— Довольно, хватит, остановите ее! — запросил пощады Джафар.

Ия отпустила его и поднялась.

Джафар сел, медленно обвел мрачным взглядом публику, остановил глаза на Ии.

— Ты кто? — хрипло спросил он.

— Твой палач, — ответила она, не задумываясь. — Хотела наказать тебя за твои преступления, но передумала: тогда ты не сможешь сдержать слово, которое дал перед нашим боем, а это значит — мучиться тебе на том свете. Мне это ни к чему.

— Шутишь все, — уже без злобы буркнул чуть слышно Джафар и, обратившись ко мне, сказал: — Пошли, генерал, поговорим…

Я примерно представлял, как много знает этот парень о продажности наших чиновников, о размахе нелегального бизнеса, поскольку сам он был непосредственным участником многих махинаций с оружием и наркотиками. Но то, что он рассказал, превзошло все ожидания. Весь допрос Джафара с моими вопросами и его ответами я записал на пленку, потом отксерокопировал документы Филатова и те, которые передал мне Генрих. Письмо, адресованное лично президенту, запечатал в особый непромокаемый конверт. Подозвал Ию. Джафар и Рост под охраной Бориса и Севы были препровождены в подвальное помещение, и мне никто не мешал обсудить с моей верной помощницей весьма щекотливое и опасное дело. У меня в руках были многочисленные факты. Наступило время без колебаний предъявлять обвинение целому ряду политиков и руководителей крупных фирм и, что самое для меня важное, — Толстобровову, непосредственно связанному с мафией. Чтобы завести на них уголовные дела, потребуется «добро» самого главного чина в государстве, иначе все будет спущено на тормозах: деньги и круговая порука сделают свое дело. Роста я оставил «на десерт». Возьму его на абордаж в том случае, если сработает материал Андрея Филатова и Джафара. Тогда легче будет дожать более мелких комбинаторов. Если же дело сорвется, то отправлю его Дику без всяких расспросов. Пусть там с ним разбираются.

— Я знал, что не напрасно вызываю тебя и Генриха домой из Штатов, — сказал я Ии. — То, что произошло со мной, это лишь легкие волны, отражающие глубинные бури. И вы уже сделали очень многое, чтобы эта буря не превратилась во все уничтожающий смерч. Теперь перед тобой последняя, очень деликатная и опасная задача: доставить президенту конверт, в котором итог наших общих усилий. Прежде всего Андрея Петровича и твоих с Генрихом. Спрячь его как хочешь и куда хочешь, но так, чтобы никто не мог у тебя его взять. Конверт должен быть не позже чем завтра в руках у президента. Толстобровов не дремлет. Исчезновение трех его агентов и появление их в Грозном всполошит его и заставит искать тебя по всей Москве, а меня окружить еще более плотным кольцом «охраны». Мы тогда не сможем и шагу ступить без его ведома.

Ия взяла конверт, и через секунду он исчез.

— Ты что, ко всему прочему иллюзионистка? — спросил я совершенно серьезно.

Ия рассмеялась:

— Ловкость рук и никакого мошенства. Не беспокойтесь, конверт в надежном месте. Обнимите меня, я разрешаю.

Я обнял ее. Она подняла руки вверх:

— Теперь обыщите.

Я потрогал девушку со всех сторон. Ничего не обнаружил. Ия, очень довольная произведенным эффектом, опустила руки и вытащила конверт из внутреннего кармана, плотно прилегающего к телу.

— Ну ты настоящая чертовка! — не выдержал я, восхищаясь ее ловкостью и умением. — Ни за что не догадаешься, где спрятано письмо.

— Все это хорошо, — согласилась со мной Ия, — но как мне проникнуть в президентские апартаменты и к нему самому? Там многослойная охрана, каждого посетителя прямо-таки просвечивают.

— Знаю, — согласился я. — Но сегодня вечером у тебя есть шанс. Президент с американскими гостями будет присутствовать на балете в Большом театре. Пойдешь и ты туда вместе с Борисом как его спутница. Принарядись как следует. Гардероб моей дочери в твоем полном распоряжении. Ее размеры почти такие же, как у тебя. Она с мужем вот уже три года живет в США, муж работает в ООН, а она с ребенком сидит дома. Все свои наряды оставила здесь. Вот и воспользуйся ими для дела. Вопросы будут?

