- Синьор кастеллан! - крикнул кто-то. - Они отходят!

  Я остановился, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце, и огляделся. Наши отряды продолжали преследовать отступающих солдат Валентино. Войско герцога Чезаре отходило к лесу, и я осознал опасность дальнейшего преследования: уведя нас подальше от города, они могли получить преимущество и одолеть нас числом.

  - Стойте! - крикнул я, перекрывая грохот битвы. - Возвращаемся! Прекратить преследование!

  Бросаясь направо и налево, я принялся оттаскивать обезумевших солдат, и вскоре ко мне присоединились уцелевшие командиры отрядов. Наступление было остановлено, мы с ликующими криками смотрели вслед убегающей армии Борджиа.

  - Уходим в город! - приказал я. - Всех раненых забираем с собой.

  Оказалось, что кто-то предусмотрительно поймал вырвавшихся на свободу вражеских лошадей, и теперь они пригодились: на них в город можно было доставить часть раненых, причем не только наших, но и сражавшихся за Валентино. Тела убитых просто сложили на плащи.

  Белый снег, красная кровь, черный пепел, серый дым. Бесчисленные следы в раскисшей грязи, брошенная походная утварь, разорванная одежда и сломанное оружие... Вот что такое война, подумал я, содрогаясь на холодном ветру; вблизи она вовсе не так возвышенна и не исполнена героизма, как пишут древние историки и поэты...

  Поредевшие отряды потянулись к воротам Фаэнцы через вытоптанное заснеженное поле. Только теперь я, наконец, осознал, что довольно серьезно ранен в бедро. В город я вошел, тяжело опираясь на плечо Микеле и сжимая зубы, чтобы не стонать. А навстречу мне уже мчался Асторе.

  - Оттавиано! Господи, да ты ранен! - В его голосе слышалась плохо скрытая тревога. - Что с тобой? Спасибо, синьор Лоретти, я сам...

  - Пустяки, - отмахнулся я. - Микеле, мне нужно присесть и перевязать ногу. Ты не мог бы разыскать лекаря?

  Солдат коротко поклонился и улыбнулся Асторе.

  - Ваш брат держался мужественно, как подобает командору и благородному человеку, ваше сиятельство. Думаю, с ним все будет в порядке. Кстати, сейчас ему не помешало бы выпить чего-нибудь горячего.

  - Тебе надо было надеть латы! - обратился ко мне Асторе, как только Микеле ушел. - И готов поклясться, ты лез в самое пекло!

  - Асторе, прекрати хлопотать вокруг меня, как наседка. - Я уселся на бочонок у костра и, поморщившись от боли, вытянул ногу. - Сам знаешь, в латах очень трудно сражаться врукопашную, да и вообще ходить. Надо же было мне как главнокомандующему хотя бы поучаствовать в бою!

  - Черт, - улыбнулся он. - Наверное, я тебе просто завидую. Я же видел, как вы погнали их прочь.

  - Ничего веселого там не было. Мне кажется, мы дрались почти полдня. Нам повезло, что мы подобрались достаточно близко, прежде чем они забеспокоились.

  - Но они убрались, Оттавиано!

  - Далеко ли, хотел бы я знать?

  - Неважно. У нас будет несколько дней передышки, мы залатаем стену, пошлем вестового в Болонью и получим еще подкрепление.

  - Ты прав. Будем надеяться, что Чезаре Борджиа еще не скоро сунется сюда.

  Пока подоспевший врач осматривал мою раненую ногу, Асторе топтался рядом, изо всех сил стараясь не показывать своего беспокойства. Рана оказалась глубокой, но не опасной. По словам лекаря, через неделю она должна была затянуться, при условии, что я воздержусь от новых сражений и не буду много ходить. Асторе пообещал держать меня в постели до полного выздоровления, что едва не вызвало у меня приступ хохота. В его глазах плясали искорки смеха, улыбка пряталась в уголках сжатых губ, но он сдерживался, напустив на себя огорченный и встревоженный вид.

  Врач предложил мне провести несколько дней в госпитале, но Асторе с непритворным уже негодованием отверг эту мысль.

  - Неужели герцогу Манфреди место среди раненых солдат? Вы полагаете, я не сумею позаботиться о своем брате?

  - Ваше сиятельство не будет возражать, если я все же буду ежедневно посещать синьора кастеллана?

  - О, я сам хотел попросить вас об этом.

