Та только улыбнулась: "Папа, как ты можешь? Изабелла замечательная, и братья у меня самые лучшие, хоть один из них и причетник, — Констанца помолчала. Помотав рыжей головой, девушка вздохнула: "Папа, милый, сейчас другое время. Сейчас женщины, наконец-то, могут писать книги, заниматься наукой, строить здания, выставляться в Королевской Академии…, Как Изабелла, — лукаво добавила девушка.

— Она мне не говорила, — удивился Джованни.

— Она, наверное, послала свои работы на отборочную комиссию, — горячо зашептала Констанца, — я была дома, когда пришла лондонская почта. Там было ответное письмо для нее, от сэра Джошуа Рейнольдса. Я ей отдала конверт, только она ничего мне не сказала — что в нем.

— Мне тоже, — понял Джованни и посмотрел в сторону столовой — жена устроилась напротив Тео, быстро набрасывая что-то в альбоме. "Надеюсь, она рисунки им отправила. Они не станут рассматривать ее заявку по разделу архитектуры, такого еще не случалось".

— Изабелла едет в Лидс, на строительство мануфактуры, — отчаянно добавила Констанца, — и тоже одна, только Франческо с собой берет. Папа…, - она все держала его руку.

— Тео и Жанна тебя отвезут в Париж, а я приеду, следующим летом, — сварливо отозвался Джованни, — проверю, как ты там устроилась. Я попрошу тетю Марту снять тебе комнату рядом с рю Мобийон, чтобы ты была под присмотром. Я бы и зимой приехал, — он развел руками, — но мне надо экзамены принимать, в Кембридже. И я тебе, конечно, выделю содержание.

Констанца, было, хотела что-то сказать, но Джованни поднял ладонь: "Знаю, газета тебе будет платить. Уж позволь мне тебя побаловать, — он поцеловал густые, пахнущие цитроном волосы, и смешливо добавил: "Мистер Констан. Пошли, там без нас весь десерт съедят".

Окно второго этажа растворилось. Пьетро высунулся наружу: "А что на десерт, папа?"

— Пирог с ревенем, — усмехнулся Джованни.

— Папа! — Пьетро укоризненно закатил серые глаза. "Тетя Жанна не будет печь пирог с ревенем, она из Парижа. Наверняка крем-карамель".

— Мильфей, — подмигнула Констанца брату.

— Спускаемся, — велел Пьетро Майклу, чья каштановая голова появилась рядом. Мальчики захлопнули окно.

Жанна передала спящего мальчика Изабелле и тоскливо, подумала: "Родить бы. Мы бы с Тео его вырастили. Или ее. Но ведь это надо…, - она закрыла глаза и услышала обеспокоенный голос Питера: "Что такое, кузина Жанна?"

— Все в порядке, голова немного закружилась, — она улыбнулась: "Значит, вы меня завтра забираете с Друри-Лейн, и везете на свои склады. Имейте в виду, кузен Питер, я не уеду из Лондона без ваших пряностей в багаже!"

— Не уезжать бы вам вообще, — грустно подумал Питер и велел себе: "Не смей, что ты можешь ей предложить? Вдовец с ребенком на руках, старше ее, а она красавица, каких поискать, и хозяйка отменная. Там, в Париже, наверняка, ее кто-то ждет".

Мальчики уселись за стол. Майкл просительно сказал: "Можно два куска, тетя Жанна?"

— Мне тоже, — велел Пьетро, и взрослые расхохотались.

— Чуть выше голову, кузина Тео, — попросила Изабелла. Быстро набрасывая фигуру женщины, — та сидела в бархатном кресле, установленном на подиуме посреди студии, — она добавила: "Сэр Джошуа Рейнольдс, когда писал портрет мисс Сиддонс, оставил свое имя на кайме ее платья. Знаете, что он сказал? — Изабелла весело взглянула на модель.

Тео улыбнулась: "Нет, откуда же мне?"

— Я решил войти в историю, цепляясь за подол вашей одежды, — Изабелла отложила уголь и отряхнула руки. "Он, конечно, преуменьшает свои заслуги, сэр Джошуа".

— Я видела у мисс Сиддонс еще один ее портрет, кисти Гейнсборо, — Тео нерешительно потянулась. Изабелла рассмеялась: "Встаньте, кузина, походите. Я сейчас попрошу сварить нам кофе. Та картина прекрасна, мистер Гейнсборо- великий художник. Он, к сожалению, с тех пор, как тяжело заболел — пишет только пейзажи, он ведь почти не поднимается с постели".

