Именно таким я представляла Амала в его натуральной среде обитания - изнеженным, окруженным удовольствиями и роскошью в восточном стиле.
В Москве же, он приобретал ту небольшую долю свободы, индивидуальности и независимости, которая делала его совсем другим, толкала его на приключения. Со мной он чувствовал себя свободным, диким, даже немного мятежным.
Я решила напомнить о себе, села поверх кровати и склонилась к его уху, прикусив немного мочку. Он приоткрыл глаза и повернулся ко мне.
- Слушай… - шепнула я. - И как ты только можешь спать под такие крики?
Я стала стягивать с него одеяло, обнажив его тело. Амал вновь вытянулся, лениво приподнял голову и вновь невозмутимо прикрыл глаза.
- Я закажу сюда завтрак - произнёс и с закрытыми глазами потянулся за телефоном.
- Пойдем, я тебе что-то покажу… - нетерпеливо произнесла я, схватив его за руку и, как только он положил трубку, вытащила его из постели и потянула за собой.
- Смотри!
Я вплотную приклеилась к окну, чтобы охватить взором как можно большее пространство.
Солнечные лучи пробивались сквозь стекло, оставляя на моей коже ощущение тепла... Я развела руки и прильнула к теплому стеклу, позволив моему обнаженному телу впитать как можно больше света и тепла.
Амал приблизился и обнял меня сзади.
- Ты лакомый кусочек, который не дает мне спать. – произнёс, прижал меня к себе и стал целовать мою спину, пробуждая во мне неистовое желание.
- I want you… - тихо, возбужденно произнесла я.
Амал возбудился, прижал меня к себе еще сильнее.
- Please, say it again... - он попросил, чтобы я повторила.
- I want you…- повторила я, ощущая его желание настойчивым прикосновением его рук.
Он проник в меня пальцем и удостоверился, что уровень моего возбуждения был более чем приемлем, а затем крепко схватил меня за талию и без прелюдия, приложив варварскую силу, вошел глубоко в меня.
- Амал! - издала я громкий стон, в котором послышалась нота наслаждения.
Это еще сильнее возбудило его.
Я прижалась к стеклу. Он положил свою ладонь поверх моей и придал меня нескольким минутам интенсивного наслаждения, граничащего с болью, яростью, в котором я чувствовала себя жертвой ненасытного хищника, и отдавалась его животному инстинкту.
Казалось, что им овладел сам дьявол и мне это нравилось. Меня это возбуждало. Сила его страсти смешивалась с этим пронзительным, восточным пением, взыванием к высшему, доносящегося с улицы и жарким прикосновением солнечных лучей. Он был моим незабываемым, необыкновенным наслаждением.
Он издал стон, с силой вонзил свои пальцы в мою грудь и обессилел…
Мы вернулись в кровать. Его моментальная, демоническая одержимость спала. Амал стал прежним - нежным, сладким, внимательным.
Мои глаза продолжали гореть желанием. Я легла на его грудь, а затем потянулась к нему и прикусила его губу.
- Сегодня ты был неповторим. Безжалостен! - сказала я, немного поцарапав его предплечье.
Он повернул моё лицо к себе и посмотрел мне прямо в глаза.
- Он тоже был с тобой безжалостен? - спросил, не позволяя моему взгляду избежать его темных, бесконечно глубоких глаз, которые смотрели на меня строго, требуя ответа. - Ответь мне! Пожалуйста...
- Он был беспощаден! И мне это нравилось. - ответила я быстро, яростно, именно так, как он хотел это слышать.
Его глаза загорелись, он вновь был возбуждён… но стук в дверь, оповещающий о подоспевшем завтраке, прервал нас.
После завтрака мы решили провести день в ознакомлении с городом и его достопримечательностями.
В маленьких магазинчиках Стамбула пестрили ковры, ткани… В витринах поблескивали чайные наборы. С бесконечных прилавков доносился аромат сладостей и специй, в котором можно было ярко выделить анис, имбирь и кардамон.
И после яркого и насыщенного дня, еще одна бессонная ночь. Пару часов короткого сна… и вновь этот, уже знакомый звук...