— Где взять билеты: ведь в Большой так просто не попадешь.

— Не забывай про свое удостоверение. С ним дорога тебе открыта всюду, даже в Большой театр. И потом с тобой будет Борис. Он ведь тоже из спецслужбы.

— С этим ясно, — удовлетворенно заметила Ия. — И все же как передать конверт президенту? Мне и приблизиться к нему не дадут.

— А здесь все решит твоя находчивость, решительность и, если хочешь, нахальство. Но действуй, естественно, без перегибов.

С Борисом я договорился и, пока Ия переодевалась и прихорашивалась, выбрал свой более менее подходящий для Бориса приличный костюм и заставил его примерить. На удивление, костюм подошел в самый раз. Вот что значат занятия спортом и умеренный образ жизни! Я ухитрился сохранить такой же вес, как в двадцать пять лет.

— После спектакля жду вас, и непременно с хорошими известиями, — напутствовал я ребят.

Они ушли, а я все эти часы сидел как на иголках, ходил из угла в угол и по глупой привычке представлял картины одну ужаснее другой. Ладно, глупо не глупо, а таким образом буду готов к провалу.

В полночь услышал взвизг колес машины. Вышел навстречу. Показался Борис. Идет один.

— А где Ия? — спросил с замиранием сердца.

— Пропала! — выпалил он.

— Как пропала?

— Мы сидели в ложе. Президент с гостями напротив. В начале второго акта Ия вдруг встала, извинилась, мол, надо выйти на несколько минут. Ждал ее, ждал, потом забеспокоился и пошел искать. Все утолки обшарил, она как сквозь землю провалилась. Администрацию поднимать на ноги не решился, чтобы не провалить Ию. Мало ли что, может, задание выполняет. Вот приехал посоветоваться.

Этого мне еще не хватало! Если тут замешаны люди Толстобровова, пиши пропало.

Телефонный звонок бросил меня в гостиную. Борис вдогонку:

— Это Ия, точно!

Кому же еще быть в такую пору, подумал я с облегчением. Но услышал мужской голос — человек назвал меня по имени и отчеству и попросил назначить время и место для делового разговора.

— Кто вы и что вам от меня надо? — спрашиваю. В ответ слышу:

— Все скажу при встрече, сами понимаете, по телефону нельзя.

Что я буду дергаться, пусть приезжает сюда. Может, действительно серьезное дело, если звонит так поздно.

Называю адрес дачи и время с девяти до десяти утра.

Какой там сон! Бориса отправил в подвал. Пусть там отдыхают с Севой по очереди. А сам взялся за газеты. До сих пор минуты свободной не было, чтобы просмотреть хотя бы по диагонали. Все быстрее время пройдет. Не теряю надежды, что Ия вот-вот даст о себе знать. Открываю последний номер центральной газеты. На первой странице — очередное убийство предпринимателя. Да это старый знакомый Гущев. Пуля таки настигла его. Что это — разборка в собственном доме? Личная месть? А может, элементарный грабеж? В недавнем прошлом номенклатурный работник, с головой увязший во взяточничестве, ныне заправлявший не одной, а несколькими фирмами, которые почти в открытую торговали оружием и стратегическим сырьем, Гущев многим попортил судьбы, многие скрежетали зубами от ненависти к нему, а достать не могли. Он всегда выходил сухим из воды. С полными карманами денег был чист и перед законом. И вот теперь, когда у меня в руках все данные, чтобы схватить Гущева и ему подобных, его убивают. Можно предположить, что его попросту убрали свои же, как чересчур одиозную фигуру, дискредитирующую весь предпринимательский бизнес. Жаль, что результаты расследования этого убийства, как всегда, уйдут в песок. Кому выгодно, чтобы личность Гущева, его прошлое и настоящее стало предметом суда общественности?

Так с газетой в руках и задремал прямо в кресле. Разбудил Сева, свежий, выбритый:

— Виктор Николаевич, к вам пришли, впустить? Глянул на часы. Ого, уже девять.

— От Ии ничего нет?

— Увы, — развел руками Сева и снова: — Так впустить или нет?

— Да-да, пусть входит, — разрешил я, вспомнив о ночном звонке.