Стив Конноли, заговоривший с Бэт прямо через забор, притягивает к себе их встревоженные взгляды. Один из папаш украдкой снимает его на свой мобильный. Теперь каждый считает себя свидетелем. Стив не замечает этого; он вежлив, но настойчив, и все его внимание сфокусировано исключительно на Бэт.

— Несколько дней назад я назвал полицейским улику, которую им следует искать, — говорит он. — Но они пропустили это мимо ушей, и она сгорела, прежде чем они на нее попали. Так что теперь будет намного сложнее проанализировать ее должным образом.

Он, должно быть, говорит о лодке, которую они нашли в огне. Все об этом уже знают.

— Зачем вы все это мне рассказываете?

— Потому что я реально могу помочь! Я могу помочь. — Стив прижимает руки к груди в почти молитвенном жесте. — Но чтобы это произошло, нужно, чтобы ко мне относились серьезно, а пока что этого не наблюдается.

Бэт не знает, что и думать. Она опускает глаза. Сверху в корзине со стираным бельем лежит красное платье, которое было на ней в день, когда она увидела Дэнни лежащим на пляже. Она развешивает его, хотя точно знает, что больше никогда в жизни не наденет.

— А что, если вы ошибаетесь?

Стив мотает головой.

— У меня нет никаких причин вам лгать. Бэт, я хотел бы, действительно хотел бы, чтобы у нас с вами никогда не было повода познакомиться. Но то, что я вам рассказал, является реальным. И вы должны убедить в этом полицию.

Внутри Бэт идет борьба между сомнением и надеждой. Те вещи, с которыми имеет дело Стив, слишком велики, чтобы ее сознание могло охватить их, точно так же, как в ней слишком много горя, чтобы она могла переработать такую информацию. И дело не в том, что она в это не верит. Просто она никогда раньше, до этого момента, серьезно не думала об этом. В ее прежней, милой сердцу жизни не было места для философии, как и не было никаких призраков.

Но теперь ее жизнь внезапно упирается в то, что она доверяется посторонним мужчинам. Делает признание викарию. Зависит от инспектора Харди. А теперь еще и этот странный серьезный тип, который говорит, что он является связующим звеном с Дэнни. Она смотрит ему прямо в глаза. Он, не дрогнув, выдерживает ее взгляд.

— О’кей, — наконец говорит она.

Теперь, когда доверие к собственному мужу подорвано, всю свою веру Бэт направляет на незнакомых мужчин.

Глава 26

Харди в бешенстве, Элли подавлена. Пресса раскопала прошлое Джека Маршалла, в то время как отдел уголовных расследований, увязнув в заторе из невыполненных мероприятий и разных проверок, даже не подумал уделить ему первоочередное внимание. Ее тошнит — причем тошнит физически, так что она не может доесть свой ленч, — при мысли, что это мог быть Джек. Этот человек отвечал за ее сына, водил всю Морскую бригаду в походы, застегивал их спальные мешки, смотрел, как они переодеваются.

Джек находится в Бродчёрче так давно, что уже считается почетным местным жителем, но, конечно, он жил здесь не всегда: он купил этот магазинчик, когда Элли было примерно лет семь. Теперь она вспоминает, как это было.

В комнате для допросов тепло, но Джек даже не снял плащ. Если он и виновен, то по нему это никак не заметно — это лицо хорошего игрока в покер.

— Вы насчет того почтальона, который пререкался с Дэнни? — спрашивает он.

— Нет, — отвечает Элли. — Хотя мы с ним действительно побеседовали. Он говорит, что в тот день и не думал ссориться с Дэнни.

— Чушь собачья! Я видел это своими глазами.

Наступает пауза, в ходе которой Элли ждет, чтобы Харди взял нить допроса в свои руки. Прежде чем заговорить, тот откашливается.

— Расскажите нам о том, как вас осудили за секс с малолетками, Джек.

На лице его ни удивления, ни возражения, все тот же спокойный контроль.

— Значит, займемся разоблачениями, так?

— Мы просто хотим установить факты, — говорит Харди. — Когда мы с вами беседовали, вы об этом не упоминали.

— К Дэнни это не имеет ни малейшего отношения.

— Вы помогаете, занимаетесь Морской бригадой. Для этого требуется проверка Бюро криминального учета и перекрестная проверка по реестру лиц, совершивших преступления на сексуальной почве.

