- Потом спасибо скажешь… - пробурчал, глотая шипучий напиток. Взглядом указал мне в сторону двери, что-то невнятно шепнул, поднял глаза и скрестил руки.

Тень застыла в нескольких сантиметрах от моих обнаженных плеч. Я повернула голову, а затем приподняла глаза, встретив его томный, притягательный взгляд. Эти черные, искрящиеся глаза, о которых мы с Софией лирично вспоминали менее часа назад, смотрели на меня с уверенностью, с достоинством.

Прервав момент загадочного молчания, Мишка протянул ему руку и выпрямился, превосходя ростом прибывшего кавалера.

- Амал! - громко произнёс, с силой сжимая ладонь, - Рад тебя видеть! - продолжил он на русском, пытаясь настоятельно превзойти во всём нашего иностранного друга.

Ответным жестом превосходства, Амал похлопал Мишку по предплечью и, как бы не заостряясь на нем, развернулся поприветствовать Мстислава, который всё еще нервно метался по залу.

Зазвучала музыка, танцоры закружили по центру зала.

Гости постоянно выпивали у фуршетных столов, вели несущественные беседы и выходили курить на свежем воздухе. Дамы хвалились платьями и находили темы для того, чтобы скрытно посплетничать. И только лишь самые смелые отваживались вступить в танец, который они имитировали, неуклюже переступая с ноги на ногу.

В дверь с заднего двора вбежала София с налитыми свежим румянцем щеками. За ней вошел Томас. Она обхватила его плечо и закружила с ним в вальсе, будто они всю жизнь репетировали этот танец.

Амал подошёл ко мне и, проигнорировав пристальный и осуждающий взгляд Мишки, гордо приподнял голову и пригласил на танец.

Под венский вальс Штрауса, мы присоединились к кружащимся парам. Мой экзотичный друг арабского происхождения уверенным шагом владел моим телом в танце и не переставал меня удивлять. Ему при каждой встрече со мной удавалось проявить себя эталоном мужского самообладания. Его изысканность меня привлекала, а его экзотичность - манила соблазном.

В зале становилось всё жарче.

Оставив Амала в компании его знакомых, я вышла охладиться на веранду.

Там, в одиночестве, потягивая сигарету и улыбчиво любуясь искажающимся в окнах светом и мелькающими силуэтами, на скамейке заднего двора сидел Мстислав.

Я подошла и тихо подсела к нему, обхватив себя руками, пытаясь укрыться, таким образом, от вечерней прохлады.

Мстислав продолжал молчаливо потягивать сигарету и лишь кивнул головой.

- Ну, что ты такой задумчивый?

- Смотри… - произнес он, указывая на шумный, заполненный гостями зал. - Получилось! Вечер удался! - его глаза озарились и немного увлажнились от испытываемых эмоций.

- А ты сомневался? - я рассмеялась.

Мстислав вновь расслабился, вдохнул сигаретный дым и опёрся спиной на скамейку. Вдруг улыбнулся.

- Смотри - Мишка! Наверняка тебя ищет! Извелся бедный! А Амал... О, Амал! – задумчиво, погрузившись в свои фантазии, произнес он.

- Фантазии! Это всё твои фантазии!- тихо произнесла я и, притираясь к нему сбоку, чтобы немного согреться, приложила голову к его плечу.

Прохладным августовским вечером, на свежем ветерке, который доносил до нас тонкий запах подмосковного хвойного леса и влажного луга, мы сидели и смотрели на праздничный, оживленный зал, в ярком освещении которого мелькали увлечённые, весёлые силуэты гостей, в сопровождении звуков музыки, задорного смеха и занятных разговоров.

Начало сентября. По возвращению к учебному году, София продлила мою работу в редакции на неопределённый срок, а Гордон позволил сместить мои рабочие часы на вечернее время, заполнив мой день до отказа.

Время летело быстро и до неизбежной разлуки оставалось менее двух недель.

Мое существование сводилось к мучительным терзаниям и мыслям о возможном "побеге" из Москвы.

- Отпусти его! Останься! Продолжай свою жизнь! - взывал мой рассудок к здравому смыслу.

- Беги вслед за ним! Отдайся страсти! Сделай его своим! – вмешивался, злобно посмеиваясь, увлеченный забавной игрой, голос дьявола, восседающего на моих плечах, свесив ножки.

