Салон машины оглушил гудок мчащегося навстречу авто, и я резко вильнула в сторону. Любовь делает меня бесшабашной, пришлось тряхнуть головой в попытке отгородиться от дурных мыслей. Береженого Бог бережет, и я сбавила скорость. Минуты ничего не решают, а накатывающая с самого утра тошнота, была и вовсе тревожным звоночком.

Перевела взгляд на пальцы сжимающие руль, короткие ухоженные ногти, элегантные часы, с которыми я не расставалась даже ночью. Я была занята всегда, время это точка отчета, нуждающаяся в пристальной внимании. Маленькое золотое колечко, каждый раз глядя на него, душу будто грело пламя костра, разгорающееся красным. Красным цветом маленьких камешек, составляющих крест.

До дома еще так далеко и боюсь, я не успею вздремнуть и пары часов, у Егора опять матч, а я обещала приходить впредь на каждый. Кажется, мне действительно начинает нравиться хоккей. Не за правила, или регулярный подсчет очков. Похоже на то, что в этой жизни я уважаю только силу, и те кто может доказать эту силу в честной игре, восхищают меня.

Еще раз прокручиваю в руках руль, врубая музыку громче, я начинаю засыпать, но безрассудно даже не думаю останавливаться. Я знаю свой предел, второе дыхание не миф, кому как не мне об этом знать!

Я чувствовала, как что-то утекает сквозь пальцы, и это было то самое время. Это всегда было время, слишком его мало, чтобы вволю насладиться хотя бы одним человеком. Я выпивала всю его любовь, всю до дна. Час, день, потом годы. Мне было хорошо известно, что не только люди могут отнять себя друг у друга, еще и болезни, вирусы, жизнь.

Это всегда время.

И это всегда жизнь.

Каждый раз, думая об этом слезы подступают к моим глазам. Я слишком боюсь его потерять, больше чем, что либо, на этом свете. Увы, даже больше чем себя. Это странно, как за какие-то месяцы, пусть даже годы, человек может стать тебе дороже твоей же жизни.

В кармане вибрирует телефон и, не отрывая взгляда от дороги, я разблокирую трубку и, откинув прядь волос, подношу ее к уху.

- Слушаю, - мой слишком деловой тон, это был исключительно рабочий номер.

- Волкова, по приезду проверь почту, я прислал тебе еще парочку дел.

В этот момент я готова оторвать его голову и сыграть с нею в футбол, я устала, а этот с позволения сказать начальник, мной нагло пользуется. Нагрузку нужно было разделить на двоих, но пожилой Вознесенский, был заботливо мной спасен от этой участи.

- Волкова, ты, что там спишь за рулем?

Не грамма заботы, это всего лишь сарказм Соколова. И этим он мне и нравится, мужчина не домогался до меня, с некоторых пор сохраняя безумно длинную дистанцию, не сокращая ее ни на метр.

- Нет, не сплю.

В подтверждение своих слов веду головой, заставляя тяжелые пряди волос скользить по плечам и шее, это движение заставляет мой организм вспомнить прикосновение губ Егора, и по телу самовольно проходит дрожь.

Зеваю, прикрывая рот ладошкой, краем глаза замечая дорожные указатели. Еще чуть-чуть и я буду дома.

Несколько раз подряд, моргнув, я попыталась сосредоточиться на дороге, но с каждым разом получалось все хуже.

- Волкова, не уверен, что должен тебе об этом говорить на дороге, но мне звонил Корсаков, что б его.

В душе похолодало, я не хотела слышать ничего о бывшем друге. Невольно бросаю взгляд на кольцо, мне бы хотелось, чтобы он не узнал об этом, еще очень долго.

Страх ли это?

- Что он хотел? - костяшки пальцев белеют от того, как сильно я сжимаю пальцами руль, вымещая на нем все накипевшее в душе зло.

- До него дошли слухи о нашей клинике.

Ого, спустя почти два месяца, нам еще несказанно повезло в сроках.

- Угрожал?

На том конце трубки послышался смех, гаденький такой, не хотела бы я, чтобы надо мной так надсмехались.

- Игорь?

- Угрожал не то слово, и не только мне.

Алекс, Алекс, не уверена что у меня оставалась надежда на его порядочность, но мне меньше всего хотелось бы, противостоять ему.

