“Софи!” - повторила я мысленно. - “С какой же изысканностью и лаской он произнес её имя”.
София расплылась в улыбке, посвятив ему нежный, томный взгляд.
У меня не оставалось сомнений в том, что присутствующий джентльмен не был для нее простым сотрудником. Обмениваясь взглядами и жестами, они как будто напоминали друг другу все те нежности наедине.
- Это наше новое дитя? - спросил он, строго бросив взгляд в мою сторону.
Приопустил голову и внимательно посмотрел на меня поверх своих тонко обрамленных очков.
Я сделала более серьезное, неподвижное выражение лица, пытаясь избежать, чтобы следующий, вошедший в дверь обратился ко мне словом "дитя", "ребенок" или прочим синонимом.
- Позвольте представить вас. Томас- мой супруг. - сказала Софи.
Прошу извинения за "Софи", но его обращение к ней продолжало эхом раздаваться в моей голове.
- Я попозже подъеду - ответила она, в то время как я продолжала наблюдать за их жестами, полными любви и страсти, которые они так невольно использовали в своем общении.
- Ну, в таком случае, прошу извинить за мое вторжение. Продолжайте свой разговор. - сказал он и удалился, вновь бросив на нее страстный взгляд.
- София Николаевна, я... - продолжила я, пытаясь погасить на своём лице улыбочку, вызванную их непроизвольным и немым обменом любовными сообщениями.
- Не называй меня по отчеству. Прошу тебя! Можно просто по имени. - сказала она и привстала со стула. – Ну, пойдем, я познакомлю тебя с редактором, с которым ты будешь работать. Очень интересный персонаж! - добавила тихо, будто усмехнувшись.
Я поднялась со стула и нервно выгнула назад коленки.
“Персонаж? Что это значит? Чего же мне ожидать?” - подумала и последовала за Софией.
Мы постучали в один из соседних кабинетов.
- Please, come in!- послышалось приглашение войти на английском языке с тонким, педантичным, британским акцентом.
Мужчина, лет 55, сидел в высоком, кожаном кресле, уткнувшись в экран своего ноутбука. Он был одет в белую рубашку и бежевую безрукавку в крупные ромбики. Эта дотошно подобранная комбинация подчеркивала его возраст и позволяла легко догадаться о его происхождении.
Неохотно подняв взгляд поверх небольших, квадратных очков, будто оторвав себя от очень важного дела, он приподнялся и вытянул мне руку.
- Гордон Орвилл! - произнёс гордо, сухо, как я и ожидала, а затем вновь уткнулся в чтение, спрятав свой взгляд за экран ноутбука.
Если вам когда-нибудь удалось ознакомиться с единственным романом Эмили Бронте - "Грозовой Перевал", вы вспомните ту неповторимую туманность и мрачность, свойственную пейзажам британских островов. Именно таким представился мне в тот момент Гордон Орвилл - туманным и глубоко скрытым в самом себе.
Приняв за не расположенность короткие ответы Гордона и отсутствие зрительного контакта, который позволил бы мне оценить ситуацию, я стала нервно пошатывать шпилькой, пытаясь найти, посредством нестабильности внешнего аксессуара, некую чрезмерную стабильность в теле и вернуть себе утерянное самообладание.
-Ну, а вот вы! Вы когда-нибудь были в Петербурге? Посмотри, София! Посмотри, какая интересная штука тут! - воскликнул Гордон и широко улыбнулся, сузив глаза и обнажив свои редкие зубы, вновь посматривая на нас из-под очков.
Он привстал и потянул Софию за локоть, приглашая приблизиться к своему экрану.
В тот момент я поняла, что "туманность" Гордона совсем не была связана с нерасположенностью, а возможно, попросту, это была излишняя увлеченность рабочим процессом.
Моя шпилька стабилизировалась и я решила дать ему второй шанс, сделав вид, что не почувствовала никакой неловкости.
- Ну подходи, подходи, что же ты стоишь у входа. Я покажу тебе твое рабочее место. - вдруг обратил он на меня внимание, оставив Софию за чтением чего-то занятного на его экране.
