— Вроде бы да. Но по делу он у нас не проходил. Думаю, живет где-нибудь неподалеку…
Парня в бордовом пиджаке с неприятной внешностью, скупающего на переходе метро золотишко, звали Семеном. На исходе дня он получил от своего хозяина сначала по шее, а потом… благодарность. А связано это было с тем, что из трех монет, купленных Семеном у Луки, только две оказались настоящими, третья была фальшивой.
Лицо Толика-Артиста сразу посерело, едва он взял монеты в руки.
— Ты чего это принес, а?..
Тут же, на месте, Артист провел дознание. Услышал о женщине с улыбкой Джоконды и узнал о том, что Лука отправился в милицию. Толик-Артист нервно дернул подбородком и покачал головой: с ментами ему запросто так дела иметь не хотелось. Как говорится, не трогай кое-что, пока не запахло.
Но с другой стороны… Толик ведь недаром имел кличку Артист. То, что монета фальшивая, он определил без применения науки. У него для этого имелись пальцы — нервные и чуткие почти божественно. По сравнению с ними пальцы профессионального шулера или карманника могли показаться просто клешнею грузчика.
Едва прикоснувшись к червонцам, Толик уловил, что один из них тоньше на волос. А с Императорским Монетным двором подобного не случалось никогда!
Толик подбросил подозрительную монету на ладони. На какой-то неуловимый гран она была легче настоящей. И по температуре она оказалась чуть холоднее подлинной. И тогда Толик решительно царапнул ее лезвием элегантного ножа с перламутровой ручкой, которым еще никто не удосужился чести быть зарезанным. Он служил для других целей. Фальшивка, это хорошо понимал Толик-Артист, сделана была филигранно. При некоторых обстоятельствах ее могли бы оценить дороже настоящей: есть такие любители. И то, что легко определил Артист, простой лох и, пожалуй, многие из деловых ребят не заметили бы нипочем. Жаль было не надыбать такого мастера! Это прокол. Непонятно и другое. С каких это пор менты стали заниматься распространением фальшивых «николашек»? Какой напрашивается вывод? Если мент ссучился и гуляет от своих, тогда его надо заловить и сильно кинуть. Но, может быть, это не мент, а просто умный сукин сын. Заметил, что за ним следят, и устроил весь этот трюк с ментовкой…
— А кого ты за ним посылал? — спросил Толик у сникшего Семена.
— Кто был под рукой, того и послал. Гогу и Барана…
Бараном одного из шпиков звали за фамилию — Баранов. Но, надо сказать, и умственные способности как нельзя точно соответствовали его кличке. И Гога был ему под стать. Впрочем, профессиональными шпиками они не были, в этой компании их держали всего лишь за охрану.
Поразмыслив, прикинув в уме все «за» и «против», Артист начал склоняться к выводу, что тот мент с понтом — скорее всего, не мент.
— Возьмете завтра Мальчика, пойдете к той бабе, с которой он говорил. Узнаете, что за кукла. Если надо, аккуратно тряхнете…
Толик-Артист занимался серьезными, крупными делами и в принципе не должен был интересоваться мелким жуликом с фальшивым золотом в кармане. Но что-то подсказывало ему, что тут стоило рыть…
А Лука, едва избавившись от преследователей, сразу почувствовал преимущества своей новой жизни. И начал с того, что от Щербаковской до Шаболовки доехал на такси — за двадцать пять тысяч, не торгуясь. Потом накупил себе фруктов, в советское время естественным образом входивших в его рацион, а теперь ставших немыслимой роскошью. Он брал нее подряд: киви, клубнику из Голландии, авокадо, манго, ананасы и персики. Половина из приобретенного оказалась мало съедобной дрянью — к примеру, безвкусная клубника или авокадо, откровенно отдающее керосином.
Перепробовав все и разочаровавшись, Лука призадумался о том, что ему делать дальше.
Пора уже сказать, что он был одиноким человеком. Родители, как мы знаем, умерли. Жены и детей Лука Лучков не завел. В некоторых сферах жизни, возможно, он был и гением. И в то же время застенчивым человеком. Да и как не быть застенчивым при его заработках. Ничего лишнего он себе не позволял. К коммерческим палаткам не подходил. Такой контингент у женщин успехом не пользуется.