  Меня отвезли в замок и уложили в постель. Пока врач промывал и перевязывал рану, я терпеливо молчал, наблюдая за Асторе, который буквально не находил себе места от вида крови. Надо сказать, крови было предостаточно, так что даже я сам начал немного беспокоиться. Наконец, лекарь удалился, посоветовав мне пить травяной отвар и есть побольше мяса, и Асторе, усевшись на край постели, склонился ко мне.

  - Тебе очень больно? - спросил он, коснувшись пальцами моей щеки.

  - Не слишком. Поцелуй - и все пройдет, - пошутил я. Он с серьезным видом поцеловал меня в лоб, потом - в губы.

  - Ты весь горишь. - Он покачал головой. - Лежи спокойно, я сейчас приду.

  Выйдя в коридор, он позвал слугу и, вполголоса дав ему какие-то распоряжения, вернулся ко мне.

  - Как мы смотрелись со стены? - спросил я с улыбкой. - Надеюсь, у тебя не было причин для недовольства?

  - Мне было плохо видно из-за метели, - отозвался он. - Но уж во всяком случае, позорное бегство воинства Валентино со стены выглядело просто потрясающе! Мне даже показалось, что они почти не сопротивлялись... Впрочем, я сильно ошибался. Сколько мы потеряли убитыми?

  - Около сотни, - мрачно сказал я. - Они, похоже, вдвое больше.

  - Все равно неплохо. - Асторе помолчал. - Как думаешь, они вернутся?

  - Говорят, Борджиа никогда не выпускают свою добычу, если однажды вонзили в нее зубы. Нам повезет, если они уйдут хотя бы на время.

  - Прекрати, Оттавиано. Сам посуди: метель, стужа, все окрестные деревни разорены, а у них только тонкие походные палатки, а из одежды - куртки да латы. Вот увидишь, они не вернутся.

  Я вздохнул. Хорошо, если бы он оказался прав. Проклятая нога горела огнем, я не мог сосредоточиться и закрыл глаза. Прохладная ладонь Асторе легла на мой лоб, потом его пальцы стали гладить мое лицо, и это было чудесное ощущение.

  Затем он бережно приподнял мою голову; моих губ коснулась горячая кружка, резкий аромат липы и шалфея ударил в нос.

  - Выпей это, - приказал неземной юный голос сквозь одолевающий меня сон.

  Я пил огонь, пахнущий летними лугами, и кровавое солнце медленно кружилось под моими сомкнутыми веками, растворяясь в гудящем зное.

  - Тебе скоро станет лучше, - сказал голос. Сильные руки обняли меня за плечи и вновь уложили, и, открыв глаза, я увидел над собой лицо своего возлюбленного.

  - Асторе, не уходи, - прошептал я, и он взял меня за руку.

  - С чего ты решил, что я собрался уйти?

  Он лег рядом со мной. Я сознавал, что представляю собой жалкое зрелище, и был благодарен ему за заботу обо мне. Но разве я сам поступил бы иначе, случись с ним что-то подобное?

  - Спасибо, братишка. - Я облизнул потрескавшиеся губы и попытался улыбнуться.

  - Спи. - Он осторожно погладил меня по бедру. - Врач сказал, что тебе нужно хорошо выспаться.

  - Снег еще идет? - спросил я, помолчав.

  - Да, мой ангел. Постарайся уснуть.

  Я провалился в зыбкую полудрему, борясь с пожирающей меня лихорадкой. Мне чудилось, что я вновь на заснеженном поле, и солдаты в красно-желтых колетах наступают со всех сторон сквозь пургу, а потом я проваливаюсь в раскисшую грязь, как в болото, и враги склоняются надо мной, занося шпаги для последнего удара... Я кричал, а высокий чернобородый человек в мехах и латах смеялся, приказывая покончить со мной как можно быстрее. Солнце стало багровым, затем черным, выбрасывая из себя странные клубящиеся сгустки, похожие на растворенную в воде кровь. "Асторе! Асторе!" - звал я, но лишь тишина была мне ответом. Что-то рушилось, земля уплывала из-под ног, и в темные воды реки откуда-то сверху падал тяжелый валун, исчезая в них - без всплеска, без звука, без следа. Из моих глаз хлынули слезы, но кричать я уже не мог. Все горело, мир скручивался, как подхваченный пламенем сухой лист, становясь невесомым пеплом...