Префект кинулся обнимать и целовать кавалера Спано.

Торжествующий кортеж вернулся в Трапани. Дали телеграмму семье.

Известие, что «карабинеры нашли Спано», облетело весь город.

Около префектуры собралась толпа, аплодировали, — префект выходил на балкон, кланялся, выводил кланяться следователя, офицера карабинеров, но толпа вызывала:

— Спано.

Префект анонсировал, что кавалер Спано, вследствие утомления и испытанных им волнений, не может выйти на вызовы, извиняется и заочно благодарит публику.

На следующий день под эскортом карабинеров префект отвёз кавалера на станцию.

По улицам шпалерами стояла толпа. «Восторженные аплодисменты» гремели в воздухе. Спано и префект кланялись, стоя в коляске, пожимали друг другу руку, обнимались, махали шляпами.

В особом вагоне, вместе с префектом, в сопровождении конвоя карабинеров, кавалер Спано был перевезён в Марсалу.

Это было триумфальное шествие.

Все станции были уведомлены по телеграфу.

Везде на платформах стоял народ и аплодировал кланявшимся из окна кавалеру и префекту.

В Марсале их ждала грандиозная овация.

Газеты говорят, что это было «чем-то неописуемым».

— «Многие плакали от волнения, глядя на эту сцену, — так она была трогательна».

Весь город ждал у вокзала.

Карабинеры, окружавшие экипаж, еле прокладывали путь сквозь толпу.

Коляска едва-едва шагом двигалась по улицам.

Кавалер и префект кланялись и, как добавляют газеты, «беспрестанно должны обниматься, чтоб доставить удовольствие толпе».

В этот день в Марсале никто не работал.

Около palazzo кавалера Спано стояла толпа. Пели песни, образовались танцы, аплодировали, вызывали. Кавалер ежеминутно должен был выходить и кланяться: solo, с домашними, уводя за руку префекта и указывая на него пальцем:

— Вот кому!

Вечером вспыхнула иллюминация. До полночи стояла толпа и аплодировала:

— Bravo, Spano!

Хорошо, что ещё не требовали:

— Bis!

То же повторилось на следующий день, ещё на следующий.

Освобождённого кавалера засыпали телеграммами со всей Сицилии.

Что же, однако, произошло с кавалером с того момента, как четверо бандитов, окружив коляску, сказали ему:

— Ни звука!

Приведём рассказ самого кавалера Спано.

Кавалеру Спано завязали глаза. Один из бандитов взял его под руку и сказал:

— Идите скорее, кавалер, и помните: «ни звука!»

В ужасе шёл кавалер, увлекаемый бандитами.

По топоту он слышал, что его окружали со всех сторон.

Сначала шли по мостовой, потом кавалер почувствовал под ногами мягкую землю. Очевидно, вышли за город.

Они кружили, поворачивали вправо, влево, чтоб Спано не запомнил направления.

Спано задыхался.

— Я устал! — сказал он.

— Кавалер скоро отдохнёт! — отвечал бандит, который вёл его под руку.

«И от этих слов у меня замерло сердце», говорит кавалер Спано.

Чёрт их знает, что могут значить такие слова в устах бандита.

«Я шёл и молился», рассказывает Спано.

Всё остальное время шли молча.

Только когда остановились, кавалер спросил:

— Который теперь час?

«Я хотел знать час своей смерти!»

Чей-то голос ответил ему:

— Кавалеру об этом незачем знать.

Спано посадили в какое-то подземелье, и там в темноте он просидел дня четыре. Когда ему подавали пищу, сверху отворялись творила, ему говорили:

— Кавалер, еда!

Он ощупью поднимался на лесенку, ощупью брал из чьих-то рук пищу.

Однажды, подавая еду, ему сказали:

— Спите хорошенько, кавалер. Сегодня ночью вы отправляетесь в дорогу.

Вероятно, среди ночи его разбудили. Голос из творил сказал:

— Поднимайтесь, кавалер, по лестнице.

Спано поднялся в тёмную комнату, ему завязали глаза и повели под руки.

— Осторожно, кавалер, тут ступенька.

— Тут две ступеньки вниз, кавалер.

— Кавалер, садитесь на седло.

Спано посадили на лошадь.

