Мы тепло поздоровались. Очень приятно было узнать, что бывший пленник жив, здоров, полон энергии и оптимизма.

— Как добрались тогда? — спрашиваю его, забыв ответить на его вопрос.

— Встречали пару раз чеченцев, небольшими группами, но они нас не останавливали. Только однажды какой-то в папахе пытался нас тормознуть, может, хотел, чтобы подбросили куда, но мы проскочили мимо и получили в хвост длинную очередь. Хорошо, что сразу был поворот направо, пули нас не достали. Проскочили и чеченский КПП, шлагбаум сломали. Преследовать нас не захотели или просто не решились: ведь начиналась территория, охраняемая федеральными подразделениями. В общем, добрались без особых происшествий. В авиаотряде меня уже списали как погибшего в бою. Родным, само собой, сообщили. А я тут как тут. Радость, конечно, для всех, кто меня знает. Дали новый самолет, денежную премию выдали и присвоили еще одну звездочку, скоро в отпуск к родным поеду. Звонил им по телефону. Отец и мать на седьмом небе от счастья.

— А вы? — поинтересовалась я.

— Да что я, вам спасибо. Официальный рапорт написал, что остался жив, благодаря девушке, имени которой, к сожалению, не знаю. И вот теперь встретил вас, надеюсь, назовете себя, чтоб я мог имя и образ ваш хранить в своем сердце всю жизнь.

— Перестаньте меня благодарить, в краску вгоните, — попросила я. — Сделала то, что должна была сделать, это моя работа, если хотите. А назвать себя пока не могу. Может, когда-нибудь позже, если встретимся в Москве. Если хотите, называйте меня Олей.

— Ладно, Оля, куда вас отвезти? Машина моя, время у меня есть, и я к вашим услугам. — Володя включил передачу, и уазик покатил по дороге.

Мне вовсе не хотелось, чтобы Володя менял из-за меня свой маршрут, ведь он на службе, выполняет определенное задание. Дело может кончиться для него неприятностями. Поэтому попросила подбросить до ближайшей воинской части, а там уж я доберусь до аэродрома.

— Вам повезло, — воскликнул он. — Я служу на военном аэродроме и постараюсь помочь вам устроиться на какой-нибудь транспортник. Хорошее знакомство дороже денег, как говорится.

— Ну раз так, то я согласна ехать с вами к месту вашей службы. Будем считать, что мне здорово повезло.

— А мне еще больше. Я мечтал встретить вас и хоть чем-то отблагодарить.

— Вы очень благодарный человек, Володя, и это прекрасно. Жена, наверное, вас очень ценит.

— А я не женат. Это я тогда слезу выдавил, когда почувствовал холодок смерти. Но у той женщины вместо сердца кусок льда. Если бы не вы, рука бы у нее не дрогнула. Спасибо вам.

— Кажется, вы всю дорогу намерены расточать мне благодарности, — остановила я его. — Лучше расскажите, что с Ашотом.

— О, это замечательный парень. Мы с ним сдружились. Он ко мне в госпиталь наведывался, где я пару деньков провалялся. Просил замолвить за него словечко перед командиром. Тот гонял его за то, что бросил вас у чеченцев, и грозил посадить на гауптвахту. Но я отбил его, все объяснил, напомнил, что за спасение офицера солдату орден положен, а не губа. В общем, обошлось. Да вы его сами встретите, если день-другой поживете у нас. А это очень даже может быть, потому что большие самолеты летают не каждый день.

— Мне, Володя, никак нельзя задерживаться, — возразила я. — Меня ждет большое начальство. Надеюсь, удастся улететь быстро.

— Ну дай-то Бог, — вздохнул старший лейтенант, явно огорченный тем, что встреча наша кратковременна.

Мы въезжали в районный центр. Здесь Володя хотел дозаправить машину и дальше ехать уже без остановок. На площади перед зданием школы мы увидели скопление машин, людей, милиции.

— Что это?! — воскликнули мы в один голос. Володя притормозил. И тут я вспомнила, как Генрих говорил, что какая-то неуправляемая группа чеченских боевиков захватила школу в соседнем городке и держит в заложниках детей и учителей. Главарь банды прячет где-то у себя Павла и Таню, хорошо бы его пощупать. Я попросила припарковать автомобиль в сторонке и, если можно, подождать меня.

— Я с вами, — решительно сказал Володя.

