— Ханум, анализ, проведенный инженером Парвани, показал, что это действительно альфа-радиация, — протянул ей бумагу вернувшийся Лахути.

Внимание Джин неожиданно привлекли покачивающиеся на его руке четки. Обыкновенные черные шарики, скрепленные один к одному и довольно крупные. «Если изготовить такой же шарик из свинца, — мелькнула у нее мысль, — несколько волосков в него точно поместится. А с учетом малых размеров шарика я легко смогу спрятать его в складках одежды. И, в случае обыска, даже положить в рот. Главное — донести шарик до миссии Красного Креста, а там уж я найду, как уберечь его от чужих глаз. Конечно, идеально было бы включить этот шарик в целые четки, но все знают, что я христианка, и четки в моих руках вызовут ненужное подозрение. К тому же в исламе четки — по большей части принадлежность мужчин. А привязать шарик к четкам самого Лахути не получится: он сразу заметит его свинцовую тяжесть по сравнению с другими бусинами. Значит, придется прятать на себе, даже если потом стану светиться как тот русский офицер, которого теперь его начальники отказываются выдать Британии. Не очень веселый юмор однако…»

— Наличие полония доказано измерением энергии альфа-частиц, она составляет 5,3 Мэв, — продолжал между тем Лахути. — Измерено и количество вещества, попавшего внутрь организма при вдохе, — около шести милликюри. Тут всё написано.

Джин взяла протянутую им бумагу, сказала негромко:

— Такую дозу мог вызвать только взрыв на атомной станции.

Стоявший за её спиной доктор Нассири едва слышно вымолвил:

— Что же делать, ханум? Мы можем спасти Дермиана?

— Боюсь, что нет, — ответила Джин, не глядя на него. — Как обычно говорят в таких случаях, медицина здесь бессильна. Слишком большое количество полония попало в кровь и накопилось в тканях. Введением димеркапрола мы лишь отсрочим конец вашего друга, доктор, чуть-чуть облегчим его страдания. Но готовьтесь к худшему, Сухраб. — Она наконец взглянула на Нассири: тот был бледен, в глазах стояли слезы. — Я понимаю ваши чувства, Сухраб, и искренне сочувствую вам. Но сейчас нам надо позаботиться о тех, кто, возможно, получил меньшие дозы облучения и кого еще можно спасти. Срочно проведите аналогичный анализ с каждым из них и, в зависимости от дозы, начинайте вводить антидот. Особое внимание уделите печени: её надо всячески поддерживать, ибо основная доза полония выводится с желчью. Что же касается доктора Эбаде, — Джин снова опустила голову, — то я понимаю, что вскрытия не будет: он ведь мусульманин. Однако я и без вскрытия знаю, что помимо легких у него больше всего пострадала печень — как главный нейтрализатор всех поступающих в организм ядов. И еще. Учтите, пожалуйста, при похоронах, что полоний всё еще находится в периоде распада и окончательно превратится в свинец только месяцев через шесть, не раньше. А до истечения этого срока он будет продолжать излучаться. Поэтому примите соответствующие меры, пожалуйста. И предупредите семью своего друга, Сухраб, — она сочувственно коснулась руки доктора Нассири. — Ему осталось жить от силы дней пять…

— Аллах всемилостливый! — доктор Нассири, не сдержавшись, закрыл лицо руками, плечи его затряслись. Очки, соскользнув с носа, упали на цветастый ковер.

— Ханум, у нас отключили воду! — встретила Джин в миссии Красного Креста взволнованная Марьям.

— Почему?

— Землетрясением повредило трубы. Я еще утром заметила, что напор воды в кране слабый, а днем выяснилось, что она, вытекая из трубы, просто не доходила до нас. Теперь придется пользоваться колодцем.

— Должно быть, трубу скоро починят, — выразила предположение Джин и, сдернув платок, устало опустилась и кресло перед компьютером.

— Вряд ли, — с сомнением покачала головой Марьям. — Сказали, что сначала надо изготовить точно такую же трубу. Ведь трубы у нас здесь старые, свинцовые еще…

— Свинцовые? — машинально переспросила Джин.

