Прасковея на минуту прервала нить своих воспоминаний, и Владимир счел нужным вежливо покашлять.

- А скажите, многоуважаемая Прасковея свет Ивановна... - как ему казалось, на древний лад, - начал он, но поскольку больше ничего подходящего на ум ему не пришло, то он попросту рубанул сплеча. - А не подсобите ли вы нам сбежать отсюда?

- Сбежать?.. - протянула старушка и внимательно их оглядела. - Так вы, значит, от дела лытаете?

- Да нет, - вздохнул Конек. - Наоборот. Дело у нас есть важное-преважное, в Киев нам надобноть.

- Да-да, в Киев, по важному делу торопимся, - подхватил Владимир. - В другой раз мы бы с радостью... Старость уважать надо, нас сызмальства этому учат. Через дорогу там переводить, отряды тимуровские... - И поняв, что сморозил глупость, осекся.

- А что за нужда вас в Киев ведет? Говорите правду, а не то враз осерчаю.

- К старцам нам нужно, - вздохнул Конек, не зная, как объяснить ведущую их в Киев нужду.

- Уму-разуму поучиться, - добавил Владимир. - Помощь нам ихняя требуется.

Прасковея внимательно смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого.

- Вижу, действительно, нужда вас в Киев ведет; вижу, не хотите ложью обидеть старого человека, а правду сказать не решаетесь. Ну что ж, дело ваше. Да только сдается мне, молодец, что понапрасну ты надежды на скорое возвращение домой питаешь. Ох, понапрасну. Ждет тебя... А впрочем, вы правды не сказали, и я не скажу.

Владимир потупился, не зная, что и сказать. Насквозь видела его старушка.

- Да вы не тушуйтесь, помогу я вам. Чем могу, помогу. Да и кому вам помочь, как не мне? Вон там, около стены, стоит мешок яблок - возьмите его с собой. Вот вам еще гребешок и шерсти клок. И спать ложитесь, а как зорька чуть заалеется, я вас подниму. Хозяйка об эту пору крепко спит, да и в лесу не заплутаете, с дорожки в чащу не собьетесь. Помните, коли дорожку потеряете, беды не миновать. Ну, спите.

"Да какой уж тут сон", - подумал Владимир и сразу же уснул, должно быть, по волшебству.

Проснулся он от того, что кто-то тихонько, но настойчиво теребил его за плечо.

- Вставай, вставай, - шелестел голос Прасковеи. - Ишь, разоспался! Времечко к утру... Пора мне.

Владимир, спросонья, ничего не понимал.

- Вставай, говорю! Коль не хотите в работничках у Василисы остаться... Гребешок взял? Шерсть? Яблоки на коня своего положи. А трава, трава-то моя где?

Прасковея осмотрелась вокруг, но ничего, кроме что-то жевавшего полусонного Конька, не обнаружила, и всплеснула руками.

- Никак слопал?.. Разрыв-траву слопал...

Конек от удивления разинул рот, и на пол выпал маленький букетик.

- Ох, окаянный, что понаделал-то!.. - Старушка шлепнула его по длинным ушам. - Уж и не знаю теперь, поможет ли?.. Пошли, только тихо мне! Не разбудите хозяйку ненароком, - беда приключиться!..

Она направилась к двери; Владимир и Конек осторожно ступали следом.

- Ну, давайте! И тихо мне чтоб!..

Владимир уселся на Конька и взгромоздил перед собой мешок, стараясь не шуметь. Впрочем... Зря Прасковея сомневалась, поможет - не поможет. Помогла разрыв-трава, да еще как помогла! Стоило старушке поднести букетик к двери, просунуть его в щель и коснуться замка, - рвануло, словно разом бабахнула сотня Царь-пушек. Замок с засовом разлетелись в мелкие кусочки, дверь сарая снесло с петель, поднялся несусветный гвалт, а Конек, прижав уши, "пустился как стрела", подгоняемый неразборчивым, но явно не сулящим ничего доброго криком, раздавшемся с крыльца избушки. Баба Яга, как не трудно догадаться, сразу поняла, что послужило причиной внезапного переполоха.

Помните, как в известном фильме: "Погоня! Какой детективный сюжет обходится без нее! В погоне может происходить все! Можно на обыкновенной лошади догнать курьерский поезд и вспрыгнуть на ходу на крышу купированного вагона! Можно запросто перескочить с одного небоскреба на другой! Можно пронестись на машине под самым носом электрички, хотя в действительности шлагбаум закрывают задолго до появления состава! Можно уцепиться за хвост реактивного лайнера, спрыгнуть в океан в нужном месте и схватить за горло мокрого преступника!

