Изменить стиль страницы

«Вы говорили, у нас кишка тонка. Вот и нет — я звоню».

«Прекрасно. Но что-то ты хочешь сказать?»

«Я и говорю: вот я позвонил».

«Это все? Позвонил сказать, что позвонил?»

«Вы же говорили, что у нас кишка тонка».

«Говорил, потому что тонка. Всю неделю от фанатов «Гейтора» не было отбоя — выпендривались без умолку. А теперь разбежались и попрятались».

«Но я же звоню».

«Каков же твой мотив?»

«А такой, что вы сказали, что у нас кишка тонка. А я звоню».

Генри покачал головой и выключил радио.

— Ну и штатец.

— Мразь, — согласился Леонард.

Несколько минут они сидели в молчании, глядя на увечную, с въевшейся грязью неоновую вывеску «Веселого шакала», излучавшую в ночь непонятное слово «акал».

— Чего он сюда заявился? — спросил Леонард. — Субчик еще тот — хороший дом, хорошая работа, рваных навалом. Что он забыл в этой помойке?

— Хороший вопрос, — ответил Генри.

— Может, выведем его и узнаем, в чем дело?

— Рано, — Генри покачал головой. — Хочу посмотреть, чем он занимается.

— Ну и зря, — посетовал Леонард. — Дал бы мне поговорить с ним пару минут, — он достал из гнезда автомобильную зажигалку, — и парень выложил бы все, что нам нужно знать. Запел бы как этот, как его там? Лучано Каламари.

— Паваротти, — поправил Генри.

— Мне по фигу. Запел бы, и мы бы его шлепнули — «бум»! На самолет и обратно в Ньюарк. И ни москитов тебе больше, ни сумасшедших на деревьях, ни Гейтора…

— Заткнись, — приказал Генри.

Леонард проследил за его взглядом и заметил двух мужчин. Они, причем один из них хромая, приблизились к двери «Веселого шакала». В багровом отсвете «акала» Генри и Леонард видели, что у них на головах натянуто что-то вроде женских чулок. Тот, что хромал, держал в руке пистолет.

— Веселенькое дельце, — заметил Леонард.

Эндрю, изо всех сил втягивая через соломинку густой шоколадный коктейль, присоединился к Мэтту у входа в торговый комплекс. С другой стороны улицы, из паршивых динамиков Джонни Рокетса пел голос молодого Элвиса:

Она — мой лютик…
Я влюблен до жути!

Эндрю неохотно оторвался от соломинки.

— Можешь представить, что испытываешь гордость, называя кого-нибудь своим лютиком?

Мэтт задумался.

— Ну, например, знакомишь ее с кем-нибудь и говоришь: «Это мой лютик». Слушай, ты что, напустил в штаны?

— Черт! — выругался Мэтт и посмотрел на свои брюки цвета хаки, которые, как непременно полагалось у семнадцатилетних мальчишек, были на шесть размеров шире в поясе и прикрывали только нижнюю ягодичную зону. «Джет-Бласт Юниор» все-таки протек, и теперь у Мэтта справа в промежности расплывалось темное пятно. — Черт! — повторил он.

— Дженни идет, — предупредил Эндрю.

— Черт! — Мэтт резко выдернул из-за пояса майку и попытался натянуть ее на пятно.

— Привет, — поздоровалась Дженни.

— Привет, — ниже пояса Мэтт вывернулся так, чтобы пятно смотрело в другую сторону.

— У тебя что там в кармане, водяной пистолет? Или ты это от радости, что меня увидел?

Эндрю прыснул и загоготал — изо рта на тротуар полетели брызги шоколадного коктейля. Мэтт хотел его пихнуть, но не достал.

— И где же мы все это проделаем? — спросила Дженни. — Я так понимаю, что свидетель должен быть один. А здесь, похоже, многовато народу.

— Может, пойдем туда? — Мэтт махнул рукой в сторону Гранд-авеню. — Там перед «центовкой»[5] есть автомобильная стоянка.

— Хорошо, — согласилась Дженни.

— Послушай, — начал Мэтт, — после того как я тебя замочу, если тебе нечего делать, ну, в общем, я хотел сказать…

— Он хотел сказать, — Эндрю быстро увернулся от нового тычка, — он хотел сказать, что гордится, что ты его лютик.

— Мэтт, — торжественно объявила Дженни, — почту за честь быть твоим лютиком.

Ух!

— О’кей, — так же торжественно произнес Мэтт. — Но сначала я должен тебя замочить.