Как же она сразу не сообразила! Действительно, Исфахан — город древний, и водопроводная система была проложена здесь чуть ли ни при шахе Аббас. Последующие правители менять её не торопились, и вот несколько десятилетий назад ЮНЕСКО взяла все сохранившиеся древние коммуникации под охрану как объект культурного наследия. Теперь уж, конечно, никто не разрешит их менять. Когда-то точно такие же трубы были и в Лондоне, и в Париже, и в Риме, но с развитием цивилизации их там давно заменили. Сразу, как только выяснилось, что свинец вреден для здоровья человека. В Иране же, видимо, на полную замену водопроводной системы не хватило денег, поэтому трубы заменили частично, лишь в некоторых районах. Миссии Красного Креста «повезло»: рядом с ней их заменить не успели. А значит, проблема изготовления свинцового контейнера упрощалась.

— Хорошо, Марьям, я разберусь с этим вопросом, — кивнула Джин помощнице. — А ты пока проследи, чтобы рабочие запасли достаточное количество колодезной воды, она может потребоваться для срочных операций.

— Сейчас же передам им, ханум.

Оставшись одна, Джин откинулась на спинку кресла и иронично усмехнулась. Вспомнила, как по приезду в Исфахан выражала недовольство, узнав, что трубы свинцовые и что для очистки воды придется использовать фильтры и часто менять их, поскольку тяжелые металлы накапливаются быстро. Зато именно эти трубы помогут ей теперь в выполнении задания. Ай да шах Аббас! Молодец, что устроил свинцовую систему водопровода. И хорошо, что никто из властителей Ирана так и не озаботился с тех пор здоровьем своих граждан. А уж кому поручить изготовление трубы, а заодно и шарика, Джин знает: один из членов законспирированной группы, живший в окрестностях Исфахана, зарабатывал на пропитание как раз литьем.

Он освоил эту профессию, чтобы оправдать придуманную для него легенду, и был надежным, неоднократно проверенным в деле человеком. Согласно легенде, его звали Анук Тарани. А на самом деле он был сыном одного из офицеров шахской гвардии, который сразу после революции сбежал из Ирана в Штаты. На Тарани вполне можно было положиться, поскольку его жена и дочь остались в Лос-Анджелесе. Здесь же, неподалеку от Исфахана, он обосновался по фиктивным документам и с созданной для него ЦРУ фиктивной семьей из старушки-матери и двух детей-подростков. Жена, по той же легенде, умерла при родах, на наличие «живой» жены не дала согласия жена законная, проживающая сейчас в Лос-Анджелесе. До сих пор Тарани оставался в стороне от поручений Дэвида, и вот теперь пришло время воспользоваться его услугами.

На подержанном «шевроле», предоставленном миссии Красного Креста администрацией Исфахана, Джин ехала по раскисшей от дождей проселочной дороге, обсаженной с обеих сторон тутовыми деревьями. Дворники тоскливо месили грязь на лобовом стекле. В зеркале заднего вида отражался следовавший на некотором расстоянии от нее зеленый, заляпанный грязью автомобиль. Отрываться Джин не стала: пусть наблюдают. Благо повод посетить мастера Тарани у нее был: она везла ему чертеж старинной свинцовой трубы, которую требовалось изготовить, образцы металла и разрешение эксперта ЮНЕСКО на проведение ремонтных работ. Причины, по которым она выбрала именно Тарани, тоже имелись: во-первых, он жил ближе всех к миссии Красного Креста, во-вторых, слыл в Исфахане одним из самых искусных мастеров, занимавшихся историческим и художественным литьем. Проще говоря, легко мог воспроизвести сплав времен шаха Аббаса в нужных пропорциях и придать изделию требуемую форму. А эксперта ЮНЕСКО, рассматривающего водопроводную систему города как один из шедевров Средневековья и подписавшего разрешение, это волновало больше всего. Разумеется, ни о каком мастере Тарани в ЮНЕСКО и слухом не слыхивали, но с задачей получить для него разрешение успешно справился Дэвид: свои представители имелись у Лэнгли во всех значимых мировых организациях.

Единственной загвоздкой на пути к выполнению задания оставались, как полагала Джин, сроки: изготовление трубы могло занять довольно много времени, а свинцовый шарик-контейнер требовался ей срочно. Состояние Эбаде с каждым днем ухудшалось, и на изъятие волос с наволочки его подушки у Джин оставалось не более двух суток.