– Выйди, – бесстрастно распорядился Конан. – И чтобы сюда никто не совался, пока не позову.

Магика как ветром сдуло, только приглушенно и виновато стукнула закрывающаяся дверь. Зенобия смотрела на мужа, не решаясь заговорить, а тот ткнулся головой в сжатые кулаки и точно отгородился от всех спутавшимися седыми прядями – с трудом верилось, что лет еще лет пятнадцать назад они были черными, отливающими синевой.

– Вздумал подслушивать, так не сопи на весь замок, – по-прежнему не поднимая головы, глуховато посоветовал киммериец. Створка опочивальни за его спиной чуть приоткрылась, явив слегка заспанную и ничуть не смущенную разоблачением мордочку Лаэга.

– Получается, это Конни во всем виноват? – легкомысленно хихикнул средний из отпрысков королевского дома Аквилонии. – Может, теперь его право наследства перейдет ко мне? Честное слово, я буду заботиться о Конни… и каждый день навещать его в тюрьме, правда-правда!

– Вас обоих стоило придушить еще в колыбели, – буркнул варвар. – Впрочем, сделать это никогда не поздно. А престол с короной отдам Дисе – она намного толковее тебя и твоего старшего братца. Ваша сестра никогда никому не доставляла хлопот, не то, что вы!

– Королева Ричильдис Первая, единственная и неповторимая, – мальчик, состроив физиономию отпетого злодея, на цыпочках подобрался к отцовскому креслу и облокотился на резную спинку. – Между прочим, будущая повелительница Аквилонии уползла с кровати и спит на полу, в обнимку с волком. Мама, а что теперь с нами будет?

– Это решит твой отец, – как можно строже произнесла Зенобия, хотя сил рассердиться на Лаэга по-настоящему у нее не хватило. Для мальчика все происходящее наверняка казалось увлекательнейшим приключением. Он не сомневался, что, после неизбежных передряг, все придет к благополучному завершению. – Однако ежели королю угодно выслушать мое скромное мнение, я скажу так: оставаться здесь нельзя. Каждый день, проведенный в Вольфгарде – лишний камень в преграде, отделяющей нас от дома. Только не напоминай мне про беднягу Эртеля и несчастных обывателей! – раздраженно вскинулась королева, хотя супруг не возразил ей пока и единым словом. – Эклингу мы все равно помочь не сумеем. С горожан хватит и того, что ты поддержал их в трудный миг и не бросил на произвол судьбы. Мы должны думать о детях, о себе и тех людях, что приехали с нами. Да, мне страшно! Я уже не молоденькая девица, и я не готова к подобным испытаниям!..

– Йен, – с мягкой укоризной протянул Конан. – Неужели это говоришь ты? Что подумает твой сын, услышав такие слова?

– Меня куда больше беспокоит, что думает старший из наших детей, которому ты так неосмотрительно доверил приглядывать за столицей, – запальчиво возразила Дженна. – Не спорю, я всегда защищала Коннахара, но даже материнская любовь имеет свои пределы! Мы должны как можно скорее вернуться в Тарантию!

– В этом ты права, – кивнул варвар и повернулся к Лаэгу: – Как полагаешь, можно доверить тебе несколько простых поручений? Или ты опять половину перепутаешь, а другую половину забудешь по резвости нрава?

– Что нужно сделать? – на сей раз подросток умудрился остаться серьезным.

– Ступай к Галтрану. Передай: до полудня пусть командует сам, но, если оборотни вздумают опять лезть на стены, немедленно зовет меня. Разыщи кого-нибудь, способного в точности подсчитать, какими запасами располагает Цитадель. Сколько людей, на сколько дней хватит припасов в кладовых, много ли осталось оружия, стрел, доспехов и прочего добра. Пусть составят списки и принесут сюда. Когда будешь бегать по замку, не свались с бастиона и не угоди под шальную стрелу. Все понял?