И сейчас ему вроде бы было не до женщин. Но из головы не выходила Джоконда со своей улыбкой. Кажется, он подвел ее под монастырь. Один из шпиков явно увязался за ней. Может, ее уже пытают…
Лука понимал, что это маловероятно, но понимал он и то, что ему почему-то все больше и больше хочется увидеть эту женщину. Уж теперь бы он нашел, о чем с ней поговорить. Собственно, он всегда знал, о чем поговорить с хорошенькой женщиной. Долгими вечерами, когда чай был выпит, а скромный ужин съеден, когда до отбоя еще далеко и читать не хочется, а телевизор сломан и денег на его починку нет — вот тогда Лука Лучков начинал сочинять разговоры с обаятельными женщинами. Получалось у него складно и довольно весело. Он было уже серьезно начал подумывать о том, чтобы исподволь переносить свои импровизации на бумагу: может быть, он вообще… писатель. Но записать на бумагу так ничего и не собрался. Как мы знаем, он был очень неглупым человеком и быстро понял, что одно дело сочинять что-то интересное в голове и совсем другое — так же остроумно излагать это на бумаге.
Лука вышел из трамвая неподалеку от кинотеатра «Алмаз», на той остановке, где сошла тогда Джоконда. Перед ним был просторный проходной двор, в котором исчезла женщина. Испытывая веселое охотничье волнение, Лука вошел в него. Большую часть двора занимал растянувшийся девятиэтажной буквой «П» многоподъездный дом. Лука понял, что незнакомку найти здесь будет непросто, и сел на низкую деревянную лавочку перед детской песочницей. Рядом вознеслась избушка на курьих ножках, козле нее деревянные старик со старухой на Прение, Кот в сапогах, прекрасные резные качели — последняя и уже нечаянная забота властей о детях.
Лука еще раз окинул взглядом огромный дом и почувствовал себя как бы в засаде. Что-то выпирало у него из правого кармана, мешало сидеть. Он сунул туда руку и извлек яркую банку пива, о которой было совсем забыл. Пиво он выбрал в палатке у метро самое дорогое — с заокеанскими фирменными марками. Не то, что ему очень хотелось выпить это пиво, он купил его, скорее подчиняясь аромату и вкусу своей новой жизни. Он подбросил красивую банку на ладони. Что называется, вещь в себе…
Лука хотел было раскупорить банку, но рука машинально сунула ее назад, в карман. Потому что он увидел, как во двор вошли двое вчерашних шпиков. Они шли уверенно, не глядя по сторонам, и потому не заметили Луку, притаившегося в такой призрачной засаде. Филеры почему-то пошли не в крайний, первый от арки, а в средний подъезд.
«Не надо бы мне никуда ходить… — подумал Лука. — Что я один против этих быков?» Но ноги сами понесли его к подъезду. Он приоткрыл дверь и услышал, что лифт уже тронулся. Стараясь быть бесшумным насколько это возможно, Лука добежал до четвертого этажа и увидел, что лифт стоит на пятом.
Теперь надо поскорее убраться! Это покаялось ему разумным. А потом, позднее, найти эту женщину и выяснить, действительно ли ей угрожает что-нибудь или нет. В конце концов можно просто заявить в милицию…
Он вышел со двора, направился в сторону своей Шаболовки и не увидел, понятно, что за ним кто-то крадется. Трудно было понять, кто следует по пятам за ним. То ли школьник, то ли мужичок с ноготок. Это было существо из компании Толика-Артиста. «Мальчиком» окрестил он его когда-то, принимая в свою команду.
В повадках Мальчика ощущалось одновременно что-то обезьянье и лисье. Он крался за Лукой едва ли не на цыпочках, хоронясь то за спиной прохожего, то за деревом или за фонарным столбом. Он хорошо понимал, что «ведомый» — не простой человек и вести его надо осторожно, что называется, по уму. Однако, сознательно увеличивая дистанцию между собой и объектом, Мальчик перестарался.