— Да, Адам? — говорила она. — Да… это Ванесса. Да, все отлично! Мы с Вивианом обсуждаем деловые вопросы. — Она подмигнула мне. — Конечно, в три часа ночи. По-моему, самое лучшее время для того, чтобы обсуждать деловые вопросы. Держи.

Голос у Адама был такой, что я сразу понял — он не настроен ни шутить, ни читать мне лекции по поводу любви к аморальному времяпрепровождению. Иначе он не позвонил бы мне в такой час, да еще в такой день, когда у меня обычно бывал выходной.

— Надеюсь, ты сидишь, Вивиан, — сказал он мне.

— Вообще-то, я лежу и курю. Но не волнуйся, не «траву». Что случилось?

— Фиона, — коротко ответил он.

— Что с ней?

— То же самое, что и с Кэт. Ее нашли час назад в ее квартире. Мать звонила ей, но она не отвечала, и… чертовщина… я звонил тебе три раза, но ты не отвечал! Какого черта?!

— О нет, — вырвалось у меня, — нет-нет-нет. Адам, скажи, что ты пошутил.

— Как ты знаешь, подобные шутки — это, скорее, твой репертуар, а не мой. Детектив Кэллаган попросил тебя зайти. Это тебя не затруднит?

— Нет, конечно, нет. — Я посмотрел на Ванессу, которая сидела рядом. — Я зайду к нему завтра около полудня. Спокойной ночи.

Ванесса положила руку мне на плечо.

— Что стряслось? — спросила она.

— Похоже, злой демон порока развлекается вовсю.

— Что? — Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. — Ты это сейчас о чем?

Я покачал головой.

— Не важно.

Ванесса подняла руку, в которой держала свой черный шелковый шарф, и помахала им, как флагом.

— Тогда почему ты заставляешь меня ждать?

Глава двадцать первая

Лорена

2011 год

Мирквуд

Я почти не видела снов. И мне никогда не снились кошмары. Потому что иногда — очень редко — мне снился длинный сон, который вобрал в себя мои самые страшные кошмары. Я не могла проснуться посредине сна, и каждый раз досматривала его до конца, будто кто-то надо мной насмехался.

Это было давно. Исполнилось ли мне к тому времени четыре года? Думаю, что нет. От силы три. Родители, как всегда, растопили в гостиной камин, но, уходя спать, не потушили тлеющие головешки. Огонь быстро распространился по комнате, охватил лестницу и отрезал пути к отступлению.

У маленькой Эммы комната на втором этаже. Она чувствует запах гари, но ей страшно ступать на пол — она забыла включить ночник и боится потянуться к нему, а под кроватью живут маленькие демоны с острыми когтями и мелкими зубками. Каждый раз, когда люди ступают на пол в темноте, демоны крепко обхватывают их за щиколотки — у них много силы, потому что они черпают страх из детских кошмаров — и начинают грызть их пальцы. Эмма точно знает, что эти демоны существуют. Она чувствует их, пусть ни разу и не видела.

В конце концов, инстинкт самосохранения пересиливает страх, и Эмма в два прыжка — чтобы демоны не успели ухватить ее за ноги — оказывается возле двери. Она открывает дверь и видит огонь, пожирающий деревянные перила лестницы. Огонь почти подобрался к комнате. Ей некуда отступать. Окно по случаю зимы тщательно заткнуто ватой и залеплено лентой, она не успеет открыть его. А даже если бы успела, на улице страшный холод, и она замерзнет еще до того, как доберется до дороги и позовет на помощь.

Маленькая Эмма медлит. Ей страшно. Она еще не знает, что ее родители мертвы — они умерли, так и не проснувшись, дым усыпил их. Милосердная смерть. Во всяком случае, лучше, чем сгореть заживо и в полном сознании. Маленькая Эмма — это я. Когда-то меня так звали. Но это было давно. Теперь все иначе.

Я вижу маленьких ангелов. Их много. Они не похожи на демонов, что живут под кроватью. У ангелов нет ни мелких зубок, ни коготков. У них золотые одежды, светлые кудри и милые лица. Они летают над огнем, поют и зовут меня к себе. Я протягиваю им руки, но они не соглашаются приблизиться. Я должна подойти к ним сама. Через огонь. Но я боюсь сгореть, и поэтому не двигаюсь с места.

