— Болезни, голод?

— Нет, — покачал головой Степан Михайлович. — С этим первое время проблем как раз не было. В городе не осталось живых, но появились мертвые. Не во плоти.

— Твари, на которых я наткнулся в одном из домов?

— Да. Они облюбовали строения. Все. Их не видно, не слышно, они ничем не выдают своего присутствия, а потом нападают. И уже не спастись.

Андрей покрутил в руках нож.

— Это из города?

— Да. Кое‑что нам все же удалось вынести. Но немного. Слишком велика цена.

В сенях послышались шаги – и в комнату вошла женщина. Крепкая, с жестким лицом и напряженным взглядом. Ее глаза пробежали по всем присутствующим, остановились на Андрее.

— Он ли? — голос ее был грубоват, но не неприятен.

— Он, — кивнул староста.

Женщина протяжно выдохнула, покачала головой.

— Позвал бы мужиков. Чего впустую языками молоть?

— Завтра позову. Ни к чему раньше времени обнадеживать.

— А девку на кой притащил? — женщина перевела взгляд на Алену. — Братья‑то кормлены?

— Сами справятся, — проговорила девушка. — Не дети уже.

— Ну–ну…

— Лидия, ты что‑то хотела? — спросил староста. В его голосе не слышалось ноток оправдания или раздражения.

— Машка снова загон разворотила, стерва. Кур потопчет. На завтра оставлять нельзя.

Степан Михайлович с досады прищелкнул языком.

— Ну что ты будешь с ней делать?! Хоть забивай.

— Так чего? Сделаешь?

— Иду, — староста поднялся со скамьи и вышел вслед за женщиной. — Посидите пока, — обернувшись, обратился к Андрею и Алене.

Андрей тупо смотрел перед собой. В комнате заметно потемнело.

В голове звучала единственная фраза: «… некоторым снились кошмары… люди начали сходить с ума…» В памяти сразу возник образ пьяницы, Константина Ивановича, и его безумная выходка с самосожжением. Неужели кошмары способны толкнуть на подобное? Неужели они в силах заставить убить другого человека? На фоне всего услышанного крайне неприятным и подозрительным показалась вспыльчивость Вячеслава. Ожог ожогом, но в характере здоровяка произошли явные изменения. И изменения скверные.

Кулаки Андрея сжались. Возвращаться и предупредить? Хотя бы Настю. А что потом? Долго он сможет скакать из одного города в другой? Долго сможет играть в прятки в призрачном городе? Кстати говоря – а что из себя представляет он?

Вопросы… вопросы. Их стало еще больше. И все они требуют ответов.

— Ален, — повернулся к девушке. — А с чего началась вся эта чертовщина? Я имею в виду не первые симптомы, а причину. Авария какая, метеорит, пришельцы… Что‑то должно быть.

Девушка сидела размытой тенью, потом поднялась, подошла к столу.

— Можно? — указала на крынку с молоком.

— Конечно, — Андрей наполнил стакан.

Алена села на лавку – туда, где недавно сидел староста, взяла стакан, но к молоку так и не притронулась.

— Знали бы точно, наверное, уже что‑то сделали, — проговорила задумчиво. — Предположений много, но толку от них нет.

— Не может же быть настолько безрадостно.

Девушка склонила голову набок.

— Я была совсем маленькая, когда все это произошло. Сама почти ничего не помню. Лучше расспроси Степана Михайловича.

— Его нет. А я спрашиваю тебя. Ты же не боишься больше?

Алена покачала головой.

— А почему боялась?

— Ты очень шумел, там, в убежище. Нас могли услышать. Ты сразу показался мне странным, чужим. Но объясняться было некогда.

— Потому просто решила оглушить?

— Да. А ты пропал. Только что сидел передо мной – и пропал. Думала – ты призрак. Какое‑то новое порождение города. А уж когда увидела тебя у ворот – ноги и вовсе подкосились.

— Моя куртка – она у тебя?

Девушка потупилась.

— Да – успела стащить с тебя. Хотела рассмотреть получше. Я такого никогда не видела.

— И все двадцать лет вы живете в этой деревне?

— Да. А куда деваться?

— Некуда… И все же, насчет причин. Расскажи, что знаешь.

— Хорошо. Но потом еще раз переспросишь Степана Михайловича. Не хочу обмануть тебя в чем‑то.

