрывая ей сердце на части.

Для самой же Габриэль стало большим потрясением, когда ее усадили на возвышении и провозгласили новой Королевой Амазонок. Объявление послужило сигналом начала траурной церемонии, во время которой зажгли погребальный костер. Молодой женщине казалось, будто она попала в центр водоворота, из которого невозможно ни выбраться, ни убежать. И это пугало ее. Ей не хватало рядом Завоевателя, присутствие которой, в последнее время, несло для нее безопасность и спокойствие. Как она может быть моим врагом, когда все чего я хочу, это быть рядом с ней прямо сейчас?

"Моя Королева", - с официальным поклоном обратилась к ней Эпонин.

Габриэль повернула голову, дожидаясь продолжения. Когда она поняла, что амазонка не собирается этого делать, пока она не позволит ей говорить, на ее щеках появился заметный румянец. "Да?"

"Мы захватили мужчину в храме. Он утверждает, что у него есть важная информация для вас. Я не потревожила бы вас в этот час, но он говорит - это касается Разрушителя".

Новой Королеве потребовалось время, чтобы вспомнить, кого эти женщины называли Разрушителем.

"Он все еще в храме?"

"Нет, воины привели его сюда, к вам на допрос. Если… пожелаете".

"Желаю". - Габриэль поднялась, а с нею все кто сидел на возвышении. Она махнула им рукой, приказывая оставаться на местах, и последовала за Эпонин к дальнему концу деревни, где была расположена тюрьма.

Как только звуки траурной церемонии смолкли, Габриэль почувствовала, как замедляется темп ее сердца, возвращаясь к норме, радуясь возможности быть подальше от всего связанного с похоронами. Это был довольно тяжелый день.

Чтобы отвлечься, она принялась наблюдать за игрой мускулов на сильном женском теле перед собой. Эпонин разительно отличалась от Завоевателя. У обладавшей высоким ростом Зены мускулы были длинными и поджарыми, в то время как у Эпонин, которая была ненамного выше Габриэль, мышцы наоборот были более рельефными и явно проступали под гладкой кожей. От этого амазонка казалась грузной, хотя на самом деле была скорее коренастой. При этом ее движения были неторопливы и основательны, и полностью отличались от движений Зены, которая всегда перемещалась с удивительной легкостью и грациозностью, будто едва касаясь земли. Габриэль не сомневалась в том, что Эпонин была прекрасным воином, но так же не питала никаких иллюзий по поводу ее возможностей выдержать более чем несколько минут в поединке с Завоевателем.

Начиная с собрания Совета, амазонка принялась грубо опекать Габриэль. С явной поддержкой со стороны Клэймер, Эпонин и Эфини у остальных просто не было другого выбора, как признать ее новой Королевой.

Теперь, если бы только я сама смогла воспринимать себя Королевой. Повторяй за мной, Габриэль: ты никогда больше не будешь разгуливать там, где не надо. От этого одни неприятности.

По команде Эпонин две амазонки, охранявшие тюрьму, уступили им дорогу, и две женщины вошли в маленькую комнату без окон. Почти минуту понадобилось глазам Габриэль, чтобы приспособиться к неяркому свету, проникавшему внутрь через открытую дверь. И только после этого она заметила капитана Завоевателя, который сидел на земле, придерживая раненую руку.