Изабелла высунулась из окна студии — Пьетро сидел рядом с отцом за мраморным столом, в маленьком розарии. Майкл растянулся на траве, болтая ногами в воздухе, углубившись в какую-то книгу. Франческо спал, раскинувшись на кашемировой шали, прижавшись к черной спине кота.

Джованни, поднял голову от раскрытой Библии: "Отдохнуть решили? Давайте, принесу вам что-нибудь перекусить. Констанцы нет пока, только к ужину обещала вернуться. У нее сегодня интервью с Пристли выходит. Я сейчас, — он ласково погладил Пьетро по голове и зашел в дом.

— У вас очень хороший муж, кузина Изабелла, — улыбнулась Тео. "Я еще в Париже вам об этом говорила".

— Спасибо, — Изабелла, — она была в холщовом, рабочем, прикрытом передником платье, каштаново-рыжие косы были уложены вокруг изящной головы, — присела на большой, деревянный стол и, покачала ногой:

— Теодор, мой кузен…, Он тоже очень хороший человек, кузина Тео — смелый, умный, добрый. Вы бы видели, как он с Пьетро возился там, в Марокко. Он ведь не побоялся пойти к моему отцу, когда я с Джованни познакомилась. Это Теодор спас их, и мужа моего, и Пьетро, иначе орден бы Джованни никогда не отпустил. Кузина Тео, — женщина посмотрела на нее и неслышно вздохнула, — вы же знаете, ну…, - она покраснела. Не закончив, отвернувшись, Изабелла стала менять местами маленькие, искусно выточенные здания на макете мануфактуры.

Тео подошла к ней, — она была почти на две головы выше. Обняв ее, женщина сказала: "Я все знаю, кузина Изабелла. Не будем больше об этом, ладно? Это новый завод, в Лидсе? — спросила она.

— Да, — женщина оживилась, — посмотрите. На фабрики "Клюге и Кроу" не нанимают детей младше девяти лет, а дети с девяти до шестнадцати — работают всего восемь часов, с обеденным перерывом. Питер единственный из хозяев мануфактур, кто установил такие правила. Кормящие женщины тоже имеют право на время для отдыха, каждый час.

— Вот что мы сделали — Изабелла гордо показала на несколько аккуратных домиков. "Тут будут младенцы, с двумя нянями, а тут — классы для детей младше девяти лет, и игровая комната. Теперь матери будут спокойны, а то сейчас, — Изабелла поморщилась, — они оставляют детей на попечение кого попало, в грязных подвалах. Я была там, на севере, в Лидсе, в Брадфорде, видела эти трущобы…, Рабочие кварталы должны быть совсем другими, — Изабелла потянулась за альбомом, — когда-нибудь, я надеюсь, владельцы заводов будут строить и дома для своего персонала.

Тео все смотрела на маленькие дома, на высокие, в мелких переплетах рам, окна мануфактуры:

— Я до двух лет росла в бараке, кузина Изабелла, на деревянных нарах, с другими неграми. Потом умерла жена, — она помолчала, — моего отца. Мою маму продали, а меня взяли в дом — чтобы моим братьям было веселее, и чтобы было, кого наказывать, если они провинятся. Я тогда еще не знала, что они мои братья, — черные, огромные глаза заблестели. "А рабыни на плантациях — они привязывают младенцев на спину, и так работают — под солнцем и ветром, по двенадцать часов в день. И дети тоже — с трех лет, — она вернулась на подиум, и села, сцепив длинные, красивые пальцы.

Изабелла опустилась на ручку кресла и прижала к своему теплому боку красивую, темноволосую голову. Тео всхлипнула: "Дэниел осенью возвращается домой, в Америку. Президент Вашингтон подписывает указ о создании министерства иностранных дел. Мистер Джефферсон, наш посол в Париже, принял этот пост. Теперь Дэниелу надо все подготовить, для его приезда. Ну и заодно, — Тео лукаво улыбнулась, — он разберется с документами Тедди. Сделает его на два года старше".

— Ах, вот как, — протянула Изабелла. "Правильно, зачем тянуть, чем быстрее Тедди освободит рабов, тем лучше".

Джованни внес в студию серебряный кофейник. Тео, поднеся к губам чашку с кофе, откинулась на спинку кресла: "Дэниел…, Нет, нет, даже и вспоминать не стоит. Ты урод, и всегда такой останешься. Один раз мне было хорошо, и то — с единокровным братом, — она раздула ноздри: "Жанна никогда, ни о чем, не узнает. Ей будет больно, не надо этого".