Кафельная стена кабинки туалета была увешана рулонами, полочками, кармашками, и не очень просто было понять, зачем человеку такое множество сортов туалетной бумаги.

— А вот бумажной накладки на сиденье унитаза здесь нет! А ведь в Японии такие штучки бывают даже в туалетах попроще. Но здесь в Мицукоши это не нужно! Здесь используют высокие технологии!

Леночка зашла вместе с ней в кабинку, нажала красную кнопку на бачке унитаза. На сиденье натянулся полиэтиленовой рукав свежей пленки. Леночка торопилась рассказать обо всех своих маленьких открытиях. За два года своей японской жизни Леночка потеряла русское пренебрежение к мелочам и стыдливость по отношению к некоторым вещам естественным, обычную для русского, странную для японца.

— Я тут совсем как японка стала, — смутилась вдруг Леночка и вышла из кабинки.

Холл туалета был разделён ширмочками на отсеки. В каждом перед большим зеркалом стояло бархатное кресло.

— Здесь можно отдохнуть, привести себя в порядок…

Леночка уселась, достала косметичку…

— Японки красятся безбожно. Но как-то не так, как мы. Мы красим губы и глаза, ну и пудримся немножко, а они слегка подмажут губы, слегка — брови, глаза вообще не трогают, но лицо замазывают толстенным слоем, как штукатуркой, пока кожа не станет гладкой, как у куклы. Крем-пудру они потребляют тоннами! Может, у них проблемы с кожей? Понять невозможно, потому что на улицу они ненамазанными не выходят. Может, у них традиция такая? От гейш? Они ведь всё лицо белилами покрывали. А может, натуральное лицо японцы считают некрасивым? Мне вообще кажется, что японцам нравится только то, что соответствует правилам, а естественная красота их не устраивает. Я от мужа только и слышу: делай, как положено, одевайся, как принято! Мой красный костюм ему не нравится. И мои веснушки. По-моему, у меня миленькие веснушки! А для японцев это дефект. — Леночка грустно улыбнулась. — Муж говорит — закрась! Зачем выставлять напоказ свои проблемы? Свои проблемы тут показывать не принято. И своё тело. Здешние женщины не любят платья без рукавов. И колготки носят даже в жару, и юбки длинные. Но я одеваться, как они, не собираюсь, и штукатуриться не буду — кожа завянет.

В парфюмерном отделе Мицукоши Леночка остановилась возле большого телевизора.

— Видите, тут целая лаборатория. Прибор исследует Ваше лицо, показывает на экране телевизора кожу в увеличенном виде, определяет её тип. По этим данным консультант подбирает косметику, которая Вам идеально подходит. И Вы тут же можете её купить. Такие салоны есть почти во всех больших магазинах. Я в одном из них была. Просто так, из любопытства. Отдала десять тысяч йен за анализ, ещё столько же за косметику — итого двести долларов. Это я ещё дёшево отделалась, потому что взяла только крем и лосьон. А японки тратят на косметику огромные суммы, потому и выглядят так молодо. Они богатые, могут себе такое позволить! — Голос Леночки звенел. Она чувствовала себя почти японкой. Почти богатой. — Хотите попробовать? Я могу Вам помочь, перевести…

Часам к пяти Леночка устала, опустилась на скамейку на улице. В киоске напротив продавали нечто, похожее на блины. Проворный парень пёк их на раскалённом диске, разгоняя жидкое тесто инструментом, похожим на чертёжный треугольник. Потом сворачивал тонкий блин кулёчком и начинял его толстым слоем взбитых сливок с джемом.

— Ой, блины! Как у нас в России! — обрадовалась Леночка и бросилась угощать подругу.

Но еда была русской только с виду, а вкус имела японский — приторный и пресный. Она отговорила Леночку покупать второй блин.

— Ты и так пухленькая.

— Вы похожи чем-то на мою маму, — вдруг тихо сказала Леночка и заплакала. — Она умерла от сердечного приступа. Она золота много носила. На неё грабитель напал вечером, когда она шла с работы, мама испугалась… — Леночка достала красивый платок с хризантемами, вытерла слёзы, вздохнула, успокаиваясь. — А японки золота почти не носят, иногда только серёжки маленькие, иногда колечко. А на шее — вообще ничего.

