— У вас есть что‑то вроде кофе или крепкого чая? — спросил Андрей.

— Чай. Травяной.

— Можно попросить? И я, наверное, пойду на улицу. Это можно? В тепле не выдержу – уже сейчас выключаюсь.

Староста отошел за печку.

— Извини, обещал тебя накормить горячим, а обманул, — проговорил из темноты. — Совсем мы от гостей отвыкли здесь.

— И что, за двадцать лет никто не приходил извне?

— Ты первый. Знаешь, я ведь до всего случившегося в местной школе работал. Директором. Скажи мне кто тогда, что придется жить за деревянным частоколом и управлять целой общиной, — поднял бы на смех. Я и во всю эту чертовщину с кошмарами и сумасшедшими поверил не сразу. А уж про призраков и вовсе молчу.

— Почему вы ничего не сделали, когда ваши ученики начали терроризировать город? — спросил Андрей.

Степан Михайлович вернулся с большой чашкой, до краев наполненной душистой жидкостью. Аромат стоял такой, будто оказался на цветущем поле.

— Трусом был.

Андрей отхлебнул чай. В голову точно электрический разряд ударил. Напиток действительно хорош. То, что он привык пить в том, внешнем мире, теперь казалось просто водой.

— А сейчас? — спросил старосту.

— Сейчас? — вздохнул тот. — Сейчас глупо махать палкой и бить себя в грудь. Мы все виноваты в случившемся. Мой вклад в этот котел – самый большой. Мои ученики стали насильниками и убийцами. Значит – я недосмотрел. Я не сумел сделать из них людей. Звереныши – дети своего времени. Правильно говорится: ошибки учителей не так заметны, но в конечном итоге обходятся людям очень дорого.

— Но ошибки можно попытаться исправить. Даже сейчас. Если вы уверены в источнике ваших бед, почему ничего не делаете?

— Делаем. Но очень медленно. Мы пытаемся восстановить храм. Знаешь, в его руинах до сих пор находят останки человеческих тел. Даже теперь. Возможно, все закончится, когда мы доведем работу до конца.

— Что мешает? Времени много прошло.

— Отсутствие специалистов. Да и начали восстановление не так давно.

Андрей допил чай. Удивительно, но напиток действительно бодрил. Лучше всякого кофе.

— Понятно. Могу я посмотреть на эту церковь?

— Утром.

— Это я уже понял. Ладно, не буду вам мешать, — Андрей поднял. — Пойду во двор. Чувствую, ночь предстоит долгая.

Глава 9. Цепи и крючья.

Ночь действительно тянулась нескончаемой пеленой. Впрочем, Андрей коротал ее не в одиночестве. К нему подходили люди – мужчины и женщины. По одному – по двое. Расспрашивали, что‑то рассказывали сами. Но в основном – слушали. Кого‑то больше интересовал сам Андрей с его способностью ходить между двумя городами. Кому‑то пришлось рассказывать о том, как изменился мир за двадцать лет. К тому времени, когда в лесу начало светлеть, казалось, у бродящего по двору гостя успела перебывать вся взрослая часть деревни.

Чтобы не замерзнуть (ночь все же выдалась прохладной и сырой) пришлось периодически бегать между домами. Андрей чувствовал себя полным идиотом, когда разминался посреди самой большой деревенской улицы или отжимался, забросив ноги на сруб, стоящего тут же колодца. Тренировка длиной в восемь часов.

Особенно запомнился визит мужичка лет шестидесяти. Небольшого роста, сутулящийся, с обширной залысиной и длинной жидкой бороденкой. Он подошел совершенно бесшумно, поздоровался, сел на лавку. Андрей как раз недавно закончил очередную пробежку и теперь просто ходил вокруг колодца.

А человек просто сидел и молчал. Он даже не смотрел на гостя. Тонкие пальцы теребили полу длинной рубахи, взгляд устремлен куда‑то поверх стены частокола. В ночной тиши Андрею даже почудилось еле слышное заунывное пение.

Местный сумасшедший?

— Я могу чем‑то помочь? — спросил Андрей.

Странный незнакомец поднял на него взгляд. В неверном свете горящего факела Андрей всмотрелся в узкое исхудалое лицо. Лицо не принадлежало сумасшедшему. Человеку уставшему, возможно, смирившемуся с нелегкой судьбой, но не лишившемуся рассудка.