- Чем грозился?

- Стандартно. Вначале тем, что растопчет меня в пыль, а потом орал что-то про то, что ты, мягко говоря, девушка легкого поведения, и я полный неудачник, если поведусь на это, ставя на кон карьеру.

Вновь хмурюсь своему отражению в зеркале, все чаще мне хотелось самой уничтожить бывшего друга.

- Что скажешь?

Мой громкий выдох разрушил тишину в салоне.

- Ничего хорошего от него не жди.

- Вряд ли он поедет в Москву мне мстить, ты ближе.

И опять никакой заботы, голый расчет.

Умен Соколов и расчетлив, в сотрудничестве с ним, может что-то да получиться.

- Не бери в голову, у нас с Корсаковым свои счеты.

- Хорошо, пока Виктория.

Отключив связь, я почти подруливала на парковку хоккейного комплекса. Похоже, я опоздала, народ уже собрался внутри, и я в одиночестве могла размять мышцы после долгой дороги.

В кармане вновь вибрирует телефон, видимо Соколов что-то не успел договорить, и не думая я просто отвечаю на вызов.

Секунда тишины.

- Котенок?

Это милое прозвище вышибает дух. Тошнота уже не просто намеком, а напрямую просит опорожнить желудок. Вдруг резко накатывает холодный пот, заставляя липнуть шелковую блузку к груди.

- Вик?

Я не успеваю сказать ни слова, даже не успеваю принять сидячее положение. Слишком устала, слишком голодна, не выспалась и столько часов в дороге.

Мир сужается до черной точки, и я сонно и вяло вижу, как выпадает из моих рук телефон, разбиваясь экраном о кафельные ступеньки.

Упс, а ведь он был дорогой, проносится шальная мысль.

Опасаясь разбить голову, я пытаюсь схватиться за перила, но кружащееся сознание не предоставляет возможности определить расстояние от моей вытянутой руки до металлической поверхности.

Да, что со мной?

Ощущаю, как закатывается моя голова, под неестественным углом, мышцы становятся, словно желе и я как издали слышу стук удара моего тела об асфальт.

Глава 53.

Были вещи, которые я хотел сказать ему. Но я знал, что они ранят его. Поэтому я похоронил их, и позволил им ранить меня.

Джонатан Сафран Фоер.

Открыв глаза, я первым делом поняла, что нахожусь в больничной палате. Только здесь может быть такой яркий белый свет. Кожей ощущаю клеенчатую поверхность под собой, я на больничной кушетке.

И это было хорошо, значит, обо мне позаботились. Городок у нас не большой, здесь всего одна больница, в которой все меня знают.

- С добрым утром, солнце.

Приподнявшись на локтях, я вижу устроившегося, напротив, в белом халате заведующего больницей Алекса Корсакова. Хотелось верить, что он не стал бы так улыбаться, если бы со мной было действительно что-то не так.

Попытаюсь встать, но голова по-прежнему, была как чугунная, а ноги ватными.

- Вижу, чувствуешь себя не очень?

Хлопаю глазами как те куклы из детства. Со стороны должно быть это выглядит забавным, но это меня сейчас действительно мало интересует. Со мной что-то не так, и как это серьезно, я могу узнать лишь у одного человека в этой комнате.

- Алекс, ты думаешь это смешно? Я посреди белого дня упала в обморок, и ты, прежде чем сказать, что со мной, спрашиваешь как я? Очевидно же, что не очень!

Если и когда-то я упивалась этой его кошачьей улыбкой, то сейчас готова бить по губам так, чтобы внутренняя сторона слизистой была разбита об его же собственные зубы.

- Ты беременная, а не больная.

Вначале мне показалось, что это очередная его шутка, причем следует заметить, что не удавшаяся. Но по боли в его глазах, я поняла, что он действительно не шутит.

Беременна?

Я?

Утренняя тошнота, головокружение, а о том, когда я в последний раз ставила красные крестики в календаре со своим циклом, я и вовсе забыла. Мне было некогда, и вот во что все это вылилось.

- Не рада? – яд из его слов так и сочится.

Рада ли я?

Опускаю взгляд от его глаз на свои дрожащие руки, разворачивая потные ладони вверх. Была ли я рада тогда на стадионе, когда Егор мне делал предложение? Мне казалось, что счастливее мне уже не стать.