– Угу, – мальчик стянул с наполовину опустошенного блюда прокопченную куриную ножку и умчался. Закрывая дверь, не удержался и глянул в щель между створками: отец держал матушку за руки и что-то негромко ей втолковывал, пытаясь успокоить. Госпожа Зенобия упрямо мотала головой, не желая соглашаться с доводами супруга, и – редчайший случай! – даже пустила слезу. Странные они все-таки создания, эти взрослые. И старший братец тоже хорош: натворить столько ерунды ради девицы! Похоже, влюбленные и в самом деле изрядно глупеют. Интересно, Конни задумывался над участью, которая ожидает его вместе с ненаглядной дамой сердца и приятелями по возвращении отца из Пограничья? На месте наследника короны Лаэг уже давно кликнул всю развеселую компанию и удрал на край света. Куда-нибудь в Пиктские Пущи или неизведанные края за морем Вилайет, лишь бы подальше от гнева владетеля Аквилонии.

2 день Второй летней луны. Ближе к вечеру.

Неурядицы последних дней пока не сумели затронуть Оленью башню замка короны и установленные в ее верхнем помещении куранты. Механическая диковина, с величайшим бережением доставленная некогда из соседней Немедии, похрипывала сочленениями, лязгала бронзовыми шестеренками и цепями, деловито кромсая время на ровные ломтики.

Пятерка малых колоколов и один большой упрямо вызванивали незамысловатую мелодию, плывшую над тихим, оцепеневшим городом. День разгорался – наполненный жарким солнцем, обманчиво безмятежный, как нельзя лучше подходящий для ярмарочного веселья. Теперь на месте Торгового Поля громоздились кучи обгорелых обломков, кое-где еще исходивших дымом.

Подзуживаемые неуемной любознательностью, Лаэг и двое подростков из бывших дворцовых служек вскарабкались аж на угрожающе поскрипывающий деревянный козырек над угловой башней. Они проторчали там почти до середины дня – к величайшему неудовольствию гвардейцев, пытавшихся согнать юнцов вниз.

Мальчишки оправдывали свою сумасбродную выходку тем, что им удалось заметить нечто примечательное – на пустынных и казавшихся вымершими улицах Вольфгарда возникло подозрительное шевеление.

Поначалу оно затрагивало только дальние окраины, затем начало стремительно перемещаться к центру города. Издалека было не разглядеть, но в клубах пыли порой возникали стлавшиеся над самой землей темные силуэты, то ли преследовавшие кого-то, то ли сражавшиеся между собой. Тут уже забеспокоились дозорные Цитадели, опасаясь новой попытки штурма – однако приближающаяся орава полузверей свернула в Восходный квартал.

Почти сразу возле трех ворот крепости объявилось не меньше десятка скогров, имевших образ волков и иных хищных зверей, с нарочито свирепым видом разгуливавших туда-сюда. К самим воротам и мостам над сухим рвом они не приближались, но вели себя так, что любому становилось ясно – людям не дозволяется носа высунуть за пределы замка.

Между домами квартала началась сущая кутерьма, сопровождаемая громким воем, пронзительными визгами и чем-то, напоминавшим людские крики о помощи. Черно-рыжей вспышкой полыхнула загоревшаяся усадьба, на фоне голубого неба заколыхался растущий столб бурого дыма. Толпившиеся на стенах осажденные ломали головы в догадках, что происходит – засевшие в доме люди отбиваются от напавших одержимых, или, напротив, скограм досталась новая добыча?

Досмотреть зрелище до конца подросткам не удалось. Явился заправлявший среди городского ополчения неугомонный монах и, сердито ворча, заставил-таки принца и его новых знакомцев слезть вниз.

Брат Бомбах принес и во всеуслышание прокричал давно ожидаемое всеми известие. Начавшийся где-то после полудня в покоях Аквилонца совет – проводимый собственно королем, а также имевшимися в крепости военными и магами – наконец-то закончился. Его Величество намерен вскоре лично поведать защитникам Цитадели, какие действия им надлежит предпринять, дабы вырваться из ставшего огромной ловушкой Вольфгарда и справиться с напастью. От себя святой брат добавил, что также побывал на сем совете и многое из услышанного пришлось ему по душе, но приведение замысленного в жизнь потребует изрядных усилий.

«Могу поспорить, отец затевает прорыв, – рассудил Лаэг, выслушав горячую речь митрианца. – Не в его характере сидеть и выжидать, вдруг что-нибудь да изменится к лучшему. А матушка готова хоть сейчас седлать коня и скакать к границе. Но как же поступить со всеми этими людьми, что сбежались в крепость?..»