— Очень хочется верить, что можете, — тихо проговорил он. — Хотя меня берет неуверенность. Мы здесь совсем одичали, хоть и стараемся не потерять человечности. И детишек обучаем. Даже школу небольшую открыли. И все же видно – вы совсем другой. Примет ли нас большой мир? Как встретит?

— Школа – это хорошо, — растерянно сказал Андрей. Он не понимал, зачем пришел этот человек.

— Не буду вам мешать, — незнакомец поднялся. — Простите, если чем обидел. Не со зла.

Андрей проводил его непонимающим взглядом. Пожал плечами.

И все же он вытерпел. Несмотря на усталость, несмотря на участившуюся зевоту.

Ночные разговоры позволили свести к минимуму разговоры утренние. Все так или иначе уже знали, что Андрей собирается посмотреть на восстанавливаемый храм. Все знали, что у него почти нет времени. Люди предлагали любую помощь, вплоть до предоставления собственной головы в качестве подопытного материала в эксперименте по приобретению способностей, схожих с теми, которыми обладал гость. Но Андрей не желал подобных опытов. Местные спали, не испытывая дискомфорта, и уже давно не видели кошмаров. В шанс, что после получения черепно–мозговой травмы они тут же смогут проваливаться в призрачный город, он не верил.

В конце концов, решили начать с церкви, а заодно осмотреть развалины города в целом. Андрей не особенно надеялся на удачу – отыскать что‑то важное, но с чего‑то начинать надо. Наверняка местные жители действительно испробовали все способы вырваться из заточения собственного города. Наверняка успели излазить останки строений. Но они не видели того, что видел Андрей, да и не могли видеть, — клубящиеся темные провалы в призрачном городе. Что, если нечто подобное обнаружится и здесь?

— Держи, — Степан Михайлович протянул Андрею короткий меч без ножен.

— Зачем он мне?

Оружие не выглядело так, будто его дарят в качестве сувенира или простого подарка. Сталь тусклая, с видимыми вмятинами (скорее всего от молотка кузнеца), на острых кромках клинка множество зазубрин. Единственной приличной его частью казалась рукоять, плотно обмотанная кожаными ремешками. Внешне меч больше всего походил на гладиус, только исполненный куда как неумело.

— По лесу и городу без оружия ходить небезопасно, — сказал староста.

— Эта штука способна отогнать призраков? — Андрей взял меч в руку, прикинул в ладони – тяжелый и несбалансированный. Хорошо оружие, ничего не скажешь.

— Нет. Но мы – не единственные выжившие.

— Еще люди? — нахмурился Андрей. Ему не очень понравилось, что от него что‑то утаили.

— Люди? — лицо старосты скривилось, точно от сильной зубной боли. — Это вряд ли. Людоеды. Мы их называем падальщиками.

— Что?!

— А ты что думал? В войну вон людей тоже ели. Особенно в окружении. В том же Ленинграде случаи каннибализма подтверждены документально. У нас далеко не столь сложная ситуация, но и люди другие… слабее духом, что ли.

— И много их? Других?

— Точно мы не знаем. Десятка два–три – это наверняка. Время от времени выходят на охоту.

— Повезло мне… – теперь Андрей разглядывал меч куда более пристально. Оказаться на вертеле ему совсем не улыбалось. А ведь в первый раз он мотался по руинам, не зная ни о призраках, ни о людоедах. И остался жив. В конечном итоге, не без помощи Алены, конечно. Но все же. Удача? И притом большая.

И все же теперь ступать за пределы частокола немного не по себе.

Они вышли после плотного горячего завтрака. После бессонной ночи и холода промозглой улицы еда пришлась как нельзя кстати. Мясо цыпленка, обжаренная в масле картошка, молоко, хлеб, зелень. У самых ворот Андрея окликнула Алена.

— Извини. Это твое, — она протянула ему его ветровку.

Андрей взял куртку в руки, машинально проверил карманы и извлек мобильный телефон – целый, без единой царапины. Значит все же там, у разбитой машины, он сходил с ума, но по–настоящему повредить аппарат не смог.