Амал и на этот раз был погружен в глубокий сон. Звонкое взывание к молитве не заставило его даже пошевелиться.
Тем же вечером, нас ожидало возвращение в Москву. Две бессонные ночи подряд лишили меня сознания в полете. Непродолжительные, пестрые картинки теплого Стамбула продолжали мелькать в моём сне.
Через какое-то время меня пробудили прикосновения горячей ладони Амала. Я приоткрыла глаза. Он указал мне на иллюминатор.
Самолет приземлялся над Москвой, покрытой белой пеленой раннего первого снега.
Если я еще ни разу не упоминала, как сильно я люблю снег, то скажу вам – “Я его обожаю”! Снег для меня - высшая степень волшебства, радости и наслаждения, или все эти ощущения, сложенные вместе и умноженные на восторг, сравнимый только с тем, который я испытывала в детстве. Мой дедушка поднимал меня с кровати ранним утром и подзывал к окну. Я вставала с нетерпением, приклеивала нос к холодному стеклу и открывала глаза, всё еще потирая их.
“Снег!” - восклицала.
Мое дыхание захватывало, сон куда-то девался. Я завтракала, беспрестанно поглядывая в светящееся белым, заманчивым блеском окно, а затем спешно выбегала с дедом на улицу, чтобы успеть поиграть в снежки или изваляться в этом белом, пушистом чуде.
И этим утром снег лежал в Москве. Снег похрустывал в ритм моим шагам. Снег был у всех на устах.
“Так рано! Так неожиданно!” - слышались удивления повсюду.
А я - просто продолжала наслаждаться моим вечным романом с этим природным явлением.
В тот же день в офисе, Гордон, решив воспользоваться моими знаниями французского, пригласил меня присоединиться к нему за обедом на неделе. На самом деле "приглашение" было зовом о помощи, дружественной просьбой о выполнении не входящей в мои обязанности функции. Ему предстояло провести интервью с собеседником, который, увы, плохо владел его родным английским, уж о русском и речи идти не могло.
"Неужели, Гордону нужна моя помощь…” - подумала я, мысленно размахивая перед ним красным испанским капотом.
А сам он, с видом неисправимого педанта, запинаясь, пытался дать миллион объяснений необходимости моего присутствия, вместо того, чтобы просто сказать, что ему нужна была помощь.
Он также заранее решил посвятить меня в дело. Речь шла о встрече с юридическим представителем, в простонародье – адвокатом, важной французской корпорации, которая осуществляла переговоры для основания своего бизнеса в Российской столице. Гордону предстояло осветить итог этих переговоров, соответственно, найдя прежде общий язык и понимание с его французским собеседником.
Встреча должна была состояться в "кафе Пушкинъ".
Припоминаю, что это то самое кафе, которое еще до своего открытия, упоминалось в знаменитой песне Gilbert Bécaud – Nathalie.
“On irait au “cafe Pouchkine” boire un chocolat” - примерно так ссылается автор на него в песне, посвященной нашей столице.
- Да, да, тебе не послышалось, то самое "кафе Пушкинъ" на Тверском бульваре, в которое любой когда-то мечтал попасть - поделилась я с Мишкой на одной из лекций своей новостью, ведь в то время заказать столик в этом заведении было совсем непросто.
- Пуфф! - усмехнулся Мишка. - Два часа в очереди за столиком и ощущение, что тебя ограбили по возвращению.- так он отозвался о ранее упомянутом кафе, припоминая свой опыт посещения этого заведения когда-то с родителями.
К обеду, облачившись в черное платье делового стиля, которое соблазнительно обнажало мою шею изящным, низким вырезом на груди и, надев поверх черное пальто, я подоспела к редакции, для того чтобы вместе с Гордоном отправиться на встречу.
Столик был зарезервирован в зале «Библиотека» - эксклюзивный и роскошный второй этаж кафе Пушкинъ, специально отведенный для бизнес-ланчей или просто более капризных клиентов, которые посещают это заведение небольшой компанией от 2 до, примерно, 8 человек. Интерьер зала, оформленный в стиле классической библиотеки аристократической московской усадьбы XIX века, был самым настоящим воплощением мечты для любителей литературы или почитателей поэта.