<tab>Давид не особо раздумывал: идти — не идти. Ничего хуже Голиковых с ним случиться уже не может, рассуждал он, а там вдруг друзья обнаружатся… Поэтому, как только закончилась разминка и парни поделились на команды, он сначала уселся на скамейку поближе к выходу, а минут через пять улизнул в пустующую девчачью раздевалку от погрузившегося в азарт игры Байрамалова. Там на подоконнике сидел парень. Это был ученик из параллельного класса. Увидев Давида, он спрыгнул и обошёл вокруг, внимательно рассматривая мальчишку. Показалось, что у парня какая-то знакомая внешность.

<tab>— Хм… Значит, ты и есть Давид Боркович? — тихо спросил он. И голос тоже показался знакомым.

<tab>— Да. Я Боркович. Зачем звал?

<tab>— Меня зовут Илья, — игнорировал прямой вопрос парень. — Хочешь, значит, свалить от Голиковых?

<tab>Давид замолчал.

<tab>— Почему? Из-за Антоши? Или ещё из-за чего?

<tab>Отвечать не хотелось, тем более что не ясно, чем это закончится.

<tab>— Хм… молчишь? Из-за Антоши! — уверенно определил парень. — Мне Макс ничего не рассказывает, но тут и дураку понятно, что Голиков — причина причин.

<tab>— Макс? — вырвалось у Давида, и он понял, почему парень показался ему знакомым. Он был похож на того парня, что «выиграл» его на вечеринке. На Макса. — Он твой брат?

<tab>— Да. Старший.

<tab>И тут у Давида вырвалось ещё более неожиданное:

<tab>— Он правда пидорас?

<tab>— Чо-о-о?! — У Ильи округлились глаза, он схватил более мелкого соперника за футболку и стал трясти: — Ты чо? Это кто тебе сказал? Да я… Да я тебя щас! Да я за брата! Какого лешего ты…

<tab>— Я просто спросил, — вдруг засмеялся Давид, — нет так нет! Это мне Голиков сказал.

<tab>Илья оттолкнул Давида от себя, сузил глаза и прошипел:

<tab>— Этот псих просто завидует Максу. Не может им командовать, вот и бесится, болтая всякое. А придурки типа тебя повторяют. Ещё раз услышу!

<tab>— А Макс не спрашивал обо мне? — Давиду очень захотелось, чтобы тот высокий волевой парень вспомнил о нём, не забыл, а может, и помог.

<tab>— О тебе? С чего? Ты кто? Пуп земли?

<tab>— А он только пупами интересуется? — И Илья сильно толкнул остроумного сироту в плечо, да так, что тот полетел в угол, сшибая скамейку.

<tab>— Ты типа юморишь? Это ты получить хочешь? — крикнул Илья. — Так знай! Ты никому, кроме психа, не интересен! Это он тобой интересуется. Короче! Мне предложили деньги, чтобы я за тобой присмотрел. Не то чтобы миллион, но нормальные деньги. Так вот я тебе открыто хочу сказать, что деньги я взял (я ж не лох, чтоб отказываться от халявы), но караулить и выгуливать тебя не буду. Просто знай: шаг не по уставу — и тебе прилетит не только от Антоши, но и от меня. Причём я сам бить не буду — не приучен, есть кому этим заняться. Понял, сопля?

<tab>— А если я сбегу и меня не найдут, что тебе будет? — смело улыбаясь из угла, спросил Давид.

<tab>— Мне? Ничего. Это вон Мансурчику и Димону нагорит. А мне ничего не будет, за мной — семья! Понял? А вот тебя в этом случае разыскивать будут не только ищейки Голиковых, но и отцовские люди. Уверяю тебя, они проворнее.

<tab>— Хм… если ты весь из себя хозяин жизни и «за тобой семья», что ж ты на такую гнусную копейку позарился? Не стрёмно тебе за мной, приблудышем, следить и получать какие-то крохи?

<tab>— А не нужно меня брать за яйцо с колокольчиком! Если мой отец богат, это не значит, что заработать самому позорно, я кровососом не буду. На свой карман я сам зарабатываю. Мне незападло было на свалке летом работать и брату помогать… Понятно? Тем более я ни за кем не собираюсь следить. Я просто тебя оповестил.

<tab>— Как вы меня задолбали все, — тихо сказал Давид. — Хоть бы один нормальный человек… так нет, все ублюдки…

<tab>Илья пристально посмотрел в угол, где сжался этот упёртый мелкий Голиковский опекаемый. Увидел светлые голубые ненавидящие глаза и сжатые у шеи кулаки. Передумал вновь орать и демонстрировать силу. Пошёл к выходу, повернулся:

<tab>— Нормальных много, просто ненормальные сильнее и их лучше видно.