И вдруг я понимаю, что, помимо ангелов, в коридоре есть кто-то еще. Это женщина. Она одета в платье цвета луны. У женщины длинные, почти до колен, черные волосы и черные глаза, и она очень красива. Женщина не летит над пламенем, как ангелы. Она идет по деревянному полу, так, будто не боится, что доски сгорели, и она упадет вниз. Идет прямо через огонь. Увидев ее, ангелы пускаются наутек, но не успевают, потому что падают замертво. Больше не слышно их песен. Только треск огня. Женщина подходит ко мне и поднимает на руки. У нее длинные красивые пальцы с ногтями, похожими на птичьи когти. Когти напоминают мне о демонах под кроватью, и я спрашиваю у женщины: знает ли она их? Она смеется и не отвечает мне, но я уверена: знает.

Она знает о демонах, которые прячутся в пыли на книжных полках. О демонах, которые скрываются в темной беседке на нашем дворе. О демонах, которые живут в платяном шкафу — там, куда мама складывает шарики нафталина, чтобы одежду не съедала моль. И еще она знает про других демонов. Настоящих и страшных. Тех, которые живут в лесах, в воде, под землей и даже в Аду. Эта женщина знает всех демонов. Это прекрасная Лилит, Первая Женщина, жена Самаэля, мать демонов, предводительница вампиров, жестокий демон из ночных кошмаров, страшное наваждение одиноких мужчин. Ангелы хотели вывести меня в огонь, чтобы я погибла, и чтобы моя душа отправилась к Богу, в Рай. Лилит вынесла меня из огня и спасла.

Мы летим по темному небу, под круглобокой луной. Мы летим долго, очень долго. Кажется, целую вечность. Несет ли она меня в Ад, спрашиваю я у Лилит? Я плохо представляю себе, что такое Рай и что такое Ад, но папа часто ходит в церковь и говорит маме, что Рай — это хорошо, а Ад — это плохо. В Раю есть красивые цветы, мягкая трава, животные и солнце. А в Аду есть огонь и СЕРА, и еще там есть ГРЕШНИКИ. Лилит говорит мне, что мы не полетим в Ад, но мы будем пролетать очень близко от Ада. Она говорит мне, чтобы я не волновалась, со мной ничего не случится, она рядом — и я верю ей. Будет очень страшно всего секунду — а потом все будет хорошо. И в какой-то момент мне становится не просто страшно — меня охватывает животный ужас. И я начинаю кричать. Я кричу так громко, как могу, кричу во всю силу своих маленьких легких, пока не чувствую, что начинаю хрипнуть, и замолкаю. Мне становится спокойно и хорошо. Я знаю, что все на своих местах, и мне ничего не угрожает. И я засыпаю на руках у Лилит, которая до сих пор несет меня по небу в известном только ей направлении.

Когда я просыпаюсь, небо все еще темное, а луна до сих пор ясная и круглобокая. Я лежу на животе, а Лилит сидит рядом со мной.

— Я сделаю тебе подарок, — говорит она. — Я подарю тебе новую жизнь.

У меня есть много вопросов, но я не задаю их, потому что верю — Лилит права. Она прикасается пальцами к моей спине, к месту чуть пониже шеи. Ее руки холодны как лед, но через секунду они становятся теплее, а потом начинают обжигать. И я уже открываю рот для того, чтобы закричать, набираю в легкие побольше воздуха… и просыпаюсь. В этот момент я всегда просыпаюсь. И я не знаю, что было дальше.

Через много лет, уже после того, как я оставила приют, где меня вырастили, после того, как я окончила школу и поступила в университет, я встретила женщину-медиума. Она с большим интересом отнеслась к татуировке у меня на спине: «дурной глаз», выполненный со странным пренебрежением к деталям и с не менее странным желанием подчеркнуть синий и черный цвета. Женщина спросила у меня, где я сделала эту татуировку. И я призналась, что не помню. Она была у меня с самого детства. Как-то раз мы пришли к ней домой, и она попросила у меня разрешения провести небольшой опыт. Опыт заключался в том, чтобы с ее помощью погрузить меня в глубокий транс и понять, что же это за глаз. Я не видела причин отказывать ей и согласилась. А потом началось то, что обычные люди называют чудесами.