— Эй, мужчина, — обратился он к Элиоту, — не поможете инвалидам-ветеранам?

— Нет, — отрезал Элиот, который давно приметил его в Роще.

— Ну, и пошел на… А вы, симпатичная леди, — Эдди повернулся к Анне. — Не хотите мне что-нибудь дать?

— Лучше я тебе дам, — Снейк ухватил его за промежность.

Анна и Элиот продолжали идти.

— А еще берутся утверждать, что фантазия мертва, — заметила она и, когда они дошли до ее машины, добавила: — Спасибо за угощение.

— Не за что. Вы доставили мне удовольствие. Может, хотите сохранить мои очки, чтобы мы могли все повторить.

Анна рассмеялась, но не ответила. И принялась рыться в сумочке в поисках ключей.

— Вы считаете меня невероятно привлекательным? — спросил Элиот.

Анна подняла от сумочки глаза и на секунду задержала взгляд на его лице.

— Нет, — ответила она.

— Фью, — присвистнул Элиот.

Она снова засмеялась и опять всмотрелась в его лицо. У нее были самые зеленые на свете глаза.

— И еще, чтобы вы знали, — добавила она, — я обожаю танцевать.

— Вот так так, — вздохнул Эдди, наблюдая, как удалялись Анна и Элиот. — Просто не верится, что некоторые способны так относиться к ветеранам. И это после того, что мы сделали для страны.

— Ни черта мы не сделали, — резонно заметил Снейк. — И никакие мы не ветераны.

— Но они-то этого не знают, — возразил Эдди. — Будь я постарше, я бы стал ветераном — факт.

— Тебе бы хоть восьмой класс закончить.

— Дело вовсе не в этом, — возмутился Эдди. — А в том, что они — неблагодарное дерьмо, — он сплюнул на тротуар коричневатую жвачку. — Только три доллара сегодня и надыбали.

— И в этой связи я хочу кое-что предпринять.

Эдди замер.

— Помнишь того хмыреныша из «Шакала», который уделал мне лодыжку?

— Ну?

— Я слышал, он там работает.

— И что?

— Собираюсь нанести ему визит.

— На фиг нам вязаться к тому бармену с бейсбольной битой?

— Бита дерьмо, если у нас пистолет.

— Но у нас нет пистолета.

— Я знаю парня, который даст.

Эдди задумался.

— Я бы не стал. Лучше подкараулим хмыреныша снаружи. Чего нам лезть внутрь?

— Потому что касса внутри.

Эдди взглянул на Снейка.

— Значит, дело не в хмыреныше?

— В нем. И в бармене. И в кассе. Шлепнем трех зайцев сразу.

Эдди снова задумался.

— Я не разбираюсь в оружии.

— Дай время — научишься, — ответил Снейк. — Станешь ветераном и всем прочим.

ПЯТАЯ

Когда парень вошел в «Веселый шакал», Пагги сидел за стойкой и смотрел запись программы Джерри Спрингера[3]. Темой передачи были мужья, которые считали, что их женам следовало брить усики над верхней губой. Точка зрения жен была такова: пушок над губой — дело естественное. Точка зрения мужей: а хотя бы и так, но уж больно он отвратителен. В эту минуту жены как раз возражали: если мужья желают узреть что-нибудь на деле отвратительное, то им лучше обратиться к зеркалу и посмотреть на себя, потому что никто из них не мог составить конкуренции Брэду Питту. Ни один из спорящих ни с той, ни с другой стороны не весил меньше двухсот пятидесяти фунтов. До толковища дело еще не дошло, но по тому, как Джерри Спрингер пятился со сцены в публику, Пагги понимал, что к этому близилось.

Парень, что заявился в «Веселый шакал», держал в руке чемоданчик, из чего Пагги заключил, что он пройдет вглубь к бородачу Джону. Так всегда поступали ребята с чемоданчиками.