Один бежит - другой догоняет! Таков непреложный закон жанра Детектив без погони - это как жизнь без любви!

Деточкин выжимал из рядовой "Волги" все, что она могла дать. Инспектор тоже выжимал из рядового мотоцикла максимум скорости. Выжимали они приблизительно одинаково, и расстояние между ними не сокращалось. Их разделяло двести метров, проигранных старшиной на старте.

Они нудно мчались без всяких происшествий. На дороге не было препятствий, моторы работали исправно, горючее было в изобилии, нервы гонщиков не сдавали..."

Иное дело у нас. У нас - не детектив. А вот поди ж ты, случилась-таки погоня, да еще какая!..

Стрелой вылетев за ворота, Конек пустился по лесной дороге во всю прыть. Да только дорога-то была не прямоезжая, не заглядывали, видно, сюда богатыри русские, тем более княжеские дорожники. Ухаб на ухабе, рытвина на рытвине, пнем погоняет. Чуть в сторону - чащоба непролазная, позаросла всякими-разными растениями вьющимися, колючими; а уж лещины-то и не сосчитать. Тут болотце с окнами незатянутыми, мхами с дурман-цветами, шаг шагнешь - тут и провалишься в топь бездонную. Что там говорить, знала старуха, где избушку свою поставить, а то и сама оборону круговую от лихих гостей организовала.

Пьянящее чувство свободны охватило Владимира. Хотелось расправить плечи, раскинуть руки во всю ширь, воскликнуть могуче: "Эге-ге-гей!" И тут же чувство это было напрочь изгнано мелкой мыслишкой, что, мол, негоже, удираючи, выставлять себя героем. А за ней и другая - неужто оторвались, неужто смирилась Баба Яга с побегом работников и придется ей теперь заняться поисками новой дармовой рабочей силушки?

Только успел подумать об этом Владимир, как сама и нарисовалась. Да еще как!..

Поначалу Владимир, будучи охвачен азартом погони (точнее, азартом удирания со всех ног) не придал значения творящемуся позади них. Шум - он шум и есть; совершенно ясно, что Баба Яга, вопреки надежде, так просто не упустит своих предполагаемых работников. А потом... Уж больно знакомые нотки слышались назади...

То так, то эдак пытался обернуться Владимир, чтобы хоть одним глазком глянуть на то, что там творилось. Но наездник он был, прямо скажем, некудышный, да и мешок мешался, а потому все его робкие попытки приводили лишь к тому, что Конька бросало в сторону, и он серьезно рисковал слететь. Наконец, ему это удалось, - он глянул, и не поверил своим глазам.

Так вот за чем посылала его старуха!

Картина была бы комичной, если бы речь не шла об их свободе. Баба Яга восседала в ступе (в ней, по-видимому, для удобства передвижения внутри была приделана скамеечка), зажав под мышкой помело. Конечно, согласно инструкции пользования ступой, если таковая имелась, помелом следовало погонять и след заметать, но руки у нее были заняты другим. В одной руке она держала нечто, напоминающее керосиновую лампу, а другой бешено вращала торчавшую из нее ручку наподобие патефонной. Внутри лампы что-то вращалось, вспыхивая попеременно то синим, то желтым, а из ее нутра доносился становившийся все более и более отчетливым рев полицейской машины. Стоит ли говорить, что все пичужки-зверюшки, случайно оказавшиеся на или вблизи дороги, бросались наутек.

- Врешь, не уйдешь, - вдобавок ко всему торжествующим голосом время от времени кричала старуха. - От нас еще никто не уходил!

- Что, правда не уходил? - упавшим голосом спросил Владимир у Конька.

- А я знаю? - прокричал в ответ Конек. - Я - еще ни разу. Случая не представлялось... А ты зря ей вещицу эту волшебную привез. Боюсь, не сдюжить нам... Да держись ты прямее!..

Владимира мотало из стороны в сторону, да еще этот мешок, который он придерживал на коленях, все норовил соскользнуть. Он подхватывал его, возвращал в прежнее (ну, или не совсем прежнее) положение, а Конька при этом так уводило в сторону, что он серьезно рисковал встречей с каким-нибудь деревом.