– То, что я сейчас скажу, вас, наверное, удивит, но, надеюсь, и успокоит тоже. За маму мне обидно, это да. Зачем вы так с ней? Только с этим – вы люди взрослые – разбирайтесь сами. А лично у меня ни на вас, ни на Светлану обиды нет!

Ольга Матвеевна ухватила Петра за рукав шинели:

– Это правда?

– Вы про мою обиду? Правда, зачем мне врать?

– Но почему ты тогда…

– Не попытался вернуть Светлану? Ответ прост: обиды нет, но и любви, увы, тоже больше нет. Извините, мне пора!

Ольга Матвеевна смотрела вслед Петру, пока тот не скрылся за поворотом. Потом тяжело опустилась на скамейку возле могилы мужа:

– Прости меня, Павлик. Я знаю, будь ты жив – такого бы не случилось. Прости меня…

…– И всё-таки, почему Сталин, почему не ты? Ведь тебе очень хотелось поехать в Тегеран, сознайся.

– Ну, что ты, Оля, право? Откуда в лексиконе людей военных взялось слово «хотелось»? Мечталось, да, было, дома в пижаме на диване. А на службе…

– Хватит впаривать мне про службу! – озлилась Ольга. – Ты меня, Глеб, за дурочку-то не держи. А то я не знаю, как Иосиф от этой поездки отбрыкивался. Так вы на него надавили, зачем?

– А ты не понимаешь? – голос Глеба звучал теперь очень серьёзно, но Ольга с ходу не уловила перемены, потому продолжила в прежнем духе:

– Нет, не понимаю, просвети дуру, яви божескую милость!

Глеб взял жену за плечи, развернул к себе и заглянул в глаза:

– Ты вот что. Выключай бабу, включай генерал-лейтенанта, и слушай! Поездка в Тегеран – это не на курорт слетать. Там всякое может приключиться. И вот представь себе, что я, Шеф и Ёрш вкупе с президентом из этой командировки не вернулись…

– Господи, да что ты такое городишь! – возмутилась Ольга. – И представлять такого не хочу, а вот сплюнуть через левое плечо – сплюну. Тьфу, тьфу, тьфу!

– Полегчало? Слушай дальше. И остаётся у нас Иосиф Виссарионович в шаге от верховной власти, никем от него не прикрытой.

– Так вот вы о чём печётесь… теперь дошло. – Ольга смотрела на Глеба, как смотрит на юношу умудрённая жизнью женщина. – Так всё и боитесь, что Сталин в тираны прорвётся?

– А ты этого не боишься?

– И уже давно, – усмехнулась Ольга, – наш Сталин от того теперь крепко отличается, ты не согласен?

– Согласен, – без раздумий ответил Глеб. – Но и поговорку про бережёного ещё тоже никто не отменял. Вот мы с мужиками и решили, что один из нас непременно должен остаться на хозяйстве. Шеф и Ёрш летят в Тегеран работать, а я если бы полетел, то, считай, в качестве туриста. По военной части там Жукова выше крыши. Кстати, Сталина в состав делегации мы не предлагали, по нам, сидел бы тут под моим чутким присмотром. Это Александрович из каких-то своих соображений его в состав делегации включил. Ну, что, успокоил я тебя?

– Считай, что да. – Ольга и вправду выглядела вполне умиротворённой. – Кстати, просьбу твою я выполнила.

– Это какую?

– Насчёт Пети Ежова, касательно его учёбы в академии.

– Так это не мою, а Ерша.

– Мне без разницы, меж собой сами разберётесь. Так мне рассказывать, или нет?

– Рассказывай, конечно. Что там Пётр?

– Человечек, которому я поручила провести беседу, доложил, что Пётр поначалу артачился, мол, кончится война, тогда и поговорим.

– Без него не управимся, – буркнул Глеб.

– Вот и мой порученец ему то же самое втолковывал. На фронт, говорил, Пётр Николаевич, вас всё одно врачи ещё долго не пустят, а с другой стороны, это теперь и не так важно. Вы – заслуженный фронтовик, кто в вас пальцем ткнёт?

– Я так понимаю, что твой человек Петра уговорил?

– Обещал подумать. Так что передай Николаю: дело на мази.

– Тут, наверное, скорпионы водятся…

Науйокс с подозрением оглядывал обшарпанные стены гостиничного номера.

– Ага, и фаланги с каракуртами, – поддакнул Раушер. – Выкинь скорее эти мысли из головы, а то ночью не заснёшь.