По стуку прикладов о землю кавалер мог судить, что бандиты вооружены ружьями.

И шествие двинулось.

Ехал один Спано. Поводьев ему не дали. Лошадь вели под уздцы. Кругом шли бандиты.

Интересно это шествие всадника, окружённого бандитами с ружьями, по населённой местности, через деревни.

Спано спросил один раз:

— Куда вы меня ведёте?

— Кавалер едет в другой погреб — отвечали ему. — Но тсс… ни слова.

Кавалер начал уж дрогнуть от утреннего холода, когда бандиты остановились. Снова послышался стук прикладов о землю.

— Сходите с седла, кавалер!

Ему помогли сойти с лошади, ввели в какой-то дом, под руки свели по лестнице.

Он почувствовал запах сырости и гнили.

Спано слышал, как бандиты поднялись по лестнице, как вверху хлопнули творила.

Он стоял, не двигаясь.

Как вдруг чей-то голос сказал около него:

— Угодно кавалеру, чтобы я развязал ему глаза?

Спано сорвал с глаз повязку.

В подземелье, освещённом масляной лампой, спускавшейся с потолка, перед ним стоял, улыбаясь, молодой парень.

Бандит снял шляпу и поклонился.

— Не угодно ли кавалеру покушать?

В подземелье стояло две кровати, два табурета, стол с колбасой, жареным мясом, сыром, хлебом, апельсинами. На подставке стоял бочонок вина.

«Я был счастлив, — говорит кавалер, — увидав, наконец, свет. До сих пор я был в каком-то страшно угнетённом состоянии. От страха, неизвестности, от унижения я почти не ел. Теперь у меня проснулся аппетит».

Кавалер сел за стол.

Бандит стоял перед ним, ему прислуживал.

— Не угодно ли кавалеру вина? Не угодно ли кавалеру ещё мяса?

У молодого парня за поясом был заткнут нож. В кармане Спано заметил оттопырившийся револьвер.

«Он смотрел на еду с такой жадностью: видимо, ему самому хотелось есть. Но он не посмел сесть за стол, пока я не встал».

Бандит держал в своих руках жизнь Спано.

Но простой сицилийский крестьянин не мог забыть, что перед ним «кавалер». И каждую минуту готовый убить «кавалера», служил ему с подобострастием.

Он стлал кавалеру постель и ложился не раньше, чем кавалер заснёт.

«У меня была мысль убить его во время сна, — говорит кавалер Спано, — но по разговорам, которые он вёл наверху, когда ходил за провизией, я понял, что там была ещё стража».

Всякий счёт дням, всякое представление о времени исчезли в этом подземелье.

Истомлённый, измученный, Спано воскликнул однажды:

— Если хотят меня убить, скажи, чтобы убили скорее!

Но парень расхохотался:

— Зачем же вас убивать? Хотите, сыграем в карты?!

И между ними началась бесконечная игра.

Играли на деньги.

Бандит объяснил.

— Если выиграете вы, кавалер, я вам отдам из тех денег, которые получу за вас. Если выиграю я, — вы мне заплатите, когда вас освободят.

Он мечтал об этом времени:

— Вот вас освободят, кавалер, я буду к вам заходить.

Sic.

Это самая милая черта во всей «разбойничьей истории».

Сицилийскому бандиту даже в голову не может прийти, что освобождённый узник когда-нибудь донесёт властям. Он будет заходить в дом, и его будут принимать, как доброго знакомого!

На вопрос: «Где мы? В какой местности?» — парень только хохотал:

— Ну, вот, кавалер! Что ещё выдумали!

В антрактах между игрою парень развлекался тем, что разбирал и чистил свой револьвер. Он осведомлялся у Спано:

— Сколько может стоить такая «вещица»?

Однажды Спано спросил:

— Да ты знаешь, кто я?

Парень посмотрел на него во все глаза:

— Как же не знать? Знаю, что вы очень знатный господин, кавалер…

И, улыбаясь, добавил:

— И очень богатый. За вас будет дан большой выкуп.

— Но как моя фамилия?

Парень пожал плечами:

— О всём этом я узнаю, когда вас освободят. Мне приказано будет вас навещать, и я буду иногда к вам заходить.

— Моя фамилия — Спано. Я из Марсалы. Ты слыхал фамилию кавалера Спано?