На глаза сами собой навернулись слёзы. Она была уже практически уверена в том, что смертельно больна и возможно последние дни или даже часы ходит по земле. Девушка подумала о том, сколько всего не успела сделать, увидеть, почувствовать, попробовать. Она ведь так молода! А у неё ведь было столько желаний и казалось, будет вдоволь возможностей их осуществить. Вот только тут судьбы переиграла Роуз…

– Что с тобой? – обеспокоился парень, заметив её слёзы. – Тебе всё ещё больно?

Девушка всхлипнула.

– Дерек, я больна? И ты знаешь что-то об этом? Дядя тебе рассказал? Я умру?

Парень изумлённо вытаращился на неё и несколько мгновений пристально рассматривал, безвольно раскинувшуюся у его ног Роуз и будто мысленно прикидывал для себя: шутит она или нет. Правда глядя, как она льёт горючие слёзы, которые скользнув, путаются в её серебристых локонах, сомнения в серьёзности девушки исчезали.

– Сент-Джеймс, хватит истерить! Ты что там, глупая, себе напридумывала? – нахмурился Дерек, блеснув янтарём своих, как у хищника глаз. – Может сначала сесть да поговорить с Лидией и Джоном, а уж затем, себя изводить? Всё, возможно не так как тебе кажется…

– Но…

– Всё! Хватит! Если тебе уже лучше, пошли отсюда, – безапелляционно заявил Д.Д. и рывком поднял девушку с пола, казалось без малейшего усилия и тут же, подхватит её на руки.

– Зачем? Я сама смогу дойти! – слабо возразила девушка и так же нехотя, сделала попытку вырваться – в объятьях парня было тепло и уютно.

– Как? Босая и полуголая? Не валяй дурака, – пресёк любые её трепыхания Дерек, крепче прижав к себе и, добавил угрюмо:

– И не дёргайся. А то уроню.

А девушка и не собиралась более бороться. Если уж ей осталось жить всего ничего, что бы там не говорил Дрейк, потому что уверенность в собственном недуге никуда не делась, то она желала, хотя бы насладится близостью парня. Сколько ещё радостей ей доведётся испытать? Поэтому надо не упускать ни единого шанса. Обвив шею парня руками, зарывшись пальцами в его отросшие на затылке и мягкие на ощупь волосы, она ещё крепче прижимаясь к нему. Чувствуя, как быстро, но уверенно стучит, у её подбородка его сердце.

Дерек направился к выходу со своей ношей.

Глава 31

Дерек отъехал от особняка четы Мэйсон, когда удостоверился, что Розамунда благополучно проникла в дом, воспользовавшись, по понятным причинам чёрным входом. Так же парень успел заметить, как к ней было бросился пёс хозяев – Френч, но в нескольких ярдах от девушки резко притормозил, а затем и вовсе забился под дом. Животина оказалась куда более догадливой, чем Роуз, мгновенно учуяв в девушке перемены и пробуждение внутри неё опасного хищника. Теперь Сент-Джеймс могла, не беспокоится насчёт «лохматого проказника», отныне он к ней не приблизится. Жаль только, что сама девушка по-прежнему не осведомлена о своём состоянии.

Дерек злился и не понимал того, почему родные Роуз, игнорировали смертельную опасность, нависшую над ней. А ведь наверняка хотя бы кто-то из них должен знать о том, кем она является, но всё же не просветил её. И это молчание уже дважды, едва не стоило девушке жизни. Просто чудо, что он оказался поблизости и не дал погибнуть ей вместе со своим внутренним зверем, бившимся в агонии голода. Однако признаться, для парня оказалось неожиданностью, когда поутру выйдя проветриться, после очередной безумно мучительной ночи полнолуния, благо последней в этом месяце, обнаружил, у себя едва ли не на пороге, спящую мирным сном девушку. Оставалось догадываться, почему она пришла к нему и каким образом запомнила дорогу, хотя Дрейк не сомневался в том, что человеческое подсознание «спало» в то время, когда она «гостила» у него прошлым утром. Ну и конечно, ныне ему пришлось вновь предоставить Розамунде приют.