– Засну, – заверил его Науйокс. – Единственное, что может помешать мне спать – это духота. Был случай: упекли меня в Африку к Роммелю, вот там я настрадался от вынужденной бессонницы. Честно говоря, опасался, что тут будет то же самое, а тут даже снег лежит… чудеса!

– Ну, положим, в июле тут тоже бывает пекло, – сказал Раушер, – но теперь-то, заметь, зима.

– А ты что, тут и раньше бывал? – спросил Науйокс.

– Нет, с чего ты взял?

– Так знаешь больно много, и про жару в июле, и про фаланг каких-то.

– Книжки читаю! – рассмеялся Раушер.

– Как это часто бывает: ответ оказался очень прост, – резюмировал Науйокс. – Тогда ты, может, скажешь, почему город так называется: Тегеран?

– Скажу, – кивнул Раушер. – В переводе, не знаю с какого, означает «город у подножия гор».

– А, да, горы вижу, – согласился Науйокс. – Кстати, как они называются?

– Эльбрус, кажется.

Науйокс живо повернулся к Раушеру:

– То есть ты хочешь сказать, что за этими горами Россия?

Удивлению Раушера не было предела.

– В общем, да. Граница Ирана с СССР проходит где-то там. Но как ты…

– Так не один ты книги читаешь, – самодовольно ухмыльнулся Науйокс. – Пособие по изучению вероятного противника тоже книга полезная. Там говорится про гору Эльбурс на Кавказе.

– На Кавказе не Эльбурс, а Эльбрус, – рассмеялся Раушер.

– Долго нам торчать в этом номере? – тут же сменил тему разговора Науйокс. – Может, прошвырнёмся в город? Я слышал, что тут можно купить великолепный ковёр по бросовой цене.

– Я тоже про это слышал, – кивнул Раушер. – А ещё я читал, что коврами здесь устилают проезжую часть улиц.

– Это ты так пошутил? – прищурил один глаз Науйокс.

– Если кто и пошутил, так автор книги. Просто ковроделы таким способом придают изделию прочность. Потом поднимают его из грязи, чистят и выставляют на продажу.

– Ты сам-то в это веришь? – спросил Науйокс.

Раушер неопределённо пожал плечами.

– А давай, пойдём, проверим! – предложил Науйокс.

– Вот это точно нет!

– Боишься? – ехидно осведомился Науйокс.

– Зачем сразу «боишься»? Просто храбрость, возведённая до идиотизма – не моя стихия.

– Поясни, – попросил Науйокс.

– Пожалуйста. Для того, чтобы посмотреть, устилают ли коврами улицы, нам придётся спуститься в нижний город, в бедняцкие кварталы, дальше которых только пустыня. И там нам точно перережут глотки, сколько бы храбрости мы в этом походе ни выказали. Такое пояснение тебе понятно?

– А как насчёт того, чтобы отведать местной кухни? – в очередной раз сменил тему разговора Науйокс. – Я, честно говоря, проголодался.

На этот раз решили не мудрить. Конференция проходила безвыездно в дворцовом комплексе Саадабад, там же разместили все три делегации. Иранскому шаху ничего не оставалось, как любезно уступить свою резиденцию гостям, а самому на время подыскать другое место жительства. Надо ли говорить, что английские и союзные войска на время встречи в верхах окружили Саадабад такими плотными кольцами своих воинских подразделений, что проникнуть на охраняемую территорию постороннему не приходилось и мечтать. Из не посторонних оставалась внутренняя охрана – оцепление дальше себя и шагу ступить не могло, – обслуживающий персонал, собственно члены делегаций, и журналисты. Всем полагалось пристальное внимание спецслужб трёх стран, а добавьте сюда ещё и поиски германских агентов – приезжих и тех, что из местных – в остальной части Тегерана, и вас, я думаю, не удивит, что генерал Захаров спал не более четырёх часов в сутки.

Ежов в этом цирке участия принимал мало, у него, как члена делегации, были свои обязанности. Например, сегодня предполагалось подписать соглашение о сотрудничестве в ракетно-ядерной сфере. Помните – крылатые ракеты в обмен на участие СССР в «Манхэттенском проекте»? При чём тут спецслужбы? Так американцы с англичанами настояли на включении в соглашение пункта о совместной работе по пресечению появления такого оружия у немцев. Так что голова «болела» не только у Ежова, но и у Сталина, поскольку помимо разведывательно-диверсионных требовалось предусмотреть возможность прямых войсковых операций.