Вечером одного из таких длительных и тяжелых дней, который мы с Гордоном провели в Шереметьево, встречая прибывшую в Москву делегацию известной британской газеты для освещения спортивных событий, я нежилась в ванной, наполненной пузырьками ванильного аромата, в квартире на Арбате.

В надежде увидеть своего полковника хоть ненадолго, я отправила ему сообщение и, прикрыв глаза, расслабилась в ожидании ответа.

Я не успела вылезти из воды, как в квартире послышались шаги…

Он открыл дверь и направил на меня пристальный взгляд, наполненный демоническим желанием, напомнив мне тот самый взгляд, при нашей первой встрече. Его желание было всё таким же: страстным, жгучим, неугасаемым и умопомрачительным!

Он склонился над ванной и застыл в нескольких миллиметрах от моих губ, наполняя себя моим дыханием.

- Я люблю тебя! - произнесла я.

Он продолжал молчать.

- Я хочу тебя! - вновь произнесла и приблизила к нему свои губы, наслаждаясь его чувственным взглядом - пылким, но, в тоже время, таким нежным.

Он немного приподнял рукава, запустил руки по локоть в воду и вытащил меня, залив свою форму, туфли и пол пенистой водой.

Он всё молчал, не сводя с меня взгляда, но этот беззвучный момент соприкосновения наших взглядов, значил для меня больше, чем миллион слов.

- Не уезжай! Я не хочу тебя терять! - почти вырвалось из моих уст, но я промолчала, подавив в себе желание произнести эти слова.

Я знала, что он не мог ничего изменить, я не хотела делать его отъезд еще сложнее. Я лишь улыбнулась, чтобы позволить ему в эти последние дни, которые мы проводили вместе, полностью отдаться наслаждению, не вспоминая о предстоящей разлуке.

Я прикоснулась рукой к его коротко выстриженным волосам и дотронулась до его губ нежным поцелуем.

Он положил меня на край кровати, пропитав простыни стекающей с меня водой, и повелительно отклонил меня на спину, прижав моё тело рукой к постели.

Его губы коснулись моего тела горячим, влажным и приятным ощущением нежности, страсти.

Он развёл мои ноги, страстно провёл по ним руками и обхватил ладонями ягодицы, что позволяло ему управлять моим телом так, как он желал.

Мой сладкий стон наполнял его всё большим желанием.

Его язык проник в меня мягким, чувственным и страстным прикосновением.

Я невольно сжала простынь в кулаки, испытывая наслаждение, которое вводило меня в экстаз. Наслаждение, которое превращало меня в самого дьявола и обращалось в неугасаемую мольбу о вечности, о нескончаемости этого момента, за который я была готова отдать все.

Он приблизился к моим губам и нежным поцелуем разделил со мной сладкий вкус моего возбуждения.

Я прижалась к его груди, перебирая в голове все эти слова, которые я так хотела ему сказать: "Останься! Я люблю тебя! Будь моим навсегда!". Но я молчала.

Фраза "Мне пора" с каждым разом все сильнее вонзалась в мой живот ощущением насквозь вбитого кола, оставляя меня один на один с этим горьким чувством, которое вызывало во мне его отсутствие. Расставания были все сложнее. Мне хотелось плакать, цепляться за него, кидаться на пол, колотить ногами и кричать во все легкие каждый раз, когда наступал этот момент.

Так и в этот раз, его скорое "Мне пора" и звук закрывающейся на выходе двери, оставили меня наедине с моими мучениями и льющимися из моих глаз слезами, не позволяющими мне видеть, дышать… от которых меня спасало лишь открытое окно и дуновение прохладного, ночного ветра.

Не желая оставаться в одиночестве в этой квартире больше ни минуты, я вернулась домой и свернулась в комок на своей тёплой кровати, в комнате, в которой ничего мне о нем не напоминало, кроме моих мыслей, которые постоянно улетали к нему и оставленного мной под подушкой, в изголовье кровати, маленького макета самолёта с его рабочего стола. Я хранила его там в секрете и нащупывала по ночам, до того как уснуть, пытаясь, то ли установить с ним телепатический контакт, то ли просто изъять силы из этого дорогого мне символа.