Впрочем, он и не был против этого, более того, радовался как самый настоящий идиот. Глядя на девушку, во сне столь дивно прелестную, что от любования ею в груди всё стиснулось от прилива щемящей нежности и другого более глубокого чувства. Пусть её волосы и были спутанными, с веточками и листиками в них, однако это ничуть не портило их красоты. А на личико, с чуть порозовевшими щёчками, точёными скулами, длинными ресницами, лежащих опахалами на скулах и губками, в форме лука Купидона, он мог и готов был смотреть вечно. К тому же её несносный характер, не давал о себе знать. Ему хотелось сжать Роуз в объятьях и замереть, чувствуя биение трепетного сердечка девушки всем своим существом, ощущать её сладкий аромат, пьянящий, сильнее, чем самый крепкий алкоголь и чувствовать тепло хрупкой фигурки. Но об этом, можно было лишь мечтать, истекая слюной. Ведь у него не было ни каких прав на эту среброволосую чертовку, как и шанса, завоевать, если бы Дрейк конечно осмелился. Она лично продемонстрировала это, повиснув на шее своего разлюбезного Адама, невесть откуда взявшегося, плюнув на общественную мораль и зевак, что стали свидетелями проявления её любви. А это было действительно так – Розамунда не лгала, в тот раз, когда Дерек вёз её в школу. И он был бы слепым глупцом, если бы отрицал это, глядя со стороны, какой страстной стала в один миг всегда сдержанная девушка в объятьях своего бой-френда. Впрочем, на вечеринке, она на мгновение всё же дала ощутить свой внутренний пыл. Правда, не ему, а мерзавцу Принстону, столь пришедшемуся ей по душе. Но всё равно то, была лишь искра, слабый отблеск зарева чувств, что Роуз обрушила на Адама. От них исходило столько чувственных феромонов, что впору развиться астме, раз вдохнув эту приторную сладость. А сам Дрейк, ощущал лишь пустоту, в которой утонула даже ревность…не замечая, как до хруста, до побелевших костяшек сжимает кулаки, а на скулах ходуном ходят желваки. И конечно, парню совершенно было невдомёк, что стоящие рядом ребята, стали опасливо коситься на него, а кое-кто и вовсе поспешил отойти на безопасное расстояние. Он же, не отрывая глаз от целующейся у всех на глазах парочки, внушал себе мысль, что, не имея понятия, даже о том, как мало-мальски правильно выразить свои чувства понравившейся девушке, приезжему красавцу, крепко прижимавшему к себе Розамунду и являвшемуся счастливым обладателем её сердца, был уж точно не соперник. Поэтому не стоит и помышлять о том, что бы зашвырнуть Адама в автомобиль отвезти его за город или более того сразу в аэропорт, что бы там, усадив в самолёт отправить прямой доставкой в «город ангелов», посоветовав на последок и носа не показывать в Скофхэгэне. Да, о таком не стоит и помышлять…Так что своей любовью, Дерек может упиваться, сколько душе угодно, словно самоубийца смертоносным ядом, как и положено, тайному воздыхателю, которому ничего не светит. Хотя в тот момент, когда разговаривая с Барбарой Хилл, он поднял глаза и неожиданно для себя встретился взглядом, с Розамундой, стоявшей неподалёку в компании своей подруги Саманты, ему на миг показалось, что на лице девушке появилась страдальческая гримаса, как если бы она заметила нечто причинившее ей боль. Думать же о том, что Роуз, возможно расстроилась из-за него и Барб, Дерек себе запретил. Да вот только едва девушка пошла своей дорогой, одарив его на прощание, коротким взглядом, где смешались горечь и гнев, как его ноги, будто сами собой зашагали вслед за ней и привели на парковку, где он смог лицезреть любовную сцену с её участием, в толпе других наблюдателей.

Малым утешением было то, что не он один оказался отвергнутым. Рядом, по насмешке судьбы, оказался Принстон. И если у Дерека не было реальной возможности завоевать Роуз, то вот Эрик, дамский угодник и сердцеед, получил чувствительную оплеуху по своему раздутому самомнению, хотя буквально превратился в тень девушки, неотступно следовал за ней. Но она оказалась ему не по зубам. Что и говорить – первая неудача и такая, что если и не разрушит репутацию «школьного принца», то наверняка стряхнёт его с небес на землю, дав ясно понять, что не все падки на его смазливое личико, сладкие речи и папашины деньги. Стоя, рядом с Принстоном, он кожей ощущал его гнев – жгучий и яростный, а лицо Эрика, исказила такая жуткая гримаса, что ею впору убивать, обезобразившая его благородные черты до неузнаваемости. А ещё, что было просто невероятно, буквально на гране фантастики, Дерек смог различить печать боли на лице «принца». Глубокой, искренней боли сердца, когда оно раскалывается и разлетается на куски. Ему самому это было знакомо, поэтому он в миг, распознал за маской злобы, кровоточащую душевную рану. Принстон действительно страдал! Хоть и злился, но глядя на Розамунду в объятьях другого, не смог остаться равнодушным, циничным ублюдком, роль которого с таким успехом исполнял каждый день, что в итоге она так прижилась к нему, став частью его самого. Видимо упрямая, своенравная среброволосая заезжая красавица таки смогла совершить то, что не сумели их местные девушки – покорить сердце Эрика Принстона Младшего. А «принц» осознал, что Розамунда для него недосягаема. Хотя, правда, ему ещё не ведомо, кем стала девушка с прошлой ночи…