– Любовь – это не нечто существующее вне нас, а некое ментальное образование или опухоль сознания, существующая в сознании каждого.

– По-твоему, любовь – это рак?

– А ты сама подумай: Встречаются мальчик с девочкой. Между ними начинается нечто, что они принимают за любовь. И что дальше? Вместо того, чтобы развивать это нечто так, чтобы получить от него максимум наслаждения, они начинают подгонять это под свои представления о любви, которые не только вбиты им в голову зачастую теми, кто никогда толком не имел истинно живых отношений, но и всякими романтиками масс-культуры, выдающими за любовь нечто инфантильно-кастрированное. В результате они распинают свои живые отношения на кресте такой любви, а потом, мучаясь от боли умирания отношений, решают впредь иметь только пластиковые взаимоотношения, не понимая того, что именно их пресловутая любовь и уничтожила нечто потенциально прекрасное.

– Ну, так эти отношения, о которых ты говоришь, и есть любовь, – не унималась Дива.

– Отношения – это отношения. Их нужно либо выращивать, отталкиваясь именно от них, а не от своих представлений и предрассудков, что, в принципе, одно и то же; или же, если сразу видишь, что это фигня, убивать в зародыше. Чего же с ними точно нельзя делать, так это топить в словах и определениях – они этого не выносят.

– Похоже, мы так и не заметили, когда Мир окончательно перевернулся, и теперь осознаем это постфактум, наблюдая как все вокруг, включая и нас самих, то и дело пытаются открыть велосипед или изобрести Америку, – выдала молчавшая до сих пор Грация, и мы с Дивой уставились на неё.

14

Если говорить о сексе, то существует секс, секс и секс. Первый, состоящий из нелепых телодвижений, служит исключительно для продолжения рода и считается единственно правильным всеми теми, кто стремится не допустить превращение Адама в Христа.

Второй – это секс ради секса, это всё то, что обычно принято считать таковым теми, кто уже ушёл от закона, но так и не дошёл до любви. По сравнению с сексом для зачатия это – величайший прорыв вперёд, но есть ещё секс, который открывает дверь на небо. Этот секс часто носит название тантрический или викканский, и ничего практически не имеет общего с тем, что преподносят под этим названием публике на различных семинарах.

Начинать этот секс следует с развития у себя чувствительности. О том, как это делается, прекрасно описано в книге Николая Ивановича Шерстенникова: «Практики древней Северной Традиции».

Одновременно с тренировкой чувствительности необходимо развивать в себе искусство присутствия, когда, например, прикасаясь к чему-то рукой, ты делаешь это всем своим существом. Для освоения этого хорошо помогает перемещение «себя» по телу, которое тренируется в частности при помощи «проглатывания себя» (об этом я рассказывал ранее).

Кстати, всё это прекрасно работает и во время занятий сексом номер 2, например, умение ласкать или возбуждать человека одним только взглядом. А после того, как вы начнёте чувствовать как некую часть себя то, что не принадлежит вашему телу, а как бы существует в нём параллельно плоти (эту штуку ещё называют энергетическим телом), вы сможете контактировать с людьми практически на любом расстоянии, просто правильно настроившись на нужного человека.

Но если вам интересен секс, открывающий врата на небо, то не стоит слишком увлекаться тем, о чём я только что рассказал. Всё это – не более, чем вспомогательные элементы. Настоящий мистический секс – не совокупление как таковое, а сначала возможность увидеть и в партнере и в себе некое глубинное естество, которое обычно учатся воспринимать, как проявление божественной сущности в человеке, а затем слияние этих сущностей в единое целое. Достигается это как с использованием совокупления, так и без него, а нередко и вообще без партнёра.

Вот этого абсолютного слияния нам и следовало достичь. При этом внешне всё выглядело предельно просто: мы ели, спали, занимались любовью – причём без каких-либо особых тонкостей или выпендрёжей, смотрели телевизор, просто сидели или лежали обнявшись, или держа друг друга за руки… Но когда при этом я целовал Диве родинку у мизинца на левой ноге, я видел в этой родинке суть всего мироздания; а когда смотрел в глаза Грации, то не только тонул в их бездонной глубине, но и открывал всю душу перед её взглядом.

