Прогрессисты были вне себя. Некоторую слабую надежду сохраняли еще сторонники Ганимеда и Титана. Но их иллюзии были скоро разбиты: астероиды, Юпитер, Сатурн, Уран и Нептун со спутниками или точнее те данные, которые имеет о них астрономия, подверглись критическому анализу и также не выдержали его. Штернцеллер видел эффект, им производимый, и саркастическая улыбка не сходила с его лица. Закончив суровый обзор солнечной системы, он прибавил:
— В заключение позвольте и мне, подобно предыдущим докладчикам, обратиться к вам с призывом, но не к Солнцу и не к свету фантастической цивилизации, а с благоразумным призывом — остаться дома на нашей старой, но надежной планете. Только если аппарат уважаемого г-на Имеретинского оправдает на предварительных опытах все возлагаемые на него упования, можно попробовать, не приближаясь никуда чрезмерно, осмотреть ближайшие небесные тела, и лишь после нескольких подобных рекогносцировок мы вправе рискнуть жизнью трех человек.
Штернцеллер спрятал записную книжку в карман и, не спеша, оставил ораторскую кафедру.
Собрание сидело, как пришибленное! Ни одного протеста на насмешливый призыв старого ученого! ни одного свистка! полная и томительная тишина! Все как-то невольно, сами собой, без объявления перерыва стали выходить из залы, чтобы собраться с мыслями и остановиться на чем-нибудь. В клубе было так тихо, как ночью, когда в нем никого нет.
Лишь мало-помалу прежнее оживление вернулось к прогрессистам. Астрономы стали опровергать Штернцеллера, и вновь возникли бесконечные споры между партиями. Однако многих скептический ученый решительно склонил на свою сторону, и они хотели голосовать за его предложение. Когда все окончательно успокоились, заседание возобновилось, и за поздним временем было решено без прений приступить к голосованию. Председательствовал опять Аракчеев. Из 251 членов клуба присутствовало 249. Из них высказалось за Луну 33, за Ганимеда — 20, за Титана — 13. Оставшееся число 183 — делится на три без остатка, что в данном случае оказалось весьма печальным, так как за Венеру, за Марс и за предложение осмотреть ближайшие планеты, не спускаясь на них, высказалось как раз по 61 человеку.
Что тут было делать? Председатель находился в большом затруднении. Прекрасный выход нашел Гольцов; он предложил выбрать восемь кандидатов в экспедицию и, в виду совершенно неопределенного настроения собрания, предоставить им самим решение спорного вопроса. Из восьми человек несомненно найдутся трое, согласных отправиться на выбранную планету; если же желающих окажется больше, чем нужно, то вторичная баллотировка покажет, кого члены клуба считают достойным подобной чести.
Предложение Гольцова приняли единогласно, и началась скучная процедура подачи записок. Каждый писал восемь кандидатов и опускал свой бюллетень в общую урну. Так как был уже одиннадцатый час, и собрание продолжалось больше 5-ти часов, Аракчеев хотел отложить подсчет голосов, который займет, по крайней мере, час или полтора, до утра; на завтра же назначить еще заседание и на нем закончить обсуждение и баллотировку осложнившихся вопросов. Но прогрессисты и без того потеряли терпение. Вопросы: «кто» и «куда?» необходимо разрешить сегодня же, хотя бы для этого пришлось просидеть до четырех часов ночи. Стали считать записки. Через час объявили результаты: граф Аракчеев и Имеретинский получили по 249 голосов. Их единогласное избрание встретили громкими аплодисментами и возгласами: «Да здравствуют первые путешественники по волнам эфира!».
Несмотря на дружное избрание, Аракчеев наотрез отказался от почетной миссии: он заявил, что очень благодарит членов клуба за доверие и готов высказать свое мнение в предварительной комиссии, но заранее отказывается от участия в экспедиции независимо от выбора планеты, так как не чувствует в себе достаточно сил и энергии, необходимых для трудного путешествия; он надеется, что преклонный возраст послужит ему достаточным извинением в глазах коллег.
Остальными шестью избранными в комиссию оказались: секретарь, князь Гольцов — 186 голосов, Добровольский — 154 голоса, Штернцеллер — 153, вице-председатель Стремоухов — 119, Флигенфенгер — 116. Голоса разбились так сильно, очевидно, оттого, что каждая партия хотела провести своих кандидатов, и только очень популярным лицам удалось собрать абсолютное большинство голосов.