Он схватил со своего стола деревянную курительную трубку. Не зажигая, сжал её губами и принялся посвящать меня в подробности нашего рабочего союза.
В двери появился молодой человек, которого я уже видела в приемной.
- Софья Николаевна, ваш звонок. - коротко произнес он.
- Скажи, что я буду через пару минут. - сказала она, направляясь к двери. - Береги мне ребенка!- громко и отчетливо воскликнула на выходе из кабинета и фраза, направленная Гордону, звонко разнеслась по коридору редакции.
Гордон рассмеялся. Шутливо взглянул на меня.
Моё лицо выражало возмущение, нескрытое недоумение. Я покраснела и вновь хотела провалиться сквозь землю.
Мистер Орвилл ещё долго посвящал меня в дела. Он объяснял всё подробно, скрупулёзно, помечал каждый листочек бумаги и аккуратно складывал их в отдельные стопочки.
А чуть позже, попрощавшись до следующего дня с моими новыми сотрудниками, я выбежала из офиса редакции. На моей груди, ярко поблескивая, красовался новый идентификационный бейдж с надписью "ПРЕССА".
Мне не терпелось увидеть моего полковника, не терпелось рассказать ему о том, что теперь я была не просто студентом. Теперь я была такой же, как он - смелой, независимой. Теперь я, также как и он, могла ходить на работу, не слушать мнения родителей, уезжать в незапланированные поездки и еще тысяча прочих вещей, которыми я желала поделиться с ним… но в тот день его всё еще не было в Москве.
Прошло всего несколько дней с начала моей новой работы в редакции. К этому времени Мистер Орвилл стал для меня гораздо менее загадочным персонажем. Гордон, как и многие в этой профессии, в свободное от работы время, увлекался литературой, в основном, британскими классиками XVII-XIX веков, был женат, имел 2 детей, 3 и 6 лет.
Он все также сжимал губами трубку, увлеченный рабочим процессом и покручивал её во рту, не зажигая, то ли ради собственного здоровья, то ли не хотел вызвать гнев сотрудников, или же жены.
Молодой человек из приемной, имя которого к этому времени я уже знала - Виталий - приятный молодой человек, который, как сразу же выяснилось, не состоял ни в каких отношениях, был достаточно одинок и посвящал свободное время своему чёрному коту, фотографии которого он бережно хранил на рабочем столе ноутбука.
Ну, а меня всё ещё продолжали называть "дитя", теперь уже в аккомпанемент с Гордоном, который называл меня просто “kid”.
Четыре часа моего рабочего дня я проводила, в основном, поднося кофе к столу Гордона. Он, как специально, потреблял кофе маленькими чашечками.
Ритуал был примерно таков: он приподнимал чашечку, придерживая её большим пальцем и мизинцем. Вдыхал кофейный аромат. А затем делал глоток горького напитка, морщился и ставил чашечку на блюдечко, на котором оставлял круглый кофейный след при её звонком прикосновении. В течении 2-3 минут он прибывал в своём кресле, в спокойствии, уставившись в экран, как бы ожидая эффекта "волшебного зелья". Еще один глоток и чашечка вновь попадала на край стола, обращая этот ритуал в бесконечный круговорот.
Гордон также позволял мне перепечатывать некоторые статьи, которые он получал, по какой-то причине, в печатном формате, на листках бумаги. Но надежда на то, что в конце концов ко мне в руки попадет реальное задание или редакция статьи, не покидала меня.
В тот день Мстислав собирался забежать к нам в офис, посмотреть на моё новое место работы и, заодно пообедать с Софией.
Простывший Мистер Орвилл, уже второй день заполонял свой рабочий стол салфетками. Он часто вздыхал сквозь забитый нос и, постанывая, проклинал погоду, которая вот уже несколько дней заставляла нас накидывать пиджачки на блузки и носить в руках зонтики. Его миниатюрные, кофейные чашечки превратились в огромные кружки чая, сорта “Earl Grey”, которым он запивал жгучие эвкалиптовые леденцы. А я продолжала классифицировать в алфавитном порядке сотни статей, погруженная в сладостные мысли о встрече, уже этим вечером, со своим любимым, в квартире на Старом Арбате.