Чеченцы, а это, без всякого сомнения, были они — наши военные так не одеваются — не двигались с места. Один из них сделал знак, чтобы мы подъехали.

— Поступим так, — предложила я. — Ты, Павел, приготовь пистолет, а Володя пересядет к тебе с автоматом на заднее сиденье. Как только подойдут к машине двое или трое, открывайте по ним огонь на поражение. Они не шутят. Главное — опередить их. Я же подойду к ним одна и постараюсь отправить к вам хотя бы половину группы. С остальными справлюсь, не беспокойтесь. — Решительно пресекла попытки мужчин сопровождать меня. Объяснила: — Увидев одну женщину, притом в такой же маске, — забрала у Павла его платок, который он второпях сунул к себе в карман, и набросила на лицо, — они определенно не будут стрелять и начнут выяснять, кто я такая, куда и зачем. А мне того и надо, чтобы выиграть время и обезвредить чеченский патруль.

Примерно так, как я предполагала, все и получилось. Единственное, что я не учла, это язык. Не успела подойти, как один из них, видимо командир, встретил меня словами по-чеченски, не то приветствием, не то руганью. Я не растерялась и рукой показала на нашу машину. Пусть думают, что хотят. Командир расценил этот жест по-своему и направил двоих боевиков к «УАЗу». Взяв на изготовку автоматы и лязгнув затворами, они решительно направились к машине. Только бы ребята не растерялись. Между тем командир, не долго думая, протянул руку, явно пытаясь сорвать с меня платок. Я увернулась. Тогда он решил схватить меня за плечо, и опять у него ничего не вышло. Чеченец ругнулся, но уже по-русски, бросил автомат, чтобы не мешал, своему напарнику и кинулся на меня. Получив хороший удар ниже пояса, присел и вытаращил на меня глаза, полные удивления и боли. Чтобы не мучить человека, сделала «круток» на одной оси с выносом вытянутой ноги. Удар по голове, равносильный броску молота, собьет с ног кого угодно — и надолго.

Напарник не растерялся и направил на меня автомат.

— Руки, руки, девочка, кажется, я тебя знаю, — чисто говорит по-русски, без всякого акцента.

Мои ребята, молодцы, отвлекли его внимание выстрелами по тем двум, что уже подошли к машине. Прыгнула прямо на него, как кошка и всеми десятью ногтями впилась ему в лицо. Резанула сверху вниз как отточенными лезвиями. Если бы не маска, ни один хирург не собрал бы кожу. Этот прием «скальпирование» я изучала с Генрихом на кукле. И когда я, разгоряченная «боем», набрасывалась на нее, Генрих, смеясь, с силой отрывал меня и умолял оставить что-нибудь для следующих занятий. Теперь пришлось впервые применить прием на живом противнике. Единственное, что удалось, — это разорвать в клочья его платок и нанести несколько рваных ран.

Я глазам своим не поверила. Передо мной был не кто иной, как Ростислав, которого разыскивали Дик и весь Интерпол. Он пытался оторвать меня от себя и отплевывался кровью, которая заливала ему лицо. Я отскочила и, не давая ему опомниться, по-боксерски нанесла серию ударов в голову и солнечное сплетение. Но Рост прекрасно оборонялся, ставя блоки локтем, плечом, уходя в стороны — влево, вправо.

Мне нельзя было добивать его. Он нужен живым, и моя задача в том, чтобы лишить его возможности сопротивляться. Но он неплохо обучен стилям рукопашного боя, и быстро его не одолеешь.

Вижу, «УАЗ» приближается. Как бы ребята не пристрелили его. Машу рукой, чтоб остановились. Мой знак поняли наоборот, и машина увеличила скорость. Надо кончать быстрее. Рост воспользовался тем, что я на секунду отвлеклась, нагнулся за автоматом, который оказался на земле. Этого нельзя было допустить. Прыжок через голову и ногой по его руке с автоматом. Пущенная им очередь ударила в небо. Так, теперь коленом в заветное мужское место.

Когда Павел и Володя выскочили из машины и подбежали ко мне, Рост и чеченец лежали без движения.

— Выходит, наша помощь не понадобилась, — разочарованно протянул Павел. — Давай перетащим этих и тех, кого мы уложили, в одно место.

— Хорошая идея, — одобрила я. — Только мои противники живы. А ваши?