Но я отказалась. Зачем подвергать риску человека, только недавно оправившегося от потрясения. Лучше будет, если он использует это время для заправки. А я постараюсь быстро все узнать, и мы поедем дальше. Он согласился.

Тем временем милиция стала вытеснять людей с площади. За людьми убрались и легковушки. Площадь опустела. Только в укрытии сидела группа спецназовцев, как видно ожидая сигнала для атаки. Хочется надеяться, что командир хорошо подумал, прежде чем вести своих людей на штурм здания. Чеченцы наверняка держат под прицелом все входы и выходы, и появление в школе солдат вызовет перестрелку, от которой пострадают ни в чем не повинные люди, в первую очередь — дети.

Командир вдруг подал команду: «Вперед!», и солдаты в едином порыве бросились к зданию школы. Еще минута, и они уже карабкались по отвесной стене к окнам.

Ничего не скажешь, подготовка отменная, ни один не соскользнул. Вскоре они, разбив сапогами стекла, вломились внутрь. Мне ничего не оставалось делать, как последовать их примеру. Слышала, что в здании уже поднялась стрельба. Разбежалась и с переворотом через голову, чтобы набрать инерцию, легко запрыгнула на бельэтаж и буквально провалилась в проем свободного от стекол окна. Вскочила на ноги. Осмотрелась. Первое, что бросилось в глаза: детина огромного роста в черной маске ударил своего сообщника ногой по колену, выбил у него из рук пистолет и, когда тот упал, направил на него автомат, чтобы добить. Здесь что-то не так. Свой своего, притом лежачего… Резкий выпад ногой пришелся детине по печени и заставил его плюхнуться на свою жертву. Как и следовало ожидать, три автоматчика в черных масках, стоявшие рядом с ним, как по команде бросились на меня. Обожаю такую атаку. Когда вместе и все рядышком — проще простого их уложить. Коленкой и вытянутой правой рукой встречаю одного. Одновременно тыльной стороной ладони свободной левой руки наотмашь бью по шее второго. Нырком ухожу от размашистого удара третьего и, крутанувшись на корточках, выпадом правой ноги подсекаю и его. Он падает и, не успев еще поцеловаться с полом, получает от меня ногой в пах.

Так, интересно, что это за жертвоприношение в маске. Сдернула черный платок с лежащего. Глазам не верю! Павел?

— Вставай, Павлуша, ты что-то залежался. — Я протянула ему руку.

Предложила следовать за мной — помочь ребятам выбить из класса боевиков и обезвредить их. Отдала ему пистолет, которым он до этого не смог воспользоваться. Павел уже пришел в себя. Поднялся, сбросив с себя стонущую тушу.

— Подожди, — остановил он меня, — ты уложила Джафара, главаря этой шайки. Нам надо любым способом отправить его в Москву. Он столько знает и за ним столько числится, что цены нам с тобой не будет за это. Надо действовать быстро, не то его телохранители очухаются, и с ними придется повозиться. Да и объяснять нашим, что к чему, тоже будет непросто.

Я все поняла. Прежде всего мы с Павлом забрали автоматы и спрятали, чтобы больше никто не мог ими воспользоваться. Потом сняли ремни у трех чеченцев и связали как следует Джафара. Он уже отдышался и готов был нас разорвать, но поздно. Из черного платка, которым было закрыто его лицо, мы соорудили знатный кляп и сунули ему в рот, чтобы не болтал лишнего. Подхватили его — я за ноги, где полегче, Павел подмышки. Павел был уже в полной форме и только слегка прихрамывал. Не успели мы показаться на улице, как к нам на помощь подскочил Володя.

Втроем мы в два счета отнесли Джафара к «УАЗу» и положили на пол. Володя сразу же за руль, мы с Павлом сели сзади. Володя уже успел заправить машину и теперь с полным баком выжимал из нее все, что можно.

— Будут ли еще контрольные посты? — поинтересовалась я.

— Не было до сих пор, — ответил он, — но тут каждый день новшества. Могут шлагбаум поставить или просто патрульных выставить, так что от проверок мы не гарантированы, да и от нападения тоже.

— Эх, накликал ты на нашу голову, — пробурчала я, увидев впереди на дороге четверых вооруженных людей в накинутых на лица черных платках. Вид этих типов не предвещал ничего хорошего, и потому я посоветовала Володе не подъезжать ближе. Подождем, что они предпримут.