При этом, когда я, например, ласкал кому-нибудь из них ртом попку, меня совершенно не заботило, насколько хорошо они вымылись после туалета, так как всё, что исходило от них, воспринималось мной, как внутренний свет Богини, а каждая из женщин и они обе вместе были для меня воплощением самой Богини. Какой? Это не имело значения, так как я никогда не верил ни в каких богов. Богиня же для меня была персонификацией Магдалины в человекохристе.

А потом пришло время, и Граали обеих женщин разом наполнились священным вином. И когда я его испил, смешав со своей плотью, моё существо превратилось в квантовое облако.

На этот раз я просто стоял и смотрел на костёр. Я был один, за исключением чуть слышно шелестящего листьями деревьев лёгкого ветерка, шума волн и луны в небе. А потом появился голос. Как всегда, он звучал сзади, так, что собеседник оставался за полем моего зрения.

– Рад тебя видеть, – сказал Голос.

– Я тоже, – ответил я.

– Думаешь, ты готов?

– Я не думаю.

– Сейчас ты стоишь у черты, за которой не будет возврата к прежней жизни, к прежнему тебе.

– Я знаю.

– Отсюда ты ещё можешь вернуться назад.

– И забыть дорогу сюда?

– И забыть дорогу сюда.

– Тогда это не для меня.

– Тогда если ты готов, переступи через черту.

Я сделал шаг вперёд, и очутился перед Жёлтой стеной, перед прозрачными воротами в стене, за которыми меня ждала смерть. За то время, что я её не видел, она подросла, повзрослела, и превратилась в готового к смертельной схватке воина. Был ли готов к схватке я? Об этом было поздно думать, и я выбросил все мысли из головы. Я смотрел на смерть без страха и неприязни, как и она на меня, и если бы мы встретились не при таких обстоятельствах, вполне могли бы мило посидеть за чаем или пивом. Но дальше мог пойти только один из нас, и отступать было поздно.

И лишь когда ворота начали медленно подниматься, я вспомнил рассказ Вали об Адаме и Еве, и, вспомнив, вдруг понял, что не на мужчину и женщину был разделён прачеловек, а на жизнь и смерть, а потом, в разделённом виде, был сброшен с небес и заключён в единую плоть, чтобы, за редким исключением, превратиться в Авеля и Каина. У нас же со смертью всё ещё был шанс стать одним из исключений.

– Стой! – закричал я приготовившейся к броску смерти. – Дай сказать несколько слов.

Смерть согласно кивнула.

– Мы с тобой – две половинки единого целого. Нас разделили, а теперь пытаются заставить убивать друг друга. Но если мы это сделаем, не важно, кто победит. В любом случае победитель будет всего лишь половинкой целого, уродливым обрубком. Мы же можем всё исправить и вновь стать целостным существом. Ты меня понимаешь?

Смерть кивнула вновь.

– Тогда мы должны слиться в единое целое. Это и будет выполнением условия поединка. А для этого нам нужно впустить друг друга через глаза. Ты понимаешь?

После небольшой паузы смерть кивнула.

– Тогда давай это сделаем?

Сказав это, я сел по-турецки и жестом пригласил смерть сесть возле меня. Немного поколебавшись, она осторожно приблизилась и села напротив. Мы открылись друг другу, и начали сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее перетекать из одной формы в другую. Когда же скорость движения увеличилась настолько, что уже нельзя было отделить одну форму от другой, или жизнь от смерти, декорации поменялись вновь.

Теперь мы были в пламене костра, которое спекало нас в единое целое, одновременно сжигая всё лишнее и наносное, всё, что мешало нам быть тем, кто мы есть изначально. И когда два неблагородных элемента превратились в алхимическое золото, я, теперь уже соединённый со своей смертью, перенёсся на берег широкой реки. Там меня ждала длинная, остроносая ладья, подле которой стояла высокая, похожая на человеческую, фигура, одетая в длинный просторный плащ. На голове у фигуры был скрывающий лицо капюшон.