— Договорились.

— Как говорят, все началось со взрыва храма, — девушка помотала головой. — Нет, не так. То время называют перестройкой, да?

Андрей кивнул.

— Так вот, в больших соседних городах появились бандиты. Как говорят, заезжали они и в Водино. Собирали дань… Так вроде называется. Местные мальчишки насмотрелись на их дела – и тоже захотели почувствовать себя взрослыми и важными. Никто точно не знает, сколько их было. Человек десять. Кто‑то сразу после школы, кто‑то числился в училище. Начали безобразничать. Сначала по мелочи – воровали в основном. А потом понравилось. Не знаю почему, но милиция не трогала их. Ну они и распоясались. До полусмерти избили кого‑то на улице. Одного, потом другого. Налетали всей кучей. Смельчаки… – Алена поморщилась, отставила стакан. На стол расплескалось несколько белых капель. — Все в городе знали, кто хулиганит, но боялись остановить их. Говорят, нашли они себе «крышу»… – девушка немного помолчала, будто пытаясь подобрать другое слово, но не стала. — Один только человек сделал им замечание – батюшка местной церкви. Совсем не большой, да и не восстановленной полностью. Его перевели в Водино примерно за год до трагедии. Восстанавливал храм. Говорят, хороший был человек. Так убили его. Эти вот малолетние гады и убили. Прямо у дверей храма. Зарубили. Но не остановились даже на этом. Вроде как победу праздновали. Прямо там же, в стенах храма. Но не одни. Притащили туда девчонок. Учились‑то в городе все в одной школе. Друг друга знали так или иначе. Но безнаказанность превратила их в зверей. А тут еще и кровь на руках, — Алена коснулась пальцем влажного пятна на столешнице. — Как потом говорили: девчонки стали кричать, одной даже удалось вырваться. Но ее поймали. А потом… – Алена пожала плечами. — Долго издевались. Убили. Что было потом – никто толком не знает. Только в храме взорвался газ. То ли преступники пытались скрыть следы, то ли все случилось по неосторожности. Из компании насильников выжили всего трое. Обожженные, изуродованные, но выжили. На этот уж раз и милиция проявила себя. Только уж ее действия, скорее, спасли ублюдкам жизнь. Горожане разорвать их хотели.

— Да уж – самое время рвать, — покачал головой Андрей.

— А вскоре беда и пришла. Сначала погибли дети – какая‑то авария. Потом начались сны, и город перестал выпускать своих жителей.

— И что? Думаете, все дело в разрушенном храме?

— Да. И в тех девчонках, которые в нем сгорели. Их тела собирали по кусочкам. И полностью не собрали. Хоронили одни головешки. В закрытых гробах.

— История – дрянь, — вздохнул Андрей.

В сенях снова послышались шаги, в комнату кто‑то вошел. Только теперь Андрей обратил внимание: стемнело настолько, что он с трудом видел лицо сидящей напротив девушки.

— На сегодня поздно, — послышался голос старосты. — Наш гость никуда не торопится? Я прошу от имени всей деревни – всех выживших, — он подошел к столу. — Мы нуждаемся в твоей истории – во всех ее подробностях. Твое появление – большая удача. Возможно, для нас не все еще потеряно, и выход есть.

— А сейчас поговорить нельзя? — спросил Андрей. — Я не буду спать. Нельзя. Могу либо снова исчезнуть, либо просто не проснуться.

— Ночью опасно собираться даже небольшими группами, — проговорила Алена. — Даже здесь, за стенами.

— Призраки?

— Не уверен, что это именно призраки, — сказал староста. — Но да – твари, живущие в развалинах. Ночью они становятся активнее. Заносит их и сюда. Двух–трех человек не заметят, но группу обязательно почувствуют.

— Беда… – протянул Андрей и зевнул. — И что мне делать?

— Сейчас подумаем, — Степан Михайлович прошелся по комнате. — Во–первых, Аленка, брысь домой. Не хватало мне потом перед твоей матушкой отчитываться, где пропадала.

— Она и так знает, где, — удивилась девушка.

— Что я сказал?

Он не повысил голос, никаких угроз, но Алена больше не спорила – вышла из‑за стола, попрощалась и растворилась в темноте комнаты.