Спрятав в сумку платок, Леночка заговорила веселее:

— Здесь на Ичибанчо так приятно! Я прихожу сюда почти каждый день, куда же ещё идти? И японцы приходят сюда не только за покупками, а просто так, погулять, поглазеть. Здесь — как демонстрация моделей. Давайте и мы посмотрим, что носят теперь японцы вместо кимоно!

Мимо них шла вереница незамысловатых футболок, сереньких свитерков… И только изредка, как забытый цветок на скошенном поле, вспыхивало в толпе нечто розоватое, голубоватое, зеленоватое… Да и то в самой тусклой своей разновидности. И опять колыхалось вокруг только серое, серое…

— Как в форме все, как армия, — вздохнула Леночка.

И правда, городская толпа походила на армию, хотя тут были разные рода войск. Стайки школьниц в белых матросках с серыми воротниками и в серых юбочках в складку, цепочка дошколят из детсада в жёлтеньких, цыплячьих курточках, с жёлтыми рюкзачками… Жёлтые круглые шляпки с задорно загнутыми полями съезжали на затылки, открывая чёлки. Группа пенсионеров в одинаково сером шла с клюшками играть в гольф. Другую такую же пожилую серую компанию загружали в экскурсионный автобус девушки в карамельно-розовой одежде туристической фирмы. Наверное, их яркость была не столько художественным изыском, сколько производственной необходимостью — вроде сигнального флажка, не дававшего экскурсантам потеряться в серой толпе.

Молодые парни шагали в кроссовках, джинсах, клетчатых рубахах. Шеренги мужчин шли в одинаковых тёмных костюмах с одинаковым синеватым отливом, словно их шили из одного куска ткани. И по одной выкройке. Конторы, магазины, банки требовали от своих клерков именно такой костюм. Лишь изредка попадались мужчины в светло-сером, должно быть, свободные художники: музыканты, адвокаты, театральные деятели. Или университетские сэнсэи. Им дозволялось больше вольностей. Хидэо даже надевал иногда коричневый костюм, Такасими бежевый.

— Для японца в одежде главное, чтобы было прилично. А прилично, значит подходяще к случаю, к сезону и стандарту, чтобы не выделяться, — говорила Леночка тоном умудрённой опытом жительницы Японских островов.

Обсудив строгости японской мужской униформы, они с Леночкой решили, что у здешних женщин вольностей не больше. В холода — серые брюки, серые куртки, тёмненькие пальтишки. Но и летом не веселее — чёрно-бело-серые футболки и джинсы у молодых, тусклые крапчатые платьица у тех, кто постарше. А ярких тканей, цветастых узоров не было в помине.

— Первое время меня в здешних магазинах одежды тоска брала, — признавалась Леночка. — Всё, как из лавки старьёвщика, серенькое, в меленькую крапинку, в тусклую клеточку… А теперь я привыкла, теперь я думаю, может, это и хорошо, что одежда не слепит глаза, что никто никого поразить не пытается. И ничего своей одеждой не пытается доказать — на всех всё скромное, как у всех. — Леночка вздохнула. — Но я всё равно яркое, нарядное люблю!

Проходивший мимо японец резко свернул шею, с нескрываемым интересом разглядывая золотистые Леночкины волосы, обтянутое красным костюмом не по-японски пышное тело.

— Здесь многие мужчины на меня заглядываются! — гордо улыбнулась Леночка. — И мой будущий муж заметил меня прямо на улице. Хотите, я расскажу, как мы с ним познакомились?

Пугают их, гонят с полей.

Вспорхнут воробьи и спрячутся

Под защитой чайных кустов.

Басё

После смерти матери Леночка осталась совсем одна. Отца она не помнила. Он бросил семью, когда дочь была совсем маленькой.

— Я долго плакала по маме, да ведь нельзя же плакать всю жизнь! — Леночка заглянула в лицо своей новой подруги, словно ища поддержки. — Правда, ведь нельзя?

Закончив институт культуры, Леночка не смогла найти работу в своём маленьком городке, но не расстроилась, а сдала мамину квартиру и уехала в Москву, чтобы брать уроки английского. Она надеясь, что язык поможет ей найти хорошую работу.