— Я не совершал преступлений на сексуальной почве! — с высокомерным презрением заявляет он. — Это обвинение было чистым фарсом. Поэтому меня нет ни в каких базах данных.

— И только потому, что это произошло еще до того, как этот реестр появился, — говорит Харди. — Вы должны были бы сами декларировать это.

— Что, прямо после переезда в новый город? Должен был вывесить небольшой такой предупредительный значок? Здесь находится бывший заключенный. Я сюда приехал, чтобы избавиться от всего этого. И не являюсь тем, на кого вы намекаете.

Харди шелестит лежащими перед ним бумагами.

— Когда вы видели Дэнни Латимера в последний раз?

— Я уже говорил вам, что он делал для меня разноску за день до того, как его нашли.

— А где вы были в ту ночь, когда Дэнни погиб?

— У себя дома, читал книгу.

— Кто-нибудь может это подтвердить? — спрашивает Харди, и это звучит как утонченная насмешка над одиноким стариком.

— Только моя книга. — Джек обиженно поджимает губы. — «Джуд Незаметный». Вам не понравится — картинок мало.

Несмотря на нешуточную ситуацию, Элли ловит себя на том, что закусывает губу, чтобы не рассмеяться.

— Нам говорили, Джек, что вы являетесь увлеченным фотографом-любителем, — продолжает Харди. — И сделали много фотографий мальчиков из Морской бригады.

Элли больше не улыбается. Как и Джек.

— Мне по-настоящему жаль вас, — говорит он. — Видеть только порочное в совершенно нормальном поведении. Не хотел бы я быть на вашем месте и обладать такими мозгами. А теперь, если у вас есть обвинение или улики, которые вы можете мне предъявить, я хотел бы это услышать. В противном случае выпускайте меня отсюда, мне работать нужно.

С этими словами он поднимается с места. Они вынуждены его отпустить.

Карен заинтригована: Мэгги пригласила ее в святая святых «Эха Бродчёрча» — в кабинет главного редактора. Как же все это скопление пропыленных растений в горшках и деревянных кошек на полках далеко от доминирования дорогой кожи и хромированного металла в кабинете Лена — земля и небо!

— По-прежнему хотите свой письменный стол? — спрашивает она.

— Тон у вас заметно изменился.

Мэгги выливает осадок из своей кружки в горшок с цветущим паучником.

— Олли ни за что не стал бы упираться и раскапывать информацию о Джеке Маршалле, если бы это было не для вас, — говорит она. — И думаю, что лучше иметь внутри нашей палатки такого человека, который писает наружу, чем его же снаружи, с тем, чтобы он писал к нам внутрь. Тем более, когда речь идет о вас. Но мы делаем одно дело. Вы можете начать с того, чтобы принести нам чаю. Мне, пожалуйста, без сахара, Уайт.

Выбор у Карен невелик, так что ей приходится это проглотить. Ко времени, когда она возвращается с чаем, Мэгги ушла на один из перекуров, которые по ее настоянию проводятся за пределами офиса, и сейчас натужно сосет электронную сигарету: от старых привычек уйти сложно. Карен ставит дымящуюся кружку на стол и автоматически начинает просматривать распечатки, над которыми работает Мэгги. Сверху лежит статья трехмесячной давности о сборе средств на организацию Морской бригады, здесь же снимок Джека Маршалла и выводка мальчишек в униформе. На снимке есть еще кое-кто. Это та самая несчастного вида женщина с собакой, хотя на то, чтобы узнать ее, у Карен уходит несколько секунд, потому что здесь она улыбается. А это, очевидно, направление поиска Мэгги. В подписи под фото она красной ручкой обвела имя ЭЛЕЙН ДЖОНС, а на полях оставила пометку: Почему она изменила имя? На брифинге назвалась Сьюзен Райт. Ее преследуют?

Карен фиксирует в памяти эту страницу. Она позволит Мэгги на этом этапе поработать ножками, а затем, если это окажется важным, приберет все к рукам. Интересно в качестве боковой колонки, но никак не основного сюжета. Что-то — ее опыт в сочетании с добрым старым чутьем журналиста — подсказывает ей, что искать следует вокруг Джека Маршалла.