Избранники удалились на совещание, чтобы немедленно дать собранию ответ на поставленный им вопрос: «куда?». Это не отняло много времени, и через 20 минут комиссия уже вернулась в залу. Аракчеев, как старший член ее, поднялся на трибуну, чтобы объявить результат. Водворилась мертвая тишина; на Аракчеева были обращены напряженные взоры прогрессистов и газетных корреспондентов, замерших с карандашами в руках. Как раз в этот момент часы стали бить двенадцать часов ночи с 15-го на 16-е декабря 19… года. Вместе с последним ударом прозвучало последнее слово следующего заявления: «первая небесная экспедиция клуба „Наука и Прогресс“, в составе членов его: В. А. Имеретинского, Б. Г. Добровольского и Карла Карловича Флигенфенгера, согласно постановлению предварительной комиссии, отправится на Венеру».
Раздались восторженные, долго не умолкавшие крики сторонников ее. Оказалось, что из восьми кандидатов трое высказались за Венеру, по двое за Марс и предложение Штернцеллера и один за Луну. Вместо отказавшегося Аракчеева изъявил желание ехать, несмотря на неудачу, постигшую его партию, Добровольский.
Так закончилось второе экстренное собрание, разрешившее интересные вопросы: «кто» и «куда?»
ГЛАВА VII
Работа строительной комиссии и новый член экспедиции
После разрешения важных вопросов «кто» и «куда?», деятельность по постройке аппарата сосредоточилась в строительной комиссии. Еще во время второго экстренного собрания члены комиссии условились встретиться на другой день в клубе и приняться за организацию экспедиции. Председателем был, само собою разумеется, единогласно избран Имеретинский. Среди остальных членов мы найдем также много знакомых: графа Аракчеева, князя Гольцова, секретаря клуба и автора гигантского парового котла, так трагично закончившего свое существование; далее, вице-председателя Стремоухова, талантливого инженера, строителя обсерватории, которая явилась первым предприятием прогрессистов; одного из участников экспедиции, молодого астронома Добровольского; его почтенного коллегу по науке, Штернцеллера, который, впрочем, вскоре был отозван семейными обстоятельствами на родину и потому мог присутствовать лишь на первом заседании; наконец, мы встретимся тут еще с двумя незнакомыми лицами: с физиком Люмьером и химиком Вассерштофом; оба были выдающимися учеными и дали, как увидим ниже, много ценных для экспедиции советов. Всего же комиссия состояла из восьми человек, что было совершенно достаточно, так как излишнее многолюдство могло бы только затянуть ее работу. Первоначально членом ее избрали еще Флигенфенгера, как участника путешествия, но он сам отказался от сотрудничества в комиссии в виду своей полной некомпетентности в вопросах, подлежащих ее разрешению.
А вопросы эти, естественно, распадались на три группы: о зеркале, о вагоне и о необходимом для путешественников снаряжении. На устройстве зеркала долго останавливаться не пришлось, так как у Имеретинского имелся уже детально разработанный проект. Некоторое разногласие вызвала форма его, несмотря на то, что Аракчеев справедливо указал, что она не имеет ровно никакого значения. Наконец, решили сделать зеркало круглым, с отверстием в шесть метров в поперечнике посередине; оно предназначалось для вагона. Так как отражательная площадь должна была равняться 900 кв. метр., то, принимая во внимание срединное отверстие, радиус зеркала достигал 17-ти с лишком метров. Во всем остальном комиссия руководствовалась чертежами и расчетами изобретателя, согласно с которыми зеркало состояло из четырех частей: рамы, сетки, отражающих листов и защитительной ширмы. Рама была сделана из ванадийного максвеллия, благодаря чему соединяла прочность с легкостью. Толщина ее превосходила один сантиметр, а металлический стержень такого поперечного сечения способен выдерживать большие давления, не ломаясь. Общая длина всех составляющих раму стержней была 1000 метр., а вес их 140 килогр. или 0,16 килогр. на один кв. метр зеркала Они образовали как бы паутину, в центре которой, вместо гигантского паука, был прикреплен вагон.