— Мы увидели направленные на нас автоматы и не стали ждать, когда они откроют огонь, — объяснил Володя.

— Вы поступили правильно, — сказала я и предложила связать и уложить рядом с Джафаром такого же, как он, бандита, указав на Роста.

Ребята быстро справились с этим делом. Потом мы отвезли командира, почти пришедшего в сознание, к убитым боевикам — пусть сам дальше принимает решение, оружие сложили в багажник машины и продолжали путь.

До аэродрома было уже недалеко. Мы подъехали к КПП. Володю после взаимных приветствий со знакомым офицером пропустили на закрытую территорию, даже не заглянув в кабину. Ничего себе бдительность!

Владимир на правах хозяина предложил всем оставаться в машине, пока сам он разузнает о возможных маршрутах транспортных или других самолетов. Никто не возражал. Это было правильное решение. Мы остались с Павлом и двумя пленниками. Павел уже рассказывал по дороге о своих и Татьяниных мытарствах, о том, что она осталась одна во власти чокнутой Жанны. Павел рвался к ней, не зная только, как туда добраться.

— Сделаем вот как, Павел, — предложила я. — Как только мне удастся отсюда вырваться с этими двумя, попросим Володю подбросить тебя в тот поселок, и не одного, а вместе с несколькими боевыми ребятами. Этот чеченский гарнизон уже не существует. Джафара и его отряда нет. Жанна и охранники не представляют серьезной силы, вы с ними справитесь без особого труда. Заберешь Таню — и в Москву, к Рожкову, там встретимся. У тебя много интересных сообщений для него. Виктор Николаевич решит, ехать ли вам снова в США и продолжать свое дело, или даст другую задачу.

Вернулся Володя. Через час летит «Аннушка» в Москву за гуманитарным грузом. Самолет почти пустой. Там только четверо раненых офицеров. Экипаж согласен взять еще четверых.

— Троих, Володя, — уточнила я, — Павел остается, и ты, надеюсь, поможешь ему. Пусть это будет в расчет долга мне, который ты сам себе установил.

Владимир обрадовался:

— Всегда готов!

— Пока не торопись, — сказала я. — Когда я улечу с этими «друзьями», подбери тройку добровольцев — храбрецов и освободите жену Павла.

— Будет сделано, — пообещал Владимир. — Только с вами тремя небольшое осложнение. Врач, который сопровождает раненых, ни в коем случае не хочет брать кого бы то ни было во избежание, как он говорит, «заражения инфекцией». Есть только один способ преодолеть это — добиться соответствующего приказа у начальника нашего гарнизона.

— Думаю, у меня это получится, пошли к нему. Кабинет начальника гарнизона находился на втором этаже четырехэтажного дома. Это здание — административный центр военного аэродрома, с которого только и происходят прием и отправка российских и зарубежных самолетов с различными грузами, начиная от боеприпасов и кончая продовольствием, а также военными и гражданскими пассажирами. Каждый рейс самолета находится под личным контролем начальника гарнизона. Только с его разрешения экипаж может взять дополнительный груз и даже одного лишнего пассажира. Вот к этой высшей здесь инстанции обратилась я со своей необычной просьбой:

— Надо срочно вылететь в Москву с двумя особо опасными преступниками. Они легко ранены и сейчас находятся под охраной моих людей, — объявила я полковнику, одновременно протягивая удостоверение сотрудника спецслужбы РФ, а также предписание оказывать содействие предъявителю сего документа, выполняющему задание государственной важности.

Полковник прочитал бумаги с самым серьезным видом и выслушал меня очень внимательно. Выразил готовность отправить меня с первым же подходящим рейсом.

— Насколько мне известно, АН-10 стоит уже на взлетной полосе. Я могу на него успеть, нужно лишь ваше распоряжение.

— К сожалению, у меня есть указание подчиняться требованиям врачей, ввиду опасности инфекционных заболеваний. Врач, сопровождающий раненых офицеров, категорически против других пассажиров.

— Но это же абсурд! — возмутилась я. — Нельзя же с одной меркой подходить ко всем людям. У меня действительно двое раненых, но никаких болезней у них нет. Эти люди — опасные бандиты, с огромным трудом удалось найти и задержать их, а вы вместо того, чтобы помочь мне вылететь с ними в Москву, выдвигаете чисто формальные причины для отказа.