И хоть Пагги соображал не острее самой колючей иглы на дикобразе, он все же догадался, что «Веселый шакал» — не обычный бар. Здесь было мало пьющих завсегдатаев. Лучший клиент, судя по количеству потребляемого пива, по большому счету, был он сам, то есть тот, кто никогда не платил. Настоящие дела творились в глубине — за столиком, где сидел Джон. Пару раз в день в бар заходил парень, а то и несколько парней, и говорили с бородачом. А раз в несколько дней бармен Лео звал Пагги в закрытую комнату с упаковочными клетями; они пыхтели, толкали и грузили одну или две клети в «мерседес» или, наоборот, вытаскивали из машины. А иногда ставили в фургон. Или в «Сам себе перевозчик»[4].

Пагги так и не знал, что упаковано в клетях. А если бы пришлось поломать голову, то предположил бы, что наркотики. Хотя для наркотиков клети казались тяжеловатыми. Но позиция его была такова: пока разрешают смотреть телевизор и наливают пиво, ему все равно, кто такие Лео и Джон.

А эти Лео и Джон, чьи настоящие имена были Леонид Юданский и Иван Чуков, на самом деле были русскими. Они познакомились в 1986 году, когда служили техниками в одной из частей советской армии. Этой части была поставлена задача защищать и оборонять — то есть оккупировать, а если потребуется, и приструнить Грзкжистан.

Назначение считалось не подарком. Грзкжистан — отдаленная, суровая, гористая территория. Народ разделен на кланы, а экономика главным образом базировалась на жажде мщения. Грзкжистанцы всю взрослую жизнь занимались тем, что замышляли и вынашивали хитроумные планы, как бы укокошить или искалечить друг друга по причине нестерпимых вековых обид, большинство из которых были связаны с козьими стадами.

Единственные люди, кого грзкжистанцы ненавидели больше, чем друг друга, были чужаки, а следовательно, русских солдат любили не больше, чем стригущий лишай. Близкие сношения между двумя нациями были официально запрещены, но солдаты время от времени пытались подцепить грзкжистанских женщин — видимо, свербело невмоготу, ведь в результате многовекового естественного отбора среднестатистическая грзкжистанка стала напоминать среднестатистическую грзкжистанскую козу.

Тем не менее контакты имели место, и когда о них узнавали, а о них узнавали всегда, армейское начальство считало, что провинившегося служаку лучше поскорее отправить из республики подальше, ибо рано или поздно его бы обнаружили привязанным голым к скале, а его гениталии находились бы где угодно, но только не при остальном теле.

Поэтому большинство призванных оберегать Грзкжистан солдат благоразумно предпочитали выполнять свой долг, не выходя из казарм, и пили столько, сколько выдерживал человеческий организм. Должности Ивана и Леонида способствовали облегчению этой задачи, потому что в качестве техников они имели доступ к большим металлическим бочкам с растворами и жидкостями, которые, если принять их внутрь, производят истинный шум в голове. К несчастью, некоторые из химикалий обладали способностью навсегда погубить центральную нервную систему, и хитрость заключалась в том, чтобы знать, что и в каких количествах употреблять безопасно. В этой сфере технического обслуживания Иван и Леонид стали настоящими доками и вскоре обзавелись приятной привилегией обеспечивать товарищей в обмен на деньги, сигареты, порнографические видеопленки и прочее напитками для отдохновения. Иван стал мозговым центром. Он умел организовать и договориться. Зато Леонид обладал мускулами и держал клиентов в узде, при необходимости расшибая им черепа. По мере того как ширилось дело, распространялся и слух: если кому-нибудь что-нибудь надо (не обязательно выпить), то обращаться следует к Ивану и Леониду.

Однажды, в 1989 году, к ним приехал человек из самой Москвы. Он был с иголочки одет и назвался бизнесменом, что, как правильно поняли Иван и Леонид, означало «бандюга». Однако его предложение оказалось заманчивым: он давал им наличные американские доллары в обмен всего-то на автоматы, которые, строго говоря, не являлись собственностью Ивана и Леонида, но валялись буквально под ногами.

Вот так и совершился взлет в их карьере: от бутлегерства до торговли оружием. Время оказалось подходящим: Советский Союз разваливался, Москве не хватало продовольствия — где уж платить армии на дальних рубежах. В таких удаленных точках, как Грзкжистан, дисциплина и мораль — не говоря об учете — практически отсутствовали. Вскоре Иван и Леонид поняли: если платить американскими долларами, можно получить любое оружие. Надо автомат? Пожалуйста. Танк? Выбирайте, товарищ!