<tab>Так Давид познакомился с Ильёй Бархатовым. Он выяснил позже, что тот хотя и был таким же мажором, как Антон, но меру знал. И действительно летом работал на городской свалке сортировщиком. Недругов у него не было, боялись, несмотря на то, что славы бойца за ним не водилось да и как отморозок он себя не вёл. С учителями был корректен, техничкам и официанткам не хамил, в школу всю осень приезжал на обыкновенном велике, никаких золочёных паркеров или плащей от Готье он не выпячивал. В общем, он и был нормальным, пусть и сыном первого мафиози города.

<tab>Через пару дней, уже не шифруясь, Илья подошёл к Давиду на перемене, отвёл к окну.

<tab>— Мне Макс рассказал. И в общем так… Я за месяц получу деньжат за тебя, и ты можешь рвать когти. Только продумай всё нормально. Может, я и помогу чем. Всё, топай!

<tab>Впервые за три с лишним месяца житья у Голиковых у Давида было хорошее настроение, проснулась надежда. Он стал мечтать, что сбежит и братья Бархатовы обязательно помогут. Даже Антоша заметил блеск довольных глаз.

<tab>— Это что за лыба? У тебя праздник, а я не знаю? — спросил псих, подозрительно рассматривая свою игрушку, когда они обедали. Естественно, Давид независимо не ответил, продолжая наворачивать умопомрачительный грибной суп от Карины. — Эй, псинка! Глуховатый? Не тявкнешь даже в ответ?

<tab>Что нашло на Давида? Наверное, предчувствие свободы. Оно сильнее, чем сама свобода. Он посмотрел решительно на Антона и показал «фак». У Голикова на мгновение отвисла челюсть. Пауза перекрёстного зависания: один в шоке от самого себя, другой потрясён видом маленького наглого пальца. И… взрыв эмоций. Давид резво сорвался из-за стола, толкнув его и опрокидывая и свою, и Тошину тарелку с супом. Грибы и сметанная жижа позорно заляпали пузо офигевшего хозяина дома. Куда бежать? Сначала вокруг стола, метая во вмиг осатаневшего Антона всё, что попадалось под руку, потом на лестницу, наверх, на второй этаж по кромке этажа, роняя цветочный горшок. Антон превратился в леопарда. Прыгал за зайчишкой через три-четыре ступени, уворачивался от летящих в него предметов, почти летел, вытягиваясь за этим трусливым тельцем, мягко падал, запнувшись о цветочную кадку. Пару раз Давид успел открыть какие-то двери, и преследователь даже получил одной по лбу.

<tab>— Тварь! Стой! Я ж убью! — азартно кричал Антон и устремлялся за парнем на третий этаж. В пати-комнату, вокруг стойки, вокруг пуфов, хищник получает по голове мишенью, та переламывается надвое. Он прыгает, успевает схватить жертву за штаны. Давид падает, но со всей дури пяткой ударяет Тошу в нос. Тот наконец матерно взвыл, на лице тут же образовалось кровяное пятно. Отважный беглец вырвал ногу из вражеских ручищ и вчистил вон…

<tab>— Да-а-ави-и-ид! Мой пёсик! Моя лапуля! Моя куколка! Ты где? — Антон, размазав по лицу кровь и не обращая внимания на то, что вся белоснежная футболка в преступных пятнах, крадучись, сверкая безумными глазами, скалясь, обыскивал третий этаж. В шкафах, под кроватью, за диваном, за шторами, на балконе… У себя в комнате, у него, за зеркальными дверями в коридоре… — Где же мой куклёнок? Где ты, тварь? Не лучше ли тебе самому выйти?

<tab>Антон застыл. Прислушался. На цыпочках прокрался в коридор в один угол, в другой. Вдруг на лице довольная улыбка. Он подбежал в тупик коридора к лестнице, что вела на чердак. Приложил ухо к узкой дверце. Улыбка стала ещё шире. Он кивнул самодовольно каким-то своим бесам и …раз… резко открыл створку двери.

<tab>— Ах! — Давид был распластан по внутренней двери, он шумно, судорожно вдохнул и принял на себя ненавистное тело. Антон вжался в мальчишку своей кровью, своей безумной ухмылкой, своей лихорадочной энергией, что родилась в нём во время погони. Он стал размазывать свою кровь по белому лицу, по приоткрытому рту, угрожающе приговаривая: