Если не выбирать заведомо полые ветки, приводящие к моей смерти или нерождению, остаётся только один путь из моего начала координат, последний, самый пугающий и странный, и вместе с тем такой любопытный. Выберу его, несмотря на всё, что мне предстоит там пережить.

Но сначала…

Я побуду девочкой и сам приложу Питу бутылкой по башке, когда тот ничего не подозревает. Потом, я буду пацаном и вызову его на честный поединок на бейсбольных битах! Столкну его с лестницы! Выпихну из окна! Подмешаю в еду крысиную отраву! И пусть меня каждый раз запирают в лечебнице, и каждый раз мне приходится заново переживать рождение, младенчество, детство. Раз за разом я пройдусь по изведанным граням моего октеракта – это всё стоит тех сладких моментов мести.

Ну а потом, можно и заново родиться – в неизвестность.

2012

Дорогу осилит идущий. Сколько препятствий вам пришлось преодолеть в течение жизни? Препятствий, подобных камешку, закатившемуся в ботинок, или огромному валуну, преградившему единственно верный путь?

Последние годы моя жизнь была одним сплошным препятствием. Судьба словно избрала меня мальчиком для битья, человеком, на котором можно отвести душу. Будто бы Судьба разумна... Я не верю в богов, призраков и прочую суеверную чушь, но не нахожу рационального объяснения тому, что происходит. Кто-то извне всё время пытается помешать мне, как только я берусь за более-менее серьёзное дело.

- Вода камень точит, - сказала Мира однажды. Она оказалась единственной, кто прервал моё непрекращающееся нытьё уже после того, как я устал плакаться. Наверное, поэтому я решил связать с ней свою жизнь. Но, путь к алтарю оказался тернистей, чем в моём самом пессимистичном прогнозе.

На этот раз камнями на дороге предстали старейшины их общины. Основных доводов против у них было два. Во-первых, мешало то, что я пришёл извне и не помнил себя до этого момента. Во-вторых, я был катастрофическим неудачником. Как вы можете догадаться, в их обществе я был изгоем.

- Бесполезно. Нам никогда не быть вместе! – воскликнул я. - Можно подумать, я заразный. Или преступник какой-нибудь.

- Женившись на мне, ты полноправно войдёшь в общину, - отозвалась Мира. – И, возможно, тогда твоё проклятье перекинется на всех нас, вот чего они боятся.

- Нет никакого проклятья!

- Так докажи это.

- Что ты имеешь в виду?

- Выведи нас всех отсюда.

Я только вздохнул. Они уже много поколений бьются над этой проблемой. Старейшины, всю жизнь собиравшие по крупицам мудрость, всю жизнь имевшие дело с этой странной средой обитания, не могут найти выход. Чем я, хронический несчастливец с амнезией, могу помочь им?

Я тут же поделился с Мирой своими переживаниями.

- Я уверена, ты справишься. Ты пришёл извне.

- И какое преимущество мне это даёт?

- Я думаю, ты избранный, посланный нам свыше! – шепнула она мне на ухо.

- Опять начинается! – вспылил я. – Достали со своей потусторонней ерундой!

Кажется, Мира обиделась. Я ворвался в их патриархальный мирок со своими принципами и убеждениями, с верой в силу научных изысканий и с аллергией на всё, что нельзя пощупать и измерить. И я не собирался исправлять свою упёртость. Быть может, именно она ещё держала меня на плаву.

- Вот поэтому тебе и не везёт, - сказала Мира, скрывшись в тумане.

Цветная дымка ниспадала вертикальными полосами с небес. Сиреневые и голубые ленты тумана медленно клубились, слабо рассеиваясь у поверхности земли пушистыми облаками. Зелёный и жёлтый туман бежал вниз неспешными волнами, а розовый образовывал причудливые фигуры, сбираясь рюшами вокруг тумана других цветов. Ночь плавно переходила в утро.

Сегодня я впервые решил пренебречь официальными обязанностями. В такой замечательный день мне меньше всего хотелось разгребать вату на улицах. Было у здешнего тумана такое свойство – застывать местами по утрам, а потом хлопьями бледно-радужной ваты оседать на стенах или витать по площади, приклеивая к себе всё новые и новые пласты дымки.

И пока поселение ждало чистки улиц, единственный уборщик пошёл гулять. То ли я подсознательно мстил общине за запрет на женитьбу с Мирой, то ли мне просто было лень.

Десять минут ходьбы – и вот я уже на границе. Туман стал темнее и вязче. Оттуда я и пришёл когда-то.

Я, ослепший в облаках грязно-серого дыма, выставил руку вперёд. Идти становилось всё труднее, сопротивление нарастало, и наконец ноги мои отказались идти дальше. Я шевельнул пальцами. Нет, ещё можно протиснуться...

Я сделал ещё один шаг...

Что-то, похожее на толстый хлыст, ударило меня по руке. Я потерял равновесие и упал на землю. Комья тумана залепили мне лицо, я закашлялся. Хлыст вернулся снова, обвив меня за щиколотку, и потащил дальше во тьму. Я изловчился и ударил его. Видимо, мой соперник не ожидал отпора – хватка ослабла. Я пополз обратно, к городу, с тревогой отмечая, что слабею с каждой секундой; мне казалось, что я тону.

Я обернулся, проверяя, действительно ли я нахожусь вне опасности. Как раз вовремя – передо мной мелькнула чёрная лента. Я схватил её обеими руками и понял, что это вовсе никакой не хлыст, а противное, скользкое, липкое, жирное щупальце!

Моя хватка мигом ослабла. Я вскочил на ноги и принялся удирать, начисто забыв про сопротивление тумана, будто его и не было.

Страх снова заставил меня оглянуться. В блёклых полосах тумана шевелилось не меньше десяти чёрных лент, разом ринувшихся в мою сторону.

Никогда я ещё так не бегал. Я нёсся до самой площади, а потом свалился, скованный усталостью и ужасом.

Что-то коснулось моего плеча, я вскрикнул и ударил наотмашь. Когда зрение немного прояснилось, я увидел Миру, потирающую покрасневшую руку.

- Извини, - пробормотал я.

- Не время. Старейшины здесь.

Я поднялся на ноги. Чуть поодаль стояли самые мудрые представители общины, и они явно чего-то хотели от меня. Шестерёнки в моей голове судорожно начали шевелиться, пытаясь выдать хоть какую-нибудь правдоподобную причину моего отсутствия. Но, как назло, ничего не шло в голову.

- Мира говорит, ты бросаешь вызов туманной пелене, сковывающей наше селение, - сказал первый старейшина.

Я кивнул.

- Такое упорство в достижении цели похвально. И общине поможешь, и себе. Если ты сможешь выполнить то, что запланировал, суд старейшин позволит тебе взять Миру в жёны, - сказал второй старейшина.

- А какую пользу нам принесёт выход наружу? – вмешался третий. – Кто знает, что там? Тот мир может быть полон опасностей, он может оказаться менее пригодным для жизни. Сможем ли мы вернуться назад, если нам там не понравится?

- Да нет там ничего, - проскрежетал четвёртый. – Вся наша жизнь – здесь. Ничего извне не существует. Вся наша Вселенная – это то, что вы видите...

- И откуда же я пришёл, если снаружи ничего нет? – спросил я с ехидцей.

- Это у тебя надо спросить, демон, - парировал четвёртый старейшина.

- Полно вам, - сказал второй. – В кои-то веки кто-то снова бросает вызов преграде.

- Сколько раз уже были такие попытки? – поинтересовался я.

- Число их потеряно во времени, - ответил мне первый. – Давно уже никто не пытается найти выход.

- Потому что это никому не нужно, - вставил третий.

- А вы сами пытались? – спросил я.

Старейшины переглянулись и покачали головами. Я был чрезвычайно удивлён.

- Неужели ни разу за всю свою жизнь?

- Зачем? Нам и так неплохо живётся, - отозвался третий старейшина.

- Тем более что идти-то некуда, - сказал четвёртый.

- Я верю, что преграда не бесконечна, - прошептала Мира. – Я верю, ты найдёшь выход.

- Каждый день я буду проходить всё дальше и дальше, и рано или поздно вырвусь наружу, - сказал я. – Сегодня я уже прошёл немало.

- Да? И что же там было? – вопрошали старейшины.