Они направились к «центовке». Мэтт всячески старался не показывать Дженни пятно, но в остальном чувствовал себя рядом с ней легко и естественно. Покидая освещенную и шумную Кокосовую аллею, подростки не заметили плотную фигуру борца с преступностью Джека Пендика, который неверной походкой следовал за ними в двадцати пяти футах — рука на пистолете в кармане, в расплавленных мозгах все то же гнусавое подвывание Фила Коллинза.

ШЕСТАЯ

— Я ничего не вижу, — пожаловался Эдди.

— А ты, черт побери, постарайся! — ответил Снейк.

Они стояли на пороге «Веселого шакала» с колготками на головах. Снейк натянул на лицо левую ногу, а правая болталась на груди. А Эдди угодил носом в тазовый отдел, так что обе ноги мотались по спине, от чего он сделался похож на большого испуганного кролика.

— Я тебе говорил, — не унимался Эдди, — надо было брать посветлее.

— Что взяли, то взяли, — буркнул Снейк.

Они обзавелись колготками в «центовке» в Кокосах и не имели возможности особенно выбирать, потому что Снейк их стянул, пока Эдди отвлекал продавца, изображая припадок. Снейк, слямзил первое попавшееся. Им достались эластичные «Хейнс» блестящего черного цвета на полных женщин.

— С тем же успехом можно надеть на голову ведро.

— Делай, что я сказал, вот и все! — взорвался Снейк. — Пакет при тебе?

— При мне, черт бы его побрал, — Эдди похлопал по свернутому и засунутому за пояс шортов мешку для продуктов из магазина «Уинн-дикси». План был такой: пока Снейк держит под прицелом бармена, Эдди наполняет мешок деньгами из кассы, начиная с самых крупных купюр, затем помельче и, если позволит время, монетами.

— Вот и ладно, — Снейк глубоко вздохнул. — Только не вздумай там что-нибудь говорить. Особенно называть меня по имени. И не делай никаких глупостей.

— По мне, так вся эта затея глупая, — проворчал Эдди.

— Посмотрим, кто из нас дурак, — Снейк покрепче сжал пистолет и толкнул дверь.

— Ну так где тебя замочить? — спросил Мэтт. Он, Дженни и Эндрю прошли по Гранд-авеню до тускло освещенной стоянки у «центовки», где стояло две дюжины машин и пока что было безлюдно.

— Целься в пах, — съязвил Эндрю. — Тогда будете друг другу под стать.

— Заткнись! — огрызнулся Мэтт и повернулся к Дженни. — Не возражаешь, если я пульну тебе в руку.

— Давай, — согласилась она. Ей понравилось, что Мэтт такой предупредительный и не стреляет куда попало.

— Вот и договорились, — обрадовался Мэтт. — Эндрю, приготовься засвидетельствовать попадание.

— Есть, сэр, — Эндрю весь подался вперед и скривил лицо в одну насупленную мину, чтобы всем стало ясно, насколько серьезно он подходит к своим обязанностям.

Дженни вытянула правую руку и повернула кисть, подставляя Мэтту ладонь. Даже не верилось, что она может быть так красива. Мэтт поднял «Джет-Бласт Юниор» и сжал обеими руками, как коп в каком-нибудь телесериале. Он метил Дженни в ладонь и начал давить на спуск.

— Стоять! — раздался хриплый окрик из аллеи. Подростки обернулись и увидели топавшую в их сторону грузную фигуру. — Ни с места! — снова гаркнула фигура, хотя никто не собирался двигаться. Потом раздался хлопок, и ветровое стекло стоявшей рядом с Мэттом машины пошло мелкими трещинками.

— Боже праведный, он стреляет, — пробормотал Эндрю.

— Быстрее! — Мэтт схватил Дженни за руку и потащил к дальнему краю стоянки. — Эндрю! — он обернулся и бросил через плечо: — Давай быстрее!

— Ни с места! — рявкнула опять фигура. Раздался новый хлопок.

Мэтт по-прежнему буксировал за собой Дженни, а та на бегу повторяла:

— Господи Иисусе, — по одному «Иисусе» на каждый шаг.

Еще один хлопок и сразу же «шлеп!» — это пуля просвистела неподалеку от Эндрю. Тот вильнул и нырнул за машину. Мэтт и Дженни добежали до конца стоянки, продрались сквозь густую живую изгородь и оказались на заросшем высокими, по пояс, сорняками, неосвещенном, заваленном мусором заднем дворе. И наугад шагнули прямиком в темноту.

вернуться

5

«Центовка» — магазин товаров повседневного спроса типа «Тысячи мелочей». Впервые создан Ф.У. Вулвортом в 1879 году. Любой товар